Маркс и русская революция

(К столетию со дня рождения)

Колоссальная работ Карла Маркса по обоснованию революционного социализма нигде, кажется, не была оценена и признана так рано, как в России. Русская передовая интеллигенция, со страстным интересом следившая за движением германской философской мысли, особенно за гегельянством, познакомилась с Марксом почти с самого начала его литературной деятельности. Во все время парижской, брюссельской и, наконец, лондонской эмиграции его связывала с русскими изгнанниками и просто наезжавшими заграницу представителями русской передовой мысли самые дружеские отношения.

И если к одним из них Маркс не без основания относился с иронией, угадывая в них пресыщенных барычей, падких именно по своей пресыщенности на самые крайние революционные учения; если с другими он впоследствии резко разошелся (Бакунин и Герцен), это не меняет общего характера отношений между ним и русской революционно-социалистической интеллигенцией.

Первый том «Капитала» был переведен на русский язык почти немедленно после выхода в свет немецкого оригинала, раньше, чем на какой бы то ни было другой язык. И в совете первого Интернационала русскую секцию представлял никто другой, как Маркс.

Этот последний факт имеет для нас особый интерес. Маркс через своих русских друзей был, конечно, хорошо осведомлен о течениях мысли в среде тогдашних русских революционных кружков, насквозь проникнутых народническими идеями. Он был хорошо знаком со взглядами Герцена и Чернышевского, и если теории первого относительно вырождения Запада и обновления его русской стихией вызывали с его стороны злые насмешки, то основные идеи народничества, как они были сформулированы Н. Г. Чернышевским, были для него вполне приемлемы. По крайней мере, получив от русской секции ее прощальное заявление вместе с просьбой принять на себя ее представительство в Интернационале, Маркс, изъявляя на это свое согласие, в ответном письме сделал критическое замечание только по одному пункту, касающемуся польского вопроса. Пункты, касающиеся народнического символа веры, никаких возражений с его стороны не встретили.

В течение всех семидесятых и начала восьмидесятых годов, Маркс, был в постоянном общении с русскими революционерами. С страстным вниманием и горячим сочувствием следил он за той борьбой, которая разгоралась в то время в России. И в эпоху маразма, охватившего после свирепого подавление коммуны Францию, в эпоху торжествующего милитаризма и национализма в Германии, он возлагал очень большие надежды на русское движение и был готов воскликнуть: ex oriente lux. Во всяком случае, его оценки народнического и народовольческого движения были весьма далеки от тех оценок, которые дали впоследствии этим движениям его русские «ученики» 90-х годов.

Маркс был с нашими предшественниками и учителями. И вместе с ними он является н нашим учителем. Для Маркса теория и программы наших народников и народовольцев были простым применением его теорий к русской действительности.

Все это дает нам право сказать, что Маркс принадлежит нам не в меньшей степени, чем марксистам. Если марксисты были ближе к букве Маркса, нередко пользовавшегося отвлеченной терминологией гегельянства, то мы были ближе к революционному духу Маркса и его учения. Никогда Марксу не приходило в голову обрекать на выжидание и бездеятельность—если не считать революционной деятельностью благотворительность—целые революционные поколения, объявляя преждевременными и безнадежными их революционные стремления и энтузиазм.

Наоборот: раз общественная среда порождала такие стремления, это служило Марксу показателем, что есть в ней и объективные условия для их возникновения и осуществления. И затем уже жизнь, борьба, а не предвзятая теория взвесит в последней инстанции на своих весах, чего стоит и что может в каждый данный момент та или иная общественная программа. А теория Маркса говорит только одно: рано или поздно, но будущее принадлежит социализму. И тем раньше наступит это светлое будущее, чем энергичнее и самоотверженнее борьба за него.

Русские социалисты всех направлений всегда принимали экономическое учение Маркса, его трудовую теорию ценности, теорию прибавочной ценности со всеми выводами из нее. Споры и разногласия касались лишь исторической его теория. И эта теория пользовалась в наших рядах и в рядах наших предшественников широким вниманием. Но они никогда не принимали теории первоначального накопления в смысле либретто оперы, разыгрываемой неизменно, лишь с легкими вариациями во всех странах.

Они думали, что целые акты в ней могут опускаться в истории отдельных стран, заменяясь лишь простым, так сказать, пересказом и усвоением их итогов из опыта соседних стран. Вместе с Герценом они были убеждены, что «к истории нельзя применить поговорку: «опоздавшим—одни лишь кости», что «наоборот, им остаются лучшие плоды, если они способны питаться ими». Они были убеждены вместе с Герценом и Чернышевским, что сохранение у нас общинного землевладения в огромной степени облегчает в России торжество социализма, устраняя препятствие в виде собственнического фанатизма западно-европейских крестьян и делая русских крестьян восприимчивыми к социалистической пропаганде. Такое представление о русской революции сильно отличалось от хода дел на западе и диктовало русским социалистам иную программу и тактику. Но оно не стояло ни в каком противоречии с исторической теорией Маркса.

Расчеты наших предшественников на близость торжества социализма не оправдались, как не оправдались такие же расчеты Маркса и Энгельса для Запада. Капитализм за эти десятилетия сделал большие успехи, организуя крупную промышленность. Он собрал в городах большие массы пролетариата, составившего авангард современного революционного движения. Но крестьянин-общинник не исчез, и, как и рабочий, нашел себе место в социалистических партиях. Вместо упорного, подозрительного врага, социализм нашел в нем сторонника.

Исторические справки, приведенные нами в начале, об отношениях Маркса к народникам укрепляют нас в убеждении в правильности избранного нами пути. Маркс понимал свою теорию достаточно широко, чтобы охватить, как частность, как местную особенность, теории русского социализма.

Тем с большей искренностью, благодарностью и любовью можем мы принять в этом году участие в юбилейном чествовании великого учителя социализма. Ни малейшая тень не омрачает и не омрачала наших отношений к нему.

Н. Ракитников.

"Дело Народа" - № 35 - 1918 г.

Еще по теме:

Памяти Великого учителя (К 100-летию со дня рождения К. Маркса)

Маркс и русская революция

Маркс—учитель