По материалам газеты "Киевлянин" начала мая 1917 года.
Резолюция митинга
Третьего дня днем, после манифестации монархистов, на Михайловской пл. состоялся огромнейший митинг граждан г. Киева, на котором принята следующая резолюция:
«Мы, граждане г. Киева, собравшись в числе несколько десятков тысяч человек, на Михайловской площади, негодующие и возмущенные поступком каких-то лиц, желающих остаться неизвестными, которые детям-школьникам вручили знамена с надписью:
«Да здравствует Конституционная Монархия»
и заставили идти с ними по улицам г. Киева, заявляем, что это волнует нас - свободных граждан, сбросивших с себя вековой гнет самодержавия и царского произвола. В виду изложенного выражаем свое безграничное порицание и презрение этим лицам и требуем, чтобы исполнительный Комитет г. Киева немедленно расследовал это дело, наказал виновных в толкании детей на подобные действия и впредь не допускал таких выступлений, во избежание кровавых эксцессов.
По поручению собравшихся граждан г. Киева
Начальник милиции г. Киева поручик Лепарский
Председатель Киевского военного республиканского союза подпоручик Башикский».
Мир во время войны
3 мая 1917 г.
Во времена «вооруженного мира» царил афоризм древних римлян: «Хочешь мира—будь готов для войны».
Теперь Россия тягостным, мучительным образом вырабатывает другой афоризм:
«Хочешь войны - не проповедуй мира!»
Постараемся немного разобраться.
Вчера еще «Киевская Мысль» писала, что «революция в опасности», потому что группа гимназистов пронесла по улицам Киева, среди трехцветных русских флагов лозунг:
«Конституционная монархия».
«Конституционная монархия» и трехцветные флаги, конечно, повредили «революции».
Но совершенно иначе, чем думает «Киевская Мысль».
Если бы «Конституционную монархию» пронесли бы спокойно по улицам, если бы сознающий свою силу «революционный народ» только посмеялся бы над мальчишеской выходкой или презрительно отнесся бы к провокаторской затее, если таковая таилась за спинами мальчиков— «революция» только выиграла бы от этого инцидента.
Неужели же сила может бояться ничтожества?
Но из непослушных и упрямых мальчиков сделали героев. На них накидывались с кулаками, грузовик с вооруженными милиционерами целил в них в упор из револьверов.
А женщины бросали юношам цветы, не потому, что героизм пленителен; героизм прекрасен без различия, будет ли на плакате, который защищается, написано «демократическая республика» или «конституционная монархия»—будет ли флаг красным или трехцветным.
И когда на другой день «Киевская Мысль» написала, что для «монархистов» надо создать особые ограничения свободы, когда она потребовала, чтобы «монархисты» были поставлены «вне законов», которых так страстно добивалась та же «Киевская Мысль»—она только подчеркнула опасность, в которой находится «революция», опасность своего внутреннего идейного распадения, которое одно только и опасно.
Потому что завтра «Киевская Мысль» потребует гильотину для роялистов и этим окончательно погубит «свободу» и «революцию».
Сегодня «Киевская Мысль» (по крайней мере один из сотрудников ея) поняла, что в опасности не только «революция», но и Россия.
И «революция» в опасности потому, что вместо того, чтобы спасти Россию, довела ее до гибели.
Старое правительство заставило Россию испытать поражение 1915 года, но Россия оправилась и восстановила свою боевую мощь порывом Государственной Думы и общественных учреждении. Тогда бессильная и бездарная и, может быть, изменническая власть расстроила тыл и угасила общественный подъем.
И на этом погибла.
С переворотом пришел огромный порыв, все воспрянули духом, начали надеяться и верить.
Но каждый день нес разочарования и новые мучительные опасения.
Ведь для каждого дела, чтобы оно шло успешно, нужна соответственная психология, настроение, атмосфера.
Нужна совершенно особая психология и для войны.
Нельзя идти на смерть и наносить смерть другим вне состояния особого аффекта.
И потому надо создавать такого рода аффект для того, чтобы сделать войну возможной.
Для того, чтобы убивать, надо ненавидеть того, кого убиваешь, для того, чтобы умирать, надо любить то, за что умираешь, и тех, плечо к плечу с кем идешь на смерть.
А главное надо не говорить о мире, о возможности мира, то есть о достижении цели, пока она не достигнута.
Кого же за эти два месяца научилась любить и кого—ненавидеть наша армия?
Ей все время внушалось, что ее враги русские буржуа, капиталисты, фабриканты, заводчики, помещики—это во-первых, а во вторых —французы и англичане, которые не желают из жадности и эгоизма прекратить войну.
А немцы? Да ведь это те же рабочие, такие же, как и вы «пролетарии», с которыми надо объединиться—потому, что другом и братом русскому солдату является не его начальник-офицер, или генерал, или вообще всякий русский непролетарий, а немецкий социалист.
Говорили о японской войне «японцы нас шимозами, а мы их молебнами».
Теперь же солдатам, пока немцы готовили шимозы— внушалось:
«подождите, подождите—мы их воззваниями».
И воззвания сыпались, а немцы продолжали смыкать свои ряды вокруг своего Вильгельма.
Потому что никогда еще народ не свергал победителя, а им гордился и его почитал.
Таким образом, все эти «воззвания» социалистов не вызвали революции в Германии, а вызвали распад русской армии.
Которая перешла в руки новой власти еще в полной боевой готовности.
В самом деле! Как же не брататься было солдатам, когда на их глазах «на нейтральной зоне» русские солдатские и рабочие депутаты, приезжавшие из Петрограда, вели переговоры с немецкими социалистами?
Они тоже решили, что дело можно покончить разговорами и стали выходить из своих окопов, благо офицеры были лишены всех средств не позволить им это делать.
Говорилось, что «гражданами - солдатами приятнее командовать, чем подневольными рабами».
Еще бы! кто же станет утверждать противное?
Вот я разговаривал с французскими летчиками и чувствовал в каждом фибре их эту «гражданственность», сознание собственнаго достоинства, понимание того, что они делают и зачем это делают.
Но ведь для того, чтобы стать гражданином,— надо им сделаться в действительности.
Тут тоже «воззваниями» ничего не поделаешь.
Гражданственность также приходит изнутри, не извне, и воспитывается долгими годами.
Теперь же «граждане-солдаты», полуграмотный и совсем неграмотные, и «граждане-крестьяне», находящиеся на той же ступени культуры не будут бить тех, к кому им внушена любовь, а будут бить тех, против кого разожгли и продолжают разжигать их ненависть,
Французов и англичан они не достанут—но они обрушатся на «буржуев», на капиталистов, заводчиков, фабрикантов и помещиков.
И это уже начинается—прочтите известия из «Мценска»
И нечего пенять на какие-то «контрреволюционные» внешние силы.
«Контрреволюционные» разрушительные силы создала сама революция - своей безумной и преступной пропагандой, теми лозунгами фанатических доктринеров, которые опьянели от неожиданного успеха—и эти разрушительные силы вместе с внутренним строем разрушили и армию.
Господа социалисты возразят, что мы постоянно говорили:
«оградите свободу цепью штыков, пока мы не прикажем всем остальным демократиям сделать то же, что сделали мы!»
Но «товарищи-солдаты» их не послушали и решили, что они, не хуже солдатских депутатов тыла, могут вступит в непосредственные переговоры, благо одна из «демократий» находится в непосредственной близости от них, так что ее не только пулей. но и рукой достанешь, и вести пропаганду и агитацию за мир весьма удобно.
Теперь «революционная демократия», по-видимому, поняла, что зарвалась, поняла, что она свершила.
И решается взять власть и ответственность за дальнейшее в свои руки, рассчитав «поденщиков» которых держала для вывески и фирмы и через которых управляла Россией и собиралась управлять всем миром.
Послушают ли «товарищи» свое непосредственное начальство или и оно окажется бессильным и его слушать не захотят?
Я из глубины души готов воскликнуть: «Дай Бог, чтобы послушались!»
Мне совершенно все равно, кто явится спасителем России —лишь бы спаситель явился.
Хотя бы это был сам «Ленин».
Но я боюсь, что дело зашло слишком далеко, и что уже поздно.
Мы пройдем через тяжкие страдания, через тяжкое, быть может, и долгое историческое унижение.
И тогда воскреснем к новой прекрасной жизни.
Потому что я, не смотря на то, что солдат у нас превратился в дезертира и изменника, а крестьянин в жадного грабителя - все же верю в Русь, в русский народ.
Жив еще его дух.
И в этом убедили меня те дети, которые отвели от себя направленные в него револьверы только своею смелостью, только своим взглядом, только своим духом.
Нет, жива Русь, Русь героическая, Русь созидательная, Русь святая!
И этой Руси никто не страшен.
Не одолеть ее тогда, когда народ одолеет в самом себе Стеньку Разина и гайдамака, уже готовящихся погулять по белу свету, с тяжелым кистенем, взяв себе в товарищи булатный нож да темную ночь, которую они осенят красным петухом.
В этих русских детях, устроивших французскую и затем русскую манифестацию, пробился государственный инстинкт великого державного народа, казалось, исчезнувший в наши дни!
***
Только что сказанное мною я прошу не понимать превратно: как мое одобрение инциденту с «Конституционной монархией».
Этот день оставил в моей душе неизгладимые впечатления, к которым я еще вернусь.
Я пережил такую муку и ужас... за этих детей, что мне не милы были и национальные флаги.
И я глубочайшим образом сочувствую начинаниям, которые должны извлечь детей из пучины политических страстей—только об этом надо было думать раньше, а не тогда, когда появились трехцветные флаги и «конституционная монархия».
Интересно знать, были бы сделаны эти попытки теперь, если бы дети пронесли «демократическую республику» под красными знаменами?
А. Ежов.
"Киевлянин", 5 мая 1917 года, № 111.
P.S. Сто лет прошло с тех пор, а практически ничего не изменилось. Те же страсти по поводу разных знамен, разных девизов, разных взглядов на прошлое и будущее. Та же непримиримость и постоянная готовность вцепиться за малейшее несогласие с оппонентом в его глотку, рвать его на части и уничтожать, уничтожать, уничтожать беспощадно и до конца.
Вот так и живем.
Еще по теме:
Украинизация. 1917 год. Предисловие
............................................................................
Украинизация. Украинцы и русские (апрель 1917 г.)
Украинизация. Украинцы и автономия Малороссии (конец апреля 1917 г.)
Украинизация. Первая декада мая 1917 г.
Об украинизации школы (май 1917 г.)
Киев. Инцидент с «Конституционной монархией» (май 1917 г.)
| 