Одной из крупнейших операций первой мировой войны была битва на реке Сомме, проходившая 100 лет назад.  Общие потери убитыми и ранеными в результате этого сражения составили примерно 1 000 000 человек.

Материалы из журнала "Разведчик" за 1916 год.

Германцы говорят, что ураганный огонь англичан на Сомме был еще ужаснее, чем ливень снарядов, направленный на немецкие батареи соединенными силами обстреливавшие Верденские позиции.

Очевидцы, присутствовавшие или даже принимавшие прямое участие в атаках германских позиций, говорят, что на всем поле битвы не было ни одного квадратного аршина земли, не тронутого снарядом.

«По одной стенке громадной воронки спускаешься вниз, по другой выбираешься из нея, потом прыжок через следующую, поменьше, далее, три шага по сглаженной полосе бывшей траншеи, и снова ныряешь в воронку»;

таков путь, и так выглядит местность вокруг Фрикура. Сама деревня представляет из себя пространство, усеянное грудами развалин не выше человеческого роста; ни улиц ни домов, только кучи мусора на истерзанной поверхности земли.

Недавно германские позиции представляли собой огромную подземную крепость, проникающую на 30 футов в глубину. Теперь эта площадь словно покрыта вулканами. Там и сям зияют ямы, сквозь которыя можно спуститься в покинутый подземный город с тоннелями, выбоинами и особыми защищенными от бомб камерами, где по эту пору лежат трупы. В некоторые из этих закоулков попрятались оставшиеся в живых немцы и при занятии подземелий нашими солдатами выползали оттуда и открывали по ним стрельбу.
Партия наших солдат заметила, что ее откуда-то обстреливают, и после поисков открыла, что стрельба ведется из части окопов, в которой прорыты сообщающиеся ходы.

Рядом хитрых маневров удалось изолировать одно из подземелий, в которое запрятались стрелки.
«Вылезайте-ка», закричал им один из солдат, «сдавайтесь по добру поздорову!» В ответ последовал выстрел.

Солдаты забросали подземелье бомбами, но немцы прошли внутренним ходом в другое. После этого подземелье было нашими взорвано.

***

Близ с. Контальмезона нам сдался остаток батальона 186-го полка прусской пехоты, без атаки с нашей стороны. Он, оказывается, был помещен в окопы только за полчаса до того. Солдаты не выдержали нашего артиллерийского огня и, предваряя пехотную атаку, вышли (их было около шести или семисот) и сдались в плен.

***

Несмотря на ужасающий орудийный обстрел и разгром германских окопов, англичанам пришлось подвигаться вперед сквозь завесу пулеметного огня. Они открыли, что германцы имели ряд тоннелей по всему фронту, отделенных друг от друга небольшими промежутками; тоннели вели в большое подземелье, на двадцатифутовой глубине, прекрасно обставленное и защищенное. Это жилое помещение
прислуги пулемета. Отсюда, еще ближе к передовой линии, несколько ступеней ведет в другое подземелье, поменьше и расположенное выше, под прочной крышей. Тут стоит пулемет и помещается двое наводчиков. Узкий ход позволяет им перемещаться на уровне земли по желанию; почва укреплена. Когда наша стрельба направлена на задний план германцев, они вкатывают пулемет в малую камеру и потчуют нас своим огнем. Никакие снаряды не опасны им, раз они стоят в подземелье. Таким-то образом, когда прекратилась канонада со стороны англичан, эти пулеметы были поставлены на свои позиции и стали косить наступающую пехоту.

Но англичане, встреченные убийственным огнем пулеметов, шли вперед с песнями, подбодряя себя кликами. Какой-то старый капитан говорил, что они тогда обратили меньше внимания на пули, чем иной раз на дождь.

Долго им пришлось ждать случая сцепиться с врагом и ничто не могло их удержать теперь. Офицер, раненый во время этой атаки, делясь впечатлениями на пути домой на госпитальном судне, говорит:

«Прусская гвардия хороша, но наша отборная дружина побьет их лучшие войска. В субботу это было доказано. Кроме того наш средний уровень несравненно выше их среднего уровня, и, кажется, они это сознают. Я, во всяком случае, уверен в этом; мне пришлось видеть сильно раненого капрала Дорсетского полка; его левая рука болталась как плеть. Когда меня задела пуля, я свалился в яму, вырытую снарядом, и видел его оттуда.

Держа винтовку с насаженным штыком в одной правой руке и размахивая ею, этот светловолосый великан, настоящий Викинг, грозно наступал на пятерых вполне вооруженных бошей подле моей ямы. «Бросайте винтовки!» заревел он на них. «Пощады, сдаемся, Каmегаd!» отвечали те. Они бросили на землю оружие. Одну из винтовок я потом поднял и взял себе. А этот унтер отвел свою пятерку на нашу линию, передал ее кому надлежит, и вернулся, чтобы помочь мне.

«Да, молодчина», сказал другой раненый офицер, но я видел случай получше этого. Деревня была в наших руках, поэтому стрельба в тылу нас не очень беспокоила. Прошло уже шесть часов после того как я был ранен. Я увидел около шестисот немцев в разных чинах, построенных в походную колонну на пути в наш тыл. Конечно, они были все разоружены. «Ну, а что вы думаете, каков был конвой?»

Трое ободранных шотландских горцев — нашего батальона, — окровавленные, в лохмотьях, с винтовкой на плече, ведут за собой свою команду, словно музыка на полковом смотру. Это мне понравилось. Я примкнул к арьергарду, и так маршировал до перевязочного пункта, где мне оказали нужную помощь. Я шел позади колонны в 600 человек бошей, но те трое оборвышей, что шли впереди, совершенно заткнули меня за пояс молодцеватостью своего поступка.

Еще по теме:

Первая мировая. Наступление на Сомме (Сценки из британского наступления)

Первая мировая. Наступление на Сомме (Французское наступление)

Первая мировая. Наступление на Сомме (Роль артиллерии и авиации)