Статья Иосифа Исидоровича Перельмана (псевдоним Осип Дымов, брат популяризатора науки Якова Исидоровича Перельмана) — русский и еврейский писатель и драматург, в 1913 году эмигрировавшего в США.

По материалам журнала

Американский театр

Статья Осипа Дымова

I

Общия условия культуры, объединяющия государства Европы, придают европейскому театру нечто однообразное. Оттого так легко переводятся пьесы одного языка на другой, и так быстро усваивается публикой чужеземный автор. За редким исключением каждый более или менее даровитый драматург ставится на 3-6 языках. Ибсена играют по-венгерски, а венгерца Мельхиора Лангиель (автор «Тайфуна») можно видеть на норвежской сцене. Европейские авторы образуют одну семью.

Но редко кому-нибудь из членов этой интернациональной семьи удается пробраться на американскую сцену. Отдельные случаи (Зудерман, «Концерт» Бара, «Чорт» Мольнара, «Тайфун») не в счет.

«Еще ни одному европейскому автору не удалось покорить американской сцены»,

пишет известный немецкий драматург Лудвиг Фульда.

Америка образует свой собственный мир, особую «непокоренную» театральную среду. Американский театр не похож на европейский. И не дальность расстояний, не язык или культура (которая в общем не так уж разнится от европейской) тому причиной. Американский театр за сравнительно короткий период своего существования выработал свои принципы, свои идеи, свою технику. Оторванный от корней Европы, он живет своей собственной жизнью.

Американская сцена не пережила того очень медленнаго, длящагося развития, какой пережила старушка Европа. Театральныя мистерии, театр религиознаго (церковнаго) культа совершенно чужд Америке. Он развивался не столетиями, как в Старом Свете, а десятилетиями. Быстрый ускоренный темп жизни ярче всего сказался на театре Новаго Света. Здешняя сцена—дитя лихорадочной американской жизни, прямое зеркало пульса Америки.

Европейский вкус с трудом мирится с американской сценой. Но почти то же и наоборот: истинный янки чужд по духу своему европейскому театру. Слишком различны дороги, по которым пошли обе сцены—Стараго и Новаго Света. Слишком отличны оне в главном и в мелочах.

II

Европейский театр так или иначе все же сохраняет свою связь с теми древними театральными представлениями, которыя были близки религиозному культу (греческий театр, мистерии). Религиозное начало, насыщавшее прежде европейский театр, с течением времени выродилось в эстетизм. Но даже у новейших поэтов театра, у Метерлинка, у Ибсена, отчасти у Андреева, чуется какой-то религиозный отзвук, мистический отблеск.

Американский театр разом и резко порвал со всяким мистически-трансцедентным началом. В лучшем случае он морализирует; в худшем — он дешевое развлечение для сытой толпы. Театр Европы, в лице своих лучших представителей (Ибсен, Гауптман, Д'Аннунцио), имеет индивидуалистический характер, избраннаго зрителя. Американская сцена всегда видит перед собою массу, толпу, сотни тысяч людей. Этой массе приносятся в жертвы тонкость мастерства, изысканность мысли, оригинальность одинокаго духа. Масса ведет автора за собой: он только один из толпы, а не первый над толпою, как в Европе. Его пьеса должна быть близка сердцу (must арреаl) каждаго зрителя на балконе или в партере. Поэтому, американская пьеса любит обращаться к чувству слушателя, а не к его интеллекту. Ибо чувства более общи, более примитивны, менее различны. Всякий будет сочувствовать героине потерявшей своего мужа; но различно будет восприниматься тонкая философия Гамлета.

—Пожалуйста,— сердито сказал один театральный директор автору:— пожалуйста, не считайте мою аудиторию слишком интеллигентной.

Он отстаивал не столько честь своего зрителя, сколько правду своего дела: американский репертуар рассчитан на эмоциональный, а не на интеллектуальный характер слушателя.

Европейцу, наблюдающему американскую театральную жизнь, все время приходится поневоле сравнивать его с той сценой, которую он знал по ту сторону океана. От этого сравнения, впрочем, новыя впечатления делаются яснее. Невольно напрашивается формула, которая сжато характеризует различие этих двух сцен — европейской и американской:

— В Европе пьесу слушают. В Америке пьесу смотрят.

По этим двум различным дорогам идет развитие театральнаго дела обоих материков. И чем дальше, тем более расходятся оба направления.

На американской сцене все «видно», ясно, логично, подогнано, цельно. Никаких недомолвок, ничего не оставляется догадке. Ухо слышит обычныя, так сказать, «обиходныя слова», т. е. не слышит ничего новаго, неожиданнаго.

Реализм игры, натуральность постановки доведены зачастую до совершенства—ибо глаз зрителя приметит всякую морщинку и не поверит, не примет пьесы. В Америке театр — зрелище прежде всего. Он—театрален, в нем мерно, с большей или меньшей логичностью, развиваются, нарастая, действия. Зритель видит, как текут события, сгущаясь в грозовую тучу. Он видит и развязку—большей частью счастливую, и ему позволяют догадываться только об одном: «как пышно, как богато» будет свадьба героев пьесы.

Примечание: Во всех материалах по старым газетам и журналам сохранена стилистика и орфография того времени (за исключением вышедших из употребления букв старого алфавита).

Окончание следует

Еще по теме:

Американский театр (1917 г.)

Американский театр (1917 г.). Окончание