В Петрограде

Лицо, выехавшее из Петрограда месяц тому назад, случайно добравшееся до Красноярска, сообщили сотруднику „Воли Сибири" новости и впечатления преображенной жизни столицы.

Жизнь эта легко определяется трехчленной формулой: голод, холера и... равнодушие истрепанного, исстрадавшегося до апатии обывателя.

С переездом „наркомов" в Москву, с перенесением туда всех страстей классовой, политической и т. п. борьбы, петроградцы вошли в тихую сень северной коммуны, возглавляемой товарищем Зиновьевым.

Эта мертвая зыбь была слегка нарушена только жалкими первомайскими демонстрациями, похоронами Володарского и в несколько часов ликвидированным мятежом левых эсэров.

Только в самое последнее время наблюдалось сильное брожение против советской власти среди петроградских рабочих. В этом отношении передовым оказался Обуховский завод, дерзнувший на требование гражданских свобод и созыва Учредит. Собрания.

Завод был распущен, а поддержавшая его, стоящая рядом на Неве, минная дивизия Балтийского флота — расформирована. На Неве у Николаевского моста стоит целая эскадра из линейных кораблей и множества миноносцев, транспортов и подводных лодок. Это все—суда Балтийского флота, не поместившиеся в Кронштадте, в большинстве пришедшие из Гельсингфорса; часть из них и поддержала обуховцев.

Финляндская граница закрыта. По слухам, немцы накопляют в Финляндии силы для занятия Мурмана. Германские и австрийские пленные ежедневно партиями отправляются на родину. Возвращаются из германского плена и русские в деревянных башмаках, оборванные, голодные и наполняют собой лазареты; только наиболее выносливые пробираются дальше, в глубь, к родным местам.

Безработных — сотни тысяч. Многих задерживало запрещение выезда из Петрограда, но теперь выезд разрешен. Классных вагонов по железным дорогам совершенно нет; пассажирам предоставляются теплушки.

Газеты в Петрограде выходят „сравнительно" свободно. Живет еще даже „Речь", „Биржевка" и „Вечернее Время", правда, ежедневно придумывая себе новые названия. Магазины торгуют почти все. Появилась масса „комиссионных контор" и паштетно-закусочных магазинов, где торгуют за прилавками представители петроградского бомонда: княгини, фрейлины и т. п. Нередко встречаются интеллигентные дамы, продающие на улицах пирожное.

Давно обещанных пресловутых немецких товаров, конечно, нет и в помине. Цены на продукты: масла—20р. фунт, яйца—17 р. десяток, молоко—4 р. бутылка, кусочек сахару у торговцев на лотках—80 к. Хлеб выдается по 1/8 фун. в день, а сверх нормы пронырливые люди достают его по 10—12 р. фунт.

Учебные заведения функционируют. Открылось необычайное количество курсов по всевозможным отраслям знания, включая и кооперацию. В бывших военных школах, курсы инструкторов советской армии, при чем принимаются лица почти без образования.

Эпидемия холеры достигла ужасных размеров. Были случаи до 900 заболеваний ежедневно, в большинстве—среди женщин и детей.

А наряду с этим—„пир во время чумы",—бешеная пляска денег, огни ресторанов, театров и открытых сцен! В кабачке—кабаре „Би-ба-бо“, перенесенном впоследствии в „Аквариум" бутылка шампанского расценивается в 500 р., мадеры—в 300 р., бифштекс — в 60 р. и т. п.

Посещают такие места ужившиеся в социальной коммуне спекулянты, мародеры и грабители высокого полета, т. называемые „налетчики", в дерзких и часто в легендарных грабежах, обдирающие артельщиков, спекулянтов и т. п. „Налетчики грабят" только на сотни тысяч, среди них— представители золотой молодежи Петрограда и есть имена, стяжавшие себе славу Ринальдо-Ринальдини.

В этой обстановке, среди убийств, грабежей и театральных зрелищ, под звон бокалов и холерные стоны, живет в тупом безразличии пришибленный петроградский обыватель. Не трогает уже его ни политика, ни черные вереницы  похоронных процессий, и только разве новое „пришествие варягов" выбьет его из этого унылого больного безразличия.

Сибирский вестник 1918 № 19 (1918-09-10)

Еще по теме:

В Петрограде (август 1918 г.)

Последние известия из Петрограда и Москвы (сентябрь 1918 г.)

Петроград последних дней (сентябрь 1918 г.)