Если бы 19 июля 1914 г., пишут «Русск. Вед.», т. е. два года тому назад, когда начиналась теперешняя война, кто-нибудь сказал, что она будет продолжаться и в июле 1916 г., то такое заявление было бы, конечно, встречено всеобщей насмешкой.
Двухлетней войны тогда никто не ждал; в такую продолжительность ее не верили, даже более,—считали ее недопустимой.
Не верили военные круги, и прежде всего верхи германской армии.
Германские военные писатели, предвидевшие великую европейскую войну, и старательно подготовлявшие к ней немецкое общественное мнение, посвятили вопросу о характере будущей войны несколько солиднейших трудов, то все они очень согласно сходились в утверждении, что эта война, являясь самой беспощадной и жестокой, в то же время не может не быть сравнительно очень кратковременной. Так думал и писал генерал Бернгарди в своей книге «Германия и ближайшая война», такие же мысли высказывались и генералом Фалькенгаузеном в его книге «Современная война».
Еще менее считали вероятной большую продолжительность великой «мировой войны» экономисты.
Несомненно, что таких же мыслей держались и правящие сферы воюющих держав, и опять-таки в первую голову—правительство Германии.
Вот почему даже предусмотрительнейшие немцы, вообще-то очень старательно и усердно в течение целых десятилетий готовившиеся к войне, к такой войне все же оказались неготовыми, и она в той форме, в какую вылилась в действительности, явилась и для них хотя и меньшим, чем для других, но все-таки сюрпризом.
Ведь для тех, кто следит за немецкой военной литературой хотя бы в течение только последних лет, не было секретом, как немцы высмеивали пристрастие к позициям, траншеям и как они издевались над «русско-маньчжурским способом» ведения войны.
«Мы,—заявляли они,- такого безумно-дорогого швыряния людьми и золотом позволить себе не можем: война должна и будет кончаться несколькими сильными ударами. Активность и активность!»...
И в таком духе немцы и действительно воспитывали армию, и с такими взглядами и планами они и начали войну.
Тот анекдот, который ходил в начале войны, будто бы Вильгельм похвалялся, что будет завтракать в Париже, а обедать в Петрограде, был, разумеется, только анекдотом, но он отлично отражал в себе основную мысль германского плана ведения войны, построенного сплошь на использовании своей большей сравнительно с противниками готовности и на желании покончить все несколькими короткими громовыми ударами.
Сначала, нарушив нейтралитет Бельгии и не дав сосредоточиться и изготовиться французской армии, обрушиться на Францию; затем, покончив с ней, всеми силами повернуться против России. Таков был план, войны Германии, но этот план рухнул в первые же месяцы войны.
Вмешалась Англия, неожиданно оказала очень упорное геройское сопротивление маленькая Бельгия, а главное—Россия оказалась в состояния закончить свою мобилизацию и сосредоточение гораздо быстрее, чем этого ждали и тем рассчитывали немцы и австрийцы.
Общий ход войны был в первые месяцы таков.
Имея в мирное время армию из 25-ти корпусов (50 дивизий), Германия при мобилизации развернула вдвое большие силы (часть которых,—ландверные войска,—в дивизии первоначально не сводились) и, оставив на восточном русском фронте сравнительно слабенький заслон, силою около 7—8-ми дивизий, всею остальной массой ринулась на Францию.
Обязанность сдерживать Россию была возложена на Австро-Венгрию, которая, прикрывшись одной армией (Бем-Ермолли) от наших армий киевского округа со стороны Волыни и Подолии, главною массою своих сил (армии Данкля и Ауффенберга) должна была стремительно наступать с фронта Ржешув—Ярослав —Львов в общем направлении на Люблин—Холм и далее на Брест.
Начало войны было благоприятно для немцев и австрийцев.
Немцы, разгромив Бельгию и вторгнувшись чрез незащищенную крепостями северную границу Франции в последнюю, одним махом почти что докатились до Парижа.
В то же самое время главные австрийские армии имели удачные для них дела у Красника, Замостья и уже мечтали о наступлении на Брест.
Скоро однако обстановка изменилась.
Удачным маневром и мощным контрударом французы не только остановили немецкое движение на Париж, но, нанеся им серьезное поражение на Марне, отбросили их на ту линию, на которой они находятся доселе.
Первый и самый страшный удар немцев, таким образом, не удался. Вопреки их ожиданиям, позавтракать в Париже они не смогли,—или не сумели.
Еще хуже повернулись дела для австро-венгерской армии.
Оценив слишком низко мобилизационную готовность и маневренную способность русских войск, австрийцы приготовили сами для себя такую мышеловку, из которой благодаря только случайности унесли ноги в августе месяце 1914 года.
Август 1914 г. вообще грозил быть роковым: почти никогда немцы не были так близки к одержанию победы и никогда австрийская армия не была так недалеко от полнейшего разгрома.
В боях с 6-го по 20-е августа ничтожная по силам заслонная 2-я австрийская армия генерала Бем-Ермолли была на голову разбита нашими армиями генералов Брусилова и Рузскаго. В то же время на севере нами были собраны вполне достаточные силы против армий Данкля и Ауффенберга.
20-го августа нами был занят город Львов, оставленный австрийцами без боя. С 23-го числа начались бои, грозившие отрезать тыл главной группы австрийских армий, уже потерпевших поражение у Белгорая и отступавших к Раве-Русской.
Итоги галицийской операции известны.
На германском фронте, в восточной Пруссии, тот же август для нас ознаменовался двумя крупными, хотя и частными, неудачами армий генералов Самсонова и Ренненкампфа.
Желая помочь Франции и оттянуть на себя хотя бы часть тех сил, какие брошены были немцами на западный театр, мы, не ожидая даже окончательного сосредоточения и развертывания армии, тотчас же после объявления войны вторглись своей конницей и виленской армией генерала Ренненкампфа со стороны Немана в восточную Пруссию. Конница проникла в глубь страны, была под Кенигсбергом и заходила далеко за Дейме; виленская армия, сбив немецкие заслоны, быстро дошла до Ангерана.
Другая наша армия (варшавская) генерала Самсонова должна была наступать наперерез, с юга, с фронта Клава—Сольдау—Нейденбург в направлении на Дейч-Эйлау- Алленштейн. Но армия были разделены одна от другой большим пространством, и этому наступлению не суждено было осуществиться.
Немцы, быстро собрав ударную группу,—частью, как уверяют, путем переброски и с французского театра,— сначала нанесли удар по армии Самсонова, а потом, отбросив ее, обрушились с фланга против армии генерала Ренненкампфа...
Мы отошли за Неман на линию наших крепостей; немцы продвинулись до Немана; но это наступление их не было очень продолжительным. Уже к началу сентября у нас собираются здесь новые армии. В сентябре мы сами переходим в наступление и к концу октября вновь появляемся перед фронтом Ангерана и Мазурскими озерами.
На австрийском фронте к тому же времени мы владеем почти всей Галицией до линии Карпат.
В ноябре и декабре 1914 года центром внимания и главною ареною борьбы на русском фронте становится завислинский (варшавский) театр.
Вторая половина октября была временем наибольшего продвижения нашего на запад; наши передовые части доходили тогда до самой нашей западной границы, а местами даже и переходили через нее.
Немцы прибегают снова к контрудару. Отступая на фронте, они организуют фланговую ударную группу генерала Макензена у Торна и Иноврацлава и стремительно бросают нам ее во фланг. В результате разыгрывается крупная операция между реками Вислой и Вартой, в которой со стороны немцев участвовали армии Макензена н Войерша (под общим начальством Гинденбурга), общею численностью 10— 11 корпусов.
Цель действий немцев заключалась в том, чтобы отрезать наши армии от Вислы и Варшавы.
Главный удар Макензен наносил нам своим левым флангом и направлял главную массу своих войск на фронт Ласк—Лодзь. 7-го ноября немцы прорываются восточнее Лодзи на Березины, и к 9-му числу для нашей лодзинской группы положение создавалось очень тяжелое. Но... с одной стороны мы не остались пассивными зрителями завершавшегося «тактического окружения на поле сражения», а перешли сами в контратаку против войск, сделавших прорыв, а с другой,—и главное,—немцы просто не рассчитали своих сил и в самый критический момент оказались не в состоянии продолжать дальше операцию.
Она задумана была весьма широко, сил же назначено для нее было явно недостаточно, и поэтому закончилась в сущности ничем.
Весь декабрь проходит на варшавском фронте в попытках овладения Варшавой; на австрийском фронте— в наших наступательных боях за обладание Карпатами.
На западном французском фронте за тот же период крупных действий нет.
Итак, в первый и самый критический период войны немцы не смогли использовать своей большей готовности и не смогли повернуть колеса войны в желательную для себя сторону,—сторону наискорейшего окончания ее путем нескольких «громовых ударов»; не смогли и мы тогда же докончить Австрии, и уже к концу 1914 года стало ясно, что война «затягивается». Однако даже и тогда едва ли кто-нибудь предполагал и мог бы думать, что она затянется более чем на два года.
Единственные голоса, которые раздавались за неизбежность «длительной» войны, шли с Великобританских островов; но к ним не прислушались, как нужно было, и всерьез, по-видимому, им не верил никто,—даже и сами англичане. По крайней мере мероприятия конца 1914 и начала 1915 годов совершенно не соответствовали убеждению, что война гораздо дальше от конца, чем она была в средине августа 1914 года.
В чрезвычайно большую продолжительность войны еще не верили,—и нужно было разразиться громам и буре 1915 года, чтобы, наконец, выяснялся действительный характер теперешней войны.
Говорили и писали о громадности размеров и небывалых напряжений войны, но действительное напряжение энергии и приложение всех средств и сил были далеки от того, что называется максимумом усилий, и этот максимум наступил уже позднее. В течение же первого периода войны, т. е. до конца 1914 года, ни одна из воюющих сторон не развернула всех тех сил, какие они могли бы развернуть, и ни одна, не исключая даже немцев, не придала этой титанической борьбе того широкого, чисто народного, размаха, какой она сама собою приобрела затем впоследствии.
Даже и немцы все еще не верили в чрезвычайную длительность войны и все еще надеялись закончить ее двумя —тремя большими «генеральными» сражениями.
Эта надежда не оставляла немцев даже до осени 1915 года. И только потом, когда закончилось их грандиознейшее по размерам и масштабу наступление на нашем фронте и когда выяснилась невозможность «уничтожения и разгрома» русских армий, только тогда наступил настоящий «перелом» и только тогда началось постепенное прозрение...
(Продолжение следует)
Еще по теме:
Первая мировая война. Два года войны
Первая мировая война. Два года войны-2
Первая мировая война. Два года войны. Значение морской силы за два года войны
Первая мировая война. Два года войны. Двухлетние итоги борьбы в колониях
| 