В киевской городской думе недавно обсуждалось предложение полицеймейстера издать обязательное постановление о воспрещении извозчикам выезжать порожняком на Крещатик от трех до шести часов дня. Гласные в недоумении потребовали, чтобы голова разъяснил им мотивы такого странного предложения. Голова предпочел отмолчаться.
Тогда поднялся местный извозопромышленник гласный Михайлов и простодушно рассказал, в чем дело.
Дело, оказывается, в том, что в эти часы губернатор ежедневно катается по Крещатику. Один извозчик случайно помешал губернаторской коляске.
После этого полицеймейстер запретил извозчикам стоянку на Крещатике, а теперь добивается, чтобы дума узаконила его распоряжение.

Дума единогласно отклонила предложение полицеймейстера.


Боже, так ведь это о нас, о наших днях. Все именно так и обстоит наяву. Хотя нет, не о нас. Дума сейчас ничего исходящего сверху не отклоняет.

Дошла очередь и до "Сибирской жизни":

   

Вся наша политика на Дальнем Востоке страдает от слишком значительной примеси антисемитизма. Выселение евреев, ограничение прав евреев. вот чем особенно занята сейчас наша местная администрация. Евреи выселяются не только из Владивостока, но даже из Николаевскаго района и с Камчатки, т.е. из тех районов. где они были одними из первых засельников. И всюду в этих местах на смену евреям являются японцы.

Громадный процент амурско-охотско-камчатской рыбопромышленности в руках японцев. Они являются главными арендаторами рыбалок, они —главные скупщики рыбы, они при помощи рыбного синдиката нормируют цены—и характерно то, что представителем этого синдиката в Николаевске является... императорский коммерческий агент Симадо.

Наши русские чиновники не финансируют наших рыбопромышленников, и последние за кредитами идут к тем же японцам, которым они вследствие этого за бесценок должны отдавать и весь свой улов. Все наше северное побережье страдает из-за отсутствия правильных и частных пароходных рейсов с портами Дальнего Востока. И этот пробел заполняется также японцами —теперь ими организуются для этих целей самостоятельные пароходные компании.

И в этот разоренный, неустроенный край со всех концов России заманивают переселенцев, соблазняя их земельным простором и высокими ссудными. Прежде, чем заселять, надо было бы выработать основы рациональной колонизации. Ведь, главное, есть у кого поучиться. Чужой опыт нам не указ, мы хотим оставаться самобытными.

Здесь явно не о нашем времени. Говорить о антисемитизме в политике государства сейчас  не приходится, скорее наоборот. Правда, в остальном ничего не изменилось.


И еще немного об далекой окраине:

По словам корреспондента газеты „Тек. День", народонаселение Сахалина все уменьшатся. Поселенцы из ссыльно-каторжных с возвращением прав при первой возможности стремятся покинуть остров. Переселенцы, несмотря на увеличенный размер казенного пособия, выказывают очень мало склонности колонизовать негостеприимный остров. Поэтому, народонаселение русской части Сахалина уменьшилось до 4.000 душ. Некогда многолюдные села,—как, напр., Рыковское, Опор,—теперь обезлюдел, и только пустующие избы указывают что здесь в большом числе жили поселенцы. На Сахалине повсюду видны заброшенные деревни и села.  Избы осунулись, окна забиты досками. Некоторые строения разбираются окрестными жителями на дрова. Много казенных складов и бараков, остатков бывшей каторжной жизни, находятся в таком же положении.

Из этого явствует, как невысоко благосостояние сахалинских старожилов: а если принять во внимание, что ими заняты лучшие участки острова, то приходится пожалеть тех переселенцев, которые рискуют идти на Сахалин.
По нашему же мнению, до тех пор, пока на Сахалине не создадут необходимого минимума культурной жизни: медицинской и ветеринарной помощи, широкого кредита для домообзаведения, сносных дорог, и т. д., и т. д.,— нельзя направлять туда переселенцев. Они будут обречены или на голод, или на батрачество у поселенцев, которые и сами едва сводят концы с концами.

Не знаю, как сейчас на Сахалине, но картина очень знакома по облику нынешних деревень и малых городов, даже в местах совсем близких к Москве.

И еще одна окраина, раз речь зашла о них:

 

Было время, когда в Якутске пользовались наибольшим авторитетом и популярностью только три лица: архиерей, губернатор и атаман.

Это был всесильный триумвират, дававший тон и направление якутской жизни, державший в своих "ежовых рукавицах" жизнь громадного края. Но шло время, менялось положение и некоторые из триумвирата сошли на задний план и совершенно стушевались.

Интересно в том отношении, говорит "Якутская Окраина" проследить участь атаманов.

Первым атаманом был Нарычин, прослуживший до старости и по выходе в отставку умерший без каких бы то ни было средств в гражданской больнице и похороненный на казенный счет.

Второй атаман, Чукуров, по выходе в отставку ютился в сторожке "полковой", кормился подачками казаков и был похоронен на их счет.

Следующий атаман, Бродников, сенаторской ревизией дел областного правления, был обвинен в злоупотреблениях по службе и в истязаниях казаков, за что осужден к ссылке в тобольский батальон на 20 лет рядовым. По возвращении оттуда унтер офицером умер в гор. Якутске.   

Атаман Киренский, благодаря растрате полковых сумм офицером Корытовым, не имея возможности покрыть растрату, покончил самоубийством.

По смерти атамана Шамаева была обнаружена растрата полковых сумм, пополненных его женой от продажи имущества.

Атаман Шахурдин, по доносу двух урядников, обвинялся в растрате полковых сумм и свыше 2 лет находился под следствием.

Таков один из этого почтенного триумвирата; сведений о других членах его "Як. Окр." пока не дает.


Здесь ничего не возразишь, времена атаманов  Нарычиных и Чукуровых, как это ни печально, ушли в прошлое. А деяния остальных у всех на слуху.


Снова "Русское слово". Может в нем найдем ответ на вопрос - почему же все так трудно решается у нас, когда речь заходит о насущных проблемах простого люда?

 

 

 Каковы причины, по которым задерживается в Государственном Совете принятие законопроекта о борьбе с пьянством?

Естественно напрашивается вопрос, нет ли причин более глубоких, чем те внешние формальные доводы, которыми объясняется откладывание законопроекта.

Некоторый ответ на этот вопрос может дать один, по внешнему виду очень скучный документ, испещренный одними лишь цифрами и именуемый «Ведомостью разверстки потребного для надобностей казенной монополии спирта».

Ведомость эта разрабатывается главным управлением накладных сборов и казенной продажи питей на каждый год.
Ведомость рисует картину, как потребное количество спирта разверстывается между частными заводами.
Среди массы имен владельцев частных заводов, которыми пестрит ведомость, оказывается большое количество лиц, заседающих в Государственном Совете.

Многие члены Государственного Совета оказываются или владельцами этих заводов, или близкими родственниками владельцев.

Если к этому прибавить число членов Государственного Совета, заинтересованных не непосредственно, а косвенно,— владельцев земель, на которых построены винные лавки, владельцев площадей, где во время ярмарки помещаются казенные винные лавки, и т. д., то получится внушительное число членов Государственного Совета, которые заинтересованы скорее в борьбе с трезвостью, нежели в борьбе с пьянством.

В числе заводчиков свыше 20 членов Государственного Совета. Председатель Совета М. Г. Акимов является владельцем крупного завода в Тверской губернии.

Да уж, знакомая картина.


Наконец что же все-таки решает тот же Госсовет. Ответ находим в сообщении Петербургского телеграфного агентства:

 

 
Председатель Акимов, открывая заседание, огласил следующую Высочайшую телеграмму, полученную 6 декабря в ответ на верноподданические поздравления Гос. Совета: „От души благодарю Государственный Совет на выраженные благопожелания и поздравления. Николай". Телеграмма выслушана всеми присутствовавшими стоя.

А теперь перенесемся в Государственную думу: