Война 1915 года ознаменовалась только одной крупной операцией германцев,—их наступлением против нашей 10-й армии в Восточной Пруссии. В этом наступлении со стороны немцев приняли участие 7—8 корпусов; цель же, какую они преследовали при этом, была, по-видимому, двоякая.

Во-первых, они хотели «очистить» от русских войск Восточную Пруссию;

во-вторых, для них эта операция была своего рода экзаменом новой организации их войск.

Дело в том, что как раз с начала 1915 года немцы вступили на путь значительного увеличения числа крупных единиц, развертывания прежних и формирования новых корпусов, или даже, вернее, не столько корпусов, сколько дивизий. Для этого они частью создают новые полки, частью же формируют новые дивизии, отбирая у прежних по одному (четвертому) полку.

«Пусть то же число полков, но зато большее число дивизий трехполковых, более поворотливых, гибких и «самостоятельных», т. е. снабженных и тяжелой артиллерией и всеми техническими средствами, бывшими ранее принадлежностью только корпусов»,— такова была главная идея, положенная в основу реорганизации германской армии, приступить к которой немцы сочли себя вынужденными после опыта войны 1914 года.

Им приходилось бороться на два фронта; они хотели бороться на обоих фронтах только наступательно; для этого приходилось прибегать к частным переброскам войск, а для таких перебросок им и нужно было иметь в своем распоряжении не массивные и громоздкие корпуса, а маленькие, но сильные и ловкие дивизия. С другой стороны, война уже показала, что развернутых сил оказалось недостаточно,—нужно было новое напряжение усилий. Немцы (и отчасти, хотя и в меньшей мере, австрийцы) произвели эти усилия в 1915 году, и это дало им большие преимущества в развернувшихся вслед за тем по их инициативе грандиознейших событиях.

Январское наступление немцев, хотя и привело к очищению нами всей Восточной Пруссии, но все же было в сущности только «пробою пера» и не могло повлечь за собою никаких решительных результатов.
Немцы доходили вновь до Немана и Гродна, но в половине февраля были отогнаны за Августовские леса. Эта операция была операцией «частного характера»; более широкие и решительные действия немцами были задуманы не здесь и наступали позже.

Они начались весною 1915 г., с половины апреля, и закончились только глубокой осенью, в половине сентября.

Это наступление, в котором приняли участие все свободные силы Германии и Австрии и которое велось при исключительно благоприятных для наших противников условиях, при крайнем недостатке у нас вооружения и боевых припасов, и было тем последним «решительным» сражением, в котором наши враги выставили максимум всех сил и средств и проявили максимум усилий.

Ход и исход этой величавшей в мире операции в главных чертах, конечно, живы еще в памяти у каждого, и пытаться последовательно излагать ее значило бы только бередить недавние больные еще раны.
Началась она знаменитым прорывом нашей 3-й армии у Горлицы, продолжалась стремлением к двухстороннему охвату нашего выдвинутого вперед варшавского театра с севера и юга и закончилась виленской и последовавшей затем вилейско-молодеченскими операциями, составляющими одни из лучших страниц действий нашей армии в эту войну.

Что же касается результатов всей этой почти пятимесячной борьбы, то, конечно, и географические, и территориальные, и материальные успехи австро-немцев бесспорно были велики, так как отдали в их руки не только всю завоеванную нами Галицию и Буковину, но и почти всю Польшу и Литву и значительную часть Курляндии; стратегические же результаты были неизмеримо много меньшими.

Ни разгрома, ни уничтожения русской армии немцы не только не добились, но даже, наоборот, они лишь пробудили к жизни всю ту огромную массу сил и средств, которая до этого находилась лишь в потенциальном состоянии.

Лишь только с этого момента наша война приобретает тот стихийный, истинно народный облик и характер, какой для немцев она была уже весною 1915 года и какой для англичан она стала только много позже.
Наступательная австро-германская операция весны и лета 1915 года выявила всю силу и всю опасность поистине титанической борьбы, и русское общество ответило на это удесятерением своих усилий.
Последствия этой перемены мы можем наблюдать теперь, и вкратце они сводятся к тому, что менее чем через полгода перед австро-немцами встала «новая» армия, обученная, снабженная и вооруженная так, как она не была вооружена даже и в первые дни после окончания мобилизации.

Русская армия выросла с тех пор, и наибольшего развития своего она достигла лишь теперь; что же касается германской и австрийской армий, то максимум их развития приходился на весну 1915 года.
Кривой развития усилий и напряжения энергии соответствовали рост и начертание кривой успехов, максимум которых для немцев и австрийцев приходится также на весну и лето того же 1915 года.
Но этот успех достался им не дешево. С тех пор австрийская и германская армии больше не растут. В них нет (или, точнее, почти нет)! ни одного нового формирования: усилия наших врагов направлены на поддержание армии на одном и том же уровне. До сих пор с этой задачей они справляются достаточно успешно, —и об упадке германской и австрийской армий (относительно последней ныне впрочем надо говорить уже весьма условно) покамест говорить еще нельзя. Но что этот упадок должен быть, и что он близок, это ясно ныне и им самим, и нам, и только этим и объясняется тот казавшийся абсурдом факт необъяснимого долгого затишья.

Итак, осень 1915 года не дала австро-германцам желанного для них успеха.

Зима 1915—1916 гг. проходит в росте и увеличении сил армий государств согласия.
Весною 1916 года, казалось бы, нужно было ждать возобновления их ударов, но пришла, прошла весна, а немцы и австрийцы так и не начинали наступать.

Единственным исключением является Верден. Но, во первых, это наступление было предпринято уже не на восточном фронте, а затем сперва оно едва ли носило характер серьезной, широкой операции с широкими стратегическими целями.

Впоследствии незаконченная еще и поныне верденская операция очень разрослась и развилась, но начата она была не с решительною целью и первоначально носила характер скорее какой-то демонстрации.
На нашем русском фронте немцам и австрийцам так наступать и не пришлось, и это не было случайностью.
Они не наступали не потому, что не хотели или не сумели, а только потому, что не могли.

К весне 1916 года у немцев и австрийцев было в общем еще очень много сил, в грубых чертах—около 245-ти дивизий. Но они были разбросаны на четырех театрах (французском, итальянском, нашем и балканском), причем главная масса (несколько больше половины сил) находилась на западном театре, около 38% приходилось на наш фронт, и прочие действовали против итальянцев, а частью находились на Балканах.

На западе уже с февраля месяца немцы наступали бесплодно на Верден; австрийцы в апреле месяце обрушились на итальянцев; на прочих фронтах и немцы, и австрийцы сохраняли полную пассивность.
В таких условиях началось майское наступление нашего юго-западного фронта. Через несколько дней после начала уже обозначилась удача, вскоре возросшая до размеров очень крупного успеха.
Подробности опять-таки достаточно известны, оценка же событий и разбор покамест невозможны.
Эта операция еще не кончена; во что она выльется и может вылиться, об этом говорить, разумеется, не приходится.
Все усилия немцев направлены лишь к отбитию ударов и «спасению положения».

Ответные широкие операции им уже явно не под силу, особенно с тех пор, как началось наступление и англо-французских армий у Перрона.

Исход второго года войны застает, таким образом, наших главных противников уже в состоянии не нападения, а только обороны.

Было бы большой ошибкой недооценивать выгоды склоняющихся явно в нашу пользу данных обстановки; но было бы не только что ошибкой, а и преступлением преувеличивать успех.

Успех... Он есть, но он достигнуть покамест лишь в отношении австрийцев, германцы же пока еще сильны. Быть может, (и надо этого желать и к этому стремиться), что и их дух также скоро дрогнет.

Но... пока,—пока они еще стоят и бьются очень стойко. Та армия, которая могла так долго и прекрасно наступать, бесспорно, сможет и обороняться.

Она не сломлена еще и не разбита, она не понесла пока ни одной крупной неудачи. Это надо учитывать и надо помнить при оценке и анализе событий. А поэтому нам нужно не трубить победу и не убаюкиваться громкими цифрами трофеев, а вдумчиво и настойчиво продолжать дальнейшую подготовку к решительной борьбе.

Развязки еще нет.

Но она нужна: борьба не может тянуться бесконечно. От нас самих зависит ускорить приближение развязки,—и поскольку это зависит от нас самих, это и должно быть сделано.

Пути же к этому указаны кровавым опытом печальной памяти 1915 года...

Только единение всех сил, только полное напряжение энергии и самое широкое участие всех классов общества, всего народа.

Приближается критический момент борьбы, который может затянуться,— и надолго.

Горе же тем, кто не сумеет сохранить всех сил, или кто утратит преждевременно энергию и веру! Горе и тем, кто не сумеет ускорить приближение развязки!

К великой годовщине

1914-19.07-1916

Она уже близка—вторая годовщина
Того святого дня, когда родной народ
Грудь к груди встретился с насильем чужанина,
Ворвавшегося к нам лавиною невзгод,
В надежде сокрушить славянства исполина
В Четырнадцатый год.

О, этот грозный год кровавого разгула,
Год, в летопись веков преступною рукой Внесенный,
год—когда «доверье обманула
Ложь, возведенная в культуры высший строй»,
Год адских канонад не молкнущего гула,
Год жертв неслыханных, год бури боевой!..

День девятнадцатого июля рокового
Навеки в памяти всех стран и всех племен;
Он, гранью новой став на рубеже былого,
Судьбы Европы всей решить был обречен—
В расчетах дерзостных вождя слепцов слепого,
Кем меч коварно был над миром занесен.

И он разбил весь мир на два враждебных стана:
Поработители, предатели, рабы—
В одном, над кратером дремавшего вулкана
Справляющие пир губительной борьбы;
В другом—соратники славянского титана,
Борцы за свет свобод, за лучшие судьбы...

Четырнадцатый год,—он только был предтечей
Преемников своих: судеб он не решил.
В Пятнадцатом—с его ожесточенной сечей—
Уравновесилась готовность ратных сил;
Но сколько он нанес народам всем увечий,
Как много вырыл он безвременных могил!..

Был враг наш опьянен обманчивым успехом,
Доставшимся ему ценою чести всей,—
Позорною ценой,—всех преступлений эхом
Успех отозвался с привислинских полей,
С лесных литовских пущ,—ударил по доспехам
И в грудь и в тыл ему налет богатырей.

Они воспрянули, по всем кровавым нивам
Пошли они вперед, как буйный ураган,
Вся мощь родных Добрынь в них хлынула разливом
На хишников-врагов тысячеверстный стан,
Везде кладя предел их замыслам кичливым,
Им всюду нанося глубоких язвы ран...

Ты, год Шестнадцатый, ты вынесешь решенье,
Желанный дашь исход разладу двух миров,
Ты истощишь в конец безумства изступленье,
Ты гидру зла спалишь огнем своих громов,
Ты—год возмездия за дерзость преступленья,
За беспримерные жестокости врагов!..

Да, год возмездия!.. Оно уже настало,
О нем уже гремел победный вешний гром,
Июньская гроза врасплох врага застала,
Прозимовавшего на фронте боевом...

Наш древний Святогор лишь приподнял забрало
Да крепче на чело надвинул свой шелом,—
И он уже нашел земли родимой тягу,
И бросил он ее с размаха на врага,
Дерзнувшего хулить сынов Руси отвагу,
Покинувших уют родного очага
И плоть и кровь свою несущих в жертву благу
Всех, для кого не жизнь—отчизна дорога...

Наш Святогор-народ, в невзгодах закаленный,
Со славой завершить страды великий путь,—
В нем дух окреп в боях, всей мощью ополченной
Вздохнула в дни скорбей его живая грудь,
И он пошел вперед, страданьем искупленный,
И вновь его назад с дороги не свернуть.

Он—ко всему готов... Его сынов дружины
Победоносные врезаются в оплот
Насильника-врага,—с равнинной Буковины
Предгорьями Карпат Господь их стяг несет...
О, будь благословен в святой день годовщины,
Четырнадцатый год!..

Аполлон Коринфский.

(Продолжение следует)

Еще по теме:

Первая мировая война. Два года войны

Первая мировая война. Два года войны-2

Первая мировая война. Два года войны. Значение морской силы за два года войны

Первая мировая война. Два года войны. Двухлетние итоги борьбы в колониях