Люди Тихого Дона. Генерал В. Г. Болдырев - 24 Декабря 2018 - Дневник

С далекого Урала к нам докатились отрадные вести, что весь необъятный русский Север и Восток, изгнав большевиков, объединились под трехцветным знаменем в одну могучую государственную организацию.

Добровольческая армия теперь не может чувствовать себя одинокой. Медленно, но неуклонно русский исполин пробуждается от тяжелого опьянения: все громче и чаще в стране раздаются вновь святые слова:

— Свободная, единая, великая независимая Россия.

Вождем возрождающейся Сибири является ныне один из лучших русских людей генерал Василий Георгиевич Болдырев, назначенный уфимским совещанием главнокомандующим всеми сухопутными, морскими и воздушными силами заволжской директории.

Имя ген. Болдырева впервые прогремело по всей России 19 дней спустя после октябрьского переворота, когда большевистский «главковерх» Крыленко приехал в Двинск и потребовал от генерала, тогда командовавшего 5-ой армией, лично явиться к нему для «представления начальству».

Генерал Болдырев выслушал посланца Крыленко молча до конца. И когда тот спросил, что прикажете сказать верховному главнокомандующему, генерал вспыхнул и сказал:

— Передайте прапорщику Крыленко, что нам с ним говорить незачем. Я его верховным командующим не признаю, а с узурпаторами народной власти видеться не желаю.

Крыленко был взбешен и на другой день послал за Болдыревым отряды матросов. Проникнув в квартиру командующего армией, они объявили его арестованным.

— У меня достаточно солдат, чтобы прогнать вас отсюда,—сказал генерал,—но я не хочу кровопролития. Подчиняюсь насилию. Оружия вам не даю, но признаю себя арестованным.

Крыленко отправил Болдырева в Петроград и предал суду революционного трибунала.

13-го декабря при огромном стечении публики состоялся этот пресловутый революционный суд.

Гснерала-подсудимого ввели и вывели из зала суда под громовые аплодисменты публики. На вопрос председателя:—«что вы можете сказать в свое оправдание?"—ген. Болдырев ответил:

— Только то, что на скамье подсудимых должен сидеть не я, а вы!
— Я прошу вас дать объяснения,—перебил председатель,—почему вы не явились по требованию Крыленко, назначенного советом народных комиссаров верховным главнокомандующим?

Генерал, не задумываясь, твердо отчеканил:

— Я считаю обязательным для себя лишь волю всего русского народа, выраженную учредительным собранием. Крыленко законной властью ни один честный русский гражданин не признал, не мог признать и я. Армия к тому же должна быть вне политики, которая ее разлагает, а тем больше армия, прикрывавшая подступы к столице.

Присяжный защитник Болдырева Карякин в яркой речи указал суду, какие причины побудили командующего не исполнить приказа Крыленко.

— Вы имеете великую, я бы сказал, скорбную честь,— воскликнул он в конце защиты,—судить не просто генерала, а судить генерал-крестьянина, поднявшегося до высокого места. Он всегда, как простой рядовой, в исходах шел впереди своих солдат. И если вы его осудите, ваш суд превзойдет застенки Николая второго.

После часового совещания трибунал вынес свой революционный приговор:

— «Генерал Болдырев, признан виновным в неподчинении распоряжению главковерха Крыленко и приговаривается к 3-м годам, тюремного заключения».

Подсудимый выслушал суровый приговор спокойно, с гордо поднятым челом. Но весь судебный зал затрясся от возгласов возмущения.

— Это застенок: позор!!—раздались крики.
— Хуже полевого суда!
— Долой узурпаторов! Бедная Россия!!..
— Да здравствует генерал Болдырев!..

Охваченная гневом толпа бросается на судей и на стражу. Председатель зовет красноармейцев, солдаты в толпе достают револьверы и бомбы...

Еще мгновение и польется человеческая кровь, но, вдруг, над неистовствующей толпой пронесся властный возглас генерала Болдырева:

— Граждане! призываю вас к порядку и терпению. Оставьте этих жалких людей: я ни минуты не сомневаюсь, что скоро я буду свободен, как и весь русский народ!..

Громовое, «ура» и дружные овации явились ответом генералу.

***

В. Г. Болдырев в прошлом - это страницы из биографии Ломоносова.
Он сын бедного сызранского ремесленника-крестьянина. На медные гроши отец отдает Васю в городскую начальную школу.

— Учись, Вася, в школе грамоте, выучишься, отдам тебя в лавку, пойдешь по торговой части, Бог даст большим купцом сделаешься.

Вася охотно постигает грамоту, но совсем не помышляет о «торговой части».
14-ти лет он кончает начальную школу и просит отца отдать его в Пензу в гимназию.

На этой почве между отцом и малышом-сыном назревает серьезный конфликт, который заканчивается бегством мальчика из родительского дома.

До Пензы будущий спаситель Сибири добрался пешком, разыскал там каких-то своих родственников и после долгих мытарств, наконец, устроился стипендиатом в местное реальное училище.

Отсутствие средств заставляет юношу оставить мечты об университете и он поступает после окончания реального в юнкерское училище.

Три года спустя юный Болдырев приезжает к отцу в Сызрань уже в новенькой форме подпоручика одного из сибирских полков.

Тяжелая армейская среда не заела энергичного, трудолюбивого подпоручика, мечтавшего о блестящей карьере и вот в 1904 году он едет на японскую войну уже со значком военной академии.

На войне он зарекомендовал себя блестящим, храбрым и распорядительным офицером генерального штаба, участвовал во взятии знаменитой путиловской сопки, был два раза ранен и несколько раз контужен.

В 1911 году Болдырев удачно защищает в академии диссертацию «Атака укрепленных позиций», что сразу выдвигает его в первые ряды знатоков военного дела и дает ему широкую известность в европейских военных кругах.

До начала мировой войны Болдырев успешно читает лекции в академии, лекции, всегда строгие, глубокие и интересные.

Но, едва пришла война, Болдырев с первыми отрядами мчится на фронт, чтобы там на поле сражений применить свои знания и опыт. Сначала в качестве начальника штаба 2-ой пехотной гвардейской дивизии, затем командира 30-го полтавского пехотного полка он околесил Польшу и Галицию, участвовал в самых кровопролитных сражениях и был удостоен высших боевых наград в том числе георгиевского оружия и георгиевского креста и, наконец, был произведен в генерал-майоры.

В 16-м году он занял сперва пост генерал-квартирмейстера северного фронта, а затем получил 43-й армейский корпус.

Во время рижского позора единственный корпус, который не побежал под первым натиском врага, а стойко отражал его атаки, прикрывая бегство 12-ой армия, был корпус генерала Болдырева.

Октябрьский переворот застал генерала на посту командующего 5-ой армией.
25-го октября ночью в разговоре по прямому проводу со ставкой ген. Болдырев заявил, что его армия возмущена выступлением большевиков и что он готов пойти с войсками на Петроград.

Генерал Духонин спросил:

— На какие части вы рассчитываете, генерал?
— На любую, которой я прикажу,—ответил Болдырев.

Нерешительный и слишком мягкий Н. Н. Духонин, так и не использовал могучего влияния Болдырева, предательское поведение генерала Черемисова, отказавшего в пропуске войск с фронта на поддержку Керенскому, повергло несчастного верховного главнокомандующего в уныние и окончательно убило в нем веру в возможность сопротивления.

Когда выяснилось, что большевики твердо завладели политическими центрами и ставка доживала последний дни, ген. Духонин вызвал Болдырева к аппарату и сказал:

— К вам в Двинск едут банды Крыленко. Если хотите, я вас освобожу от командования армией и вы можете уехать. Вам безусловно грозит серьезная опасность.
— Коли вы прикажете я буду защищаться,—заявил Болдырев. У меня есть верные части, готовые дать надлежащий отпор наглым захватчикам власти.
— Нет, нет!—испугался генерал Духонин.
— Не допускайте кровопролития. Пусть командный состав не упрекают, в разжигании гражданской войны.

И на ленте Юза тогда появился лаконический ответ ген. Болдырева.

— Слушаюсь! Буду спокойно ждать смерти. Прощайте!..

Он не был расстрелял Крыленко, но кровавая трагедия, разыгравшаяся через 7 дней в ставке, показала, что генерал Болдырев шел на верную смерть, когда отвечал большевистскому главковерху:

— Передайте прапорщику Крыленко, что с узурпаторами народной власти я видеться не желаю.

***

После суда Болдырев был отправлен отбывать «3-х-годичное» тюремное заключение сначала в петропавловку, а затем в «Кресты». Молодой, энергичный, полный сил и здоровья - генерал спокойно взирал на тюремныя лишения!

— Когда побываешь три года в сырых, мерзлых окопах,— улыбаясь говорил генерал своим соседям по несчастью, казематы тюрьмы являются для меня словно первоклассным отелем со многими удобствами,—только и всего. А чувство горечи и обида? Что же! Выпьем чашу до конца!

Даже в тюрьме генерал-профессор не бросает своих занятий. Он выпросил необходимые книги и бумагу и целыми днями корпел над ними. Досадной помехой при этом являлся только холод, от которого, через полчаса работы, вываливалось перо из рук.

Холод достигал в «Крестах» до 3—4 градусов. Крохотные комнатушки не позволяли разогреваться моционом и чтобы согреть немного окоченевшие члены, генерал прибегал к помощи мюллеровской гимнастики. Проделав несколько упражнений, он вновь садился за труд.

Ежедневно, не считаясь с метелью, морозом или мокропогодицей, генерал выходил на прогулку и быстро шагал по круглому тюремному дворику, либо брался с прочими заключенными за лопаты и расчищал снег.

— Знаете, когда я гляжу на эти необъятные, сугробы,— сказал он однажды одному своих товарищей по заключению,—мне представляется, что вся страна погребена сейчас под таким снежным саванов. Занесены окопы и батареи и на фронте, занесены железныя дороги, села и города—в тылу... Омертвело все... Но проглянет весеннее солнце и забурлят потоки красивой, радостной, обновленной жизни. И воскреснет бедная Россия!..

Одному из солдат 30-го Полтавского полка Карначевскому удалось с большим трудом пробраться в тюрьму к своему генералу.

— Видишь, полтавец, куда я попал за все, что делал для родины,—сказал ему Болдырев и грустно улыбнулся.

Солдата расплакался и ответил:

— Не печальтесь, ваше п-ство, мы вас выручим. Правда не пропадет. Вся наша 5-я армия поклялась, что добьется вашей свободы. Меня послали сказать вам, что мы не забыли ваше добро и ласку к нашему брату.

И полтавцы не обманули своего былого отца командира. В конце февраля, когда немцы начали наступать на Петроград и «совнарком» бежал в Москву, они в общей сумятице явились свободно в тюрьму и освободили заключенного Болдырева.

***

Вырвавшись из холодных объятий «Крестов», генерал Болдырев остается в большевистских столицах и принимается за организацию распыленных национально-демократических сил.

Живет и работает в Москве на «савинковском» положении, каждый день рискуя при усиливавшемся красном терроре головой и свободой.

«Чрезвычайки» окутали все подпольные организации сетью шпионов и провокаторов. Болдырев запримечен, за ним устроена специальная слежка, но он ни на минуту не оставляет своей деятельности.

Средства к жизни он добывает себе пером, работая в больших московских газетах.

Во всех антисоветских партийных организациях и группах Болдырев, как беспартийный, всюду считается своим. К его советам усиленно прислушиваются, его проповедь всеобщего единения во имя спасения родины встречается с большим сочувствием.

После ряда усилий ему удалось, наконец, добиться создания известного уже международного «союза возрождения России», принявшего вполне определенную ориентацию.

Блок «Возрождения» мало-помалу вырастает в грозную силу. С ним считаются большевики, им встревожены друзья последних, с ним ищут сближения союзники.

Англичане обещают блоку большую денежную и военную помощь для организации борьбы за возрождение России и лишь требуют, чтобы им указали лиц, с которыми они могли бы вести окончательные переговоры.

Союз «Возрождения» выдвинул своим представителем В. Г. Болдырева.
Державы согласия персонально вполне одобрили выбор союза и тотчас вошли в непосредственные сношения с генералом.

— Если вы хотите сделать из нас македонских четников,—заявил Болдырев представителям англо-французов,—то нам с вами не по пути. Но если вы действительно поможете России выйти из тяжелого положения и стать вновь единой и великой—наша родина никогда не забудет этой помощи.

Тогда союзники дали вполне определенные гарантии искренности своих побуждений и генерал принял командование сибирскими войсками.

10-го сентября на государственном совещании в Уфе В. Г. Болдырев был включен в состав правительства директории и ему были подчинены все соединенные войска заволжской России.

***

В своем первом приказе генерал Болдырев говорит, что он назначен с ведома и одобрения союзников и верховным главнокомандующим всеми вооруженными силами, действующими на территории России против большевистских узурпаторов.

Конечная цель стремлений ген. Болдырева, говорится в приказе, свержение при помощи американцев, англичан, французов и японцев большевиков и восстановление Учредительного Собрания, которое одно полномочно решать дальнейшую судьбу России.

— Наши силы, заканчивается приказ, в настоящее время превышают полмиллиона штыков, не считая войск английских, японских, французских и американских, высадившихся в Сибири. Восточный фронт таким образом восстановлен почти полностью и не далек тот час, когда наши войска сломят упорство большевиков и завершат тяжелый, но славный путь спасения России.

В беседе с уфимскими журналистами генерал Болдырев между прочим очень тепло отзывался о добровольческой армии и о ее вождях генералах Алексееве и Деникине. О безвременной кончине первого в Уфе еще очевидно не знал.

Беседа эта заканчивается следующими отрадными словами.

— С глубоким волнением я жду того момента, когда Север и Юг в своем победоносном шествии протянут друг другу руки в братских объятиях под радостный звон московских колоколов. У нас с генералами Алексеевым и Деникиным, этими верными рыцарями угнетенной России, одна общая цель - изгнание из страны бронштейновских банд, восстановление могучей русской армии, которая концами своих штыков поднимет втоптанное в грязь наше национальное знамя.

Я верю, что с грядущей весной мы увидим бедную, поруганную Россию вновь свободной, единой, великой и независимой.

***

Эта безграничная любовь к России и страстное желание ее воскресения сквозит в каждом движении души сибирского полководца.

— "Мое путешествие,—писал недавно из Самары ген. Болдырев одному своему близкому лицу,—и личное наблюдение только лишний раз убеждают меня, какой чудный беспредельно богатый край наша Россия. Как безгранично велики наши задачи, как необходима нам здоровая культура и настоящий правопорядок! Я был бы безгранично счастлив, если бы и моя лепта сказалась в этом великом деле возрождения...

Каждый день, во все время пути по безграничным волжским ширям, я переживаю невыносимую муку и боль за поругание, унижение России. Останется ли что-нибудь от великой страны?! Просвета пока мало. Но хочется, безумно хочется верить, что Россия только больна, но не безнадежно.

Помоги, Господи, ей в ее испытаниях. С какой готовностью я отдал бы ей и свою жизнь, и свой опыт и силы».

М. Лембич.

Донская волна 1918 №20

Еще по теме