В „Небесной стране"

24-го мая, при загадочной обстановке, скоропостижно скончался знаменитый китайский реформатор и первый выборный, президент страны Юаньшикай.

После тяжелых кровавых переживаний последних лет, среди пламени революционных пожаров и густо орошавшей китайскую землю братоубийственной крови, кончина Юаньшикая принесла давно желанное успокоение. О нем не пишут и даже не говорят в китайском обществе сейчас. Но это больше всего и показывает, что китайцы давно ждали смерти своего президента.

Самые обстоятельства кончины Юаньшикая также замалчивает китайская печать. И только из Японии идут неясные, смутные вести, что почивший президент Китайской республики покончил жизнь самоубийством, приняв яд, так как видел, что оставлен всеми и разоблачен во всех своих прежних и настоящих интригах и против отдельных лиц и даже против самой республики, на верность коей всего три года тому назад он присягал.

Немедленно после кончины Юаньшикая в исполнение обязанностей временного президента страны вступил товарищ почившего Ли-юань-Хун, человек, если и не такого ума, как его предшественник, то все же проницательный, осторожный, более способный понимать и считаться с политическим моментом, чем это делал Юаньшикай.

И едва Ли-юань-Хун взял бразды правления страною в свои руки, Китай быстрыми шагами пошел в сторону успокоения. Сразу затихли бурные страсти отдельных политических партий и их главарей. Появились воззвания, приглашающие население к спокойствию, „во имя спасения отечества в столь трудныя минуты его переживаний".

Никаких беспорядков в столице с 24-го мая и до сего дня не наблюдалось. Лишь несколько лиц из знатных маньчжурских фамилий были арестованы за то, что, воспользовавшись внезапной кончиной Юаньшикая, вновь пытались поднять агитацию за восстановление на троне последняго отпрыска маньчжурской Дай-Циинской династии в Китае, императора Пу-и.

Вскоре же отложившиеся от Китая южные провинции заявили Ли-юань-Хуну о своей лойяльности и просили считать их вновь присоединившимися к центральному пекинскому правительству.

Так постепенно ликвидируется великая кровавая китайская смута, исходящая, в сущности говоря, от одного Юаньшикая.

Это прекрасно сознавал и сам почивший президент. Говорят, что последними его словами, сказанными старшему сыну, были: „я—начало и конец китайской смуты".

И действительно, самое избрание Юаньшикая в президенты Китайской республики было совершено под разного рода давлениями, вопреки желанию всего прогрессивно настроенного общества. Правда, никто не отрицал в нем необыкновенного и проницательного ума, и всякий китаец был осведомлен об его редкой трудоспособности и реформаторской изобретательности, проявленной Юаньшикаем и в реформе китайской армии, и на административном посту в Кантоне, и на дипломатическом поприще в Корее. Однако ни один прогрессист не мог простить ему коварства и предательства по отношению к умершему императору Гуань-Сюй’ю и радикальному реформатору Кань-ю-вей’ю.

Притворившись поклонником прогрессивных реформ и другом последних двух лиц, Юаньшикай одной рукой писал для них проекты реформ, а другой строчил всесильной императрице Цы-си донос на заговорщика-императора и его друга Кань-ю-вей`я.

В результате, как известно, произошли: бегство Кань-ю-вей’я из отечества и арест, а затем и насильственная смерть Гуань-Сюй'я.

Этого не могли забыть китайцы. А потому, когда Юаньшикай, надолго распустив парламент, стал постепенно готовить страну к восстановлению монархического режима и наконец, не скрывая уже своих честолюбивых замыслов, в декабре месяце минувшаго года провозгласил себя императором Китая, назвав годы своего правления „хун-сян", весь Китай вооружился против своего повелителя. Веры ему уже более не было. Даже близкий друг и секретарь Юаньшкая Дуань-ши-юань изменил ему и раскрыл перед страною все интриги и ужасные поступки нового монарха.

Видя страну в пламени усиливающейся революции, а себя всеми оставленным, даже немцами, коим так усердно помогал и прислуживал почивший, Юаньшикай нашел себе последний приют рядом с гробницами своих предков.

С. Н—чинъ.

Еще по теме