Положение в Сов. России

КОПИЯ

ЧК

Губчека (Киевская).

До 15 апреля 1921 г. был председателем Павлов (Не русский —6. студент), его секретарем (личн.) Иванов (матрос) теперь заместил место Лифшиц (предназначался предчека Варшавы).

Члены коллегии: Розанов и Семенов (рабочий киевского арсенала).

Приговоры утверждаются и выносятся два раза в неделю (вторник и пятница). Во вторник заседает малая коллегия (члены Губчека). По пятницам заседает большая коллегия, в нее входят: коллегия чека, председатель РТЧК Слюсаренко (рабочий маляр), предгубревкома Ян Гамарник, Предгубком по борьбе с дезертирством Наг (еврей Каган, мальчишка 22 лет). Приговоры приводятся в исполнение по средам и субботам (если нет восстаний и др. случаев).

Арест производится по ордеру секретно - оперативного отдела Ч.-К., (начальник Семенов) за подписью председателя или члена коллегии. Арестованный попадает в комендатуру Ч-К, где дежурный следователь производит поверхностный предварительный допрос (признает ли себя виновным).

Затем переводят в тюремный подотдел (начальник Аркади-Астин), где арестованный остается без допроса от 6 дней до 1 месяца (смотря по важности и виновности). Допрашивается арестованный следователем (есть юристы по назначению), а иногда и самим председателем; такие допросы производятся ночью.

Применяются иногда побои, а брань всегда. Обыкновенно арестованным "пришивают" дела и тогда так запутывают несчастного, что из совершенно невиновного делают „преступником".

Провокация в этих случаях делает свое дело. Самая излюбленная тактика провокация. Подсаживают, в камеры, женщин и мужчин, которые очень часто входят в доверие арестованного и расстрел обеспечен.

Издевательства применяются в широкой степени. Надзиратели и конвойные обращаются к арестованный на "ты" и всегда с прибавлением „теплых" слов. При освобождении, в одной камере, обыкновенно читают фамилии из другой камеры, а потом бьют и ругают, почему не отзывался, когда читали.

Каждое утро возле Ч. К. толпятся родственники с пищей. Иногда там происходят кошмарные сцены, так как во время „передачи" узнают "об отправке в Москву".

Часто родным говорят, что арестованный отправлен в Лукьяновну. Бегут туда. Там нет. Бегут обратно. "Его разменяли", со смехом отвечают на вопрос.

Проклятия, ругань и ненависть висят вокруг ЧК, даже несмотря на присутствие начальства, но к ним не пристает. Торговки, крестьянки, часто и рабочие, идущие мимо Ч. К., шепчут проклятие на палачей.

За последнее время в Киеве производились аресты только спекулянтов, валютчиков и взяточников (преступления по должности). По национальности 80% евреев и такой же процент расстрелов. Киевские евреи очень взбудоражены этим. Замечается бегство их в Москву, Харьков и Польшу.

Места заключения Ч.К.:

1) Тюремный подотдел находится при управлении. Несколько приспособленных домов по Екат. улице содержится относительно чисто, водопровод всегда испорчен, воду возят для себя арестованные сами за 1/4 версты от Ч.К., пища невозможная, никто не ест. Кому пищу из дому не приносят, тому дают получающие таковую.

2) Лукьяновская тюрьма — помещение вопиющее в санитарном отношении. Паразиты ползают по стенам. Масса арестованных (кроме Ч.К. туда направляют арестованных ревтрибуналы, Особый отдел, Политуправление и все учреждения имеющие право на аресты со следствием. Счастлив тот, кто не заболел тифом. В этом году тиф в Киеве не свирепствовал. Единственным местом "культуры тифа" была Лукьян. тюрьма. Освобожденные по неимению никаких улик в большинстве случаев умирали дома от тифа, принесенного из тюрьмы.

В конце концов люди не так боялись быть расстрелянными, как умереть от тифа. Это безобразие творилось до марта м-ца. Кто-то назначил ревизию тюрьмы. Был послан инспектор Рабоче-крестьянской инспекции, обнаруживший массу злоупотреблений.

Одежда арестованных и расстрелянных (расстрел происходил в тюрьме) неизвестно куда девалась, умиравшие от тифа не записывались, пища совсем не выдавалась за неимением дров, в общем прежде было бы судебное разбирательство. А теперь „дело" потушили, забрали из инспекции акт и ничего не улучшили. В Лукьяновской тюрьме есть арестованные не допрошенные в течение 1/2 года.

3) Концентрационный лагерь Ч.К. находится при Лукьяновской тюрьме (рядом).

Та же картина что и в тюрьме. Розница только та, что побои там явление обычное. Комендант и помощники ходят с нагайкой. За спирт, деньги и другие "буржуазные" средства нелегальным путем можно осужденного выручить домой на несколько дней или на день, ночью должен быть в лагере. Все зависит от количества воздаваемого.

Из лагеря осужденные ходят на работы: пилка дров, работы по подноске дров на электрич. станции, очистка канализаций, уборка площадей, разборка зданий. На все тяжелые работы назначаются "буржуи". Труд для таких людей каторжный.

„Местом смерти" называют лес, в который посылают рубить дрова (Пуща Водица). 5 (пять) человек обязаны в день исполнить урок: спилить, очистить от веток, распилить, расколоть и уложить одну куб. сажень дров.

Живут в Пуще-Водице арестованные на даче. Холод, голод (приносить туда пищу разрешается один раз в неделю), сон без подстилки на полу, все это не дает никакой физической возможности исполнить урок. Не исполняющих урок бьют, бросают в подвал, не дают пищу. С этой работы редко возвращаются здоровыми. Работают, пока свалятся... потом везут в больницу или хоронят. Потом... берут свежих и т. д.    

В один прекрасный день (март м-ц) объявили борьбу с проституцией. Днем и вечером устроили облавы на женщин. Ловили всех, кто не имел удостоверение личности. Без разбора всех отправили в лагерь и хотели учинить „осмотр" сами. Женщины возмутились и не дались. Пригласили врачей. После осмотра выяснился % больных. Их не отделили, а наоборот, пищу ели вместе со здоровыми. Среди здоровых попались женщины и девушки, ничего общего с проституцией не имеющие. Освобождались такие с большим трудом и по протекции. До сих пор в лагере сидят по недоразумению. Вся группа женщин работает по заготовке дров.

Горожане, зная об этих ужасах заключений, уже не так боятся расстрела, как последствий этих злачных мест.

Расстрел производится также не совсем "нормально”. Ночью с треском и громом врываются пьяные конвойные и надзиратели. Шум, стук приводят камеры в трепет. Читаются фамилии.

"Собирайся с вещами”.

Ведут через двор в подвал, где имеются все "новейшие приспособления":    цементный пол, опилки и проч. Читается приговор.

"Раздевайся". "Иди"...

Манекен, а не человек двигается по указанному направлению, проходит комнату, подходит к дверям... идет дальше, выстрел... Свершилось.

Свершилось вопиющее... и так дальше по числу предназначенных, кровью своей запечатлеть ужас, кошмар России. С рассветом подвода или автомобиль отвозят трупы за город. Иногда в анатомический театр. Расстреливают обыкновенно надзиратели или из батальона охраны, за оставшиеся вещи, которые он получает. Иногда приезжает загулявший чекист и производит "по охотке” расправу.

Спастись от расстрела за деньги иногда удается. Доступно это крупным спекулянтам, но иногда и другим, если пожертвуешь всем, чем владеет семья.

Свобода : Газ. полит., лит. и обществ. - Варшава, 1921 г. № 265, 4 июня

Еще по теме:

ЧК. Часть 1

ЧК. Часть 2

Особые отделы при В. Ч. К.