Полковник Шкура.
Освободитель Ставрополя
Полковник Шкура
(начало)
Шкура решил, пробиваться на Кубань.
Под Ростовом был взорван мост. Пробрались другим путем и вступили на кубанскую землю, дошли до кавказского фронта.
Отряд работал у Баратова до тех пор, пока последняя группа войск не покинула падавшего фронта.
Делать в армии было нечего, да и самой армии уже не было. Разошлись по домам и люди отряда Шкуры.
И полковник, в сопровождении одного только, не предавшего его соратника и друга, пришел снова на Кубань.
В Кисловодске его арестовали большевики.
Ссылка во Владикавказ, дни сиденья за тюремной решеткой, ежедневная угроза расстрела—и необычайное, изумительное спасение:
Шкуру выпустили по ошибке.
Комиссар перепутал номера камер...
Снова на свободе, снова вдвоем, и снова горы...
К Шкуре пристают несколько отчаянных, бесшабашных бродяг.
Развлекались и кормились налетами на мелкие партии большевиков. Их разбивали и грабили.
Наконец, у Шкуры собрались 30 человек, готовых идти в огонь и в воду.
Это была уже сила, переставшая скрываться и нападать из-за угла.
Это была сила, объявившая противнику войну и немедленно перешедшая в наступление.
Шкура налетел на станицу Суворовскую и сверг советскую власть.
Обрадованные казаки восторженно встретили партизан, и на призыв Шкуры откликнулся ряд хуторов и станиц.
Отряд увеличивался, ширилась площадь освобожденного края.
Были люди, были лошади. Не было оружия.
А его нужно было добыть во что бы то ни стало.
Дали бой под Кисловодском—набрали винтовок. Ударили на Пятигорск—захватили пулеметы. Появились и пушки, испорченные, ненужные, но их торжественно возили с отрядом. И слава о Шкуре неслась дальше и дальше...
Долго пришлось поработать в Баталпашинском отделе. Бросит Шкура в дальний угол отдела группу партизан. Там трепет и паника:
— Шкура пришел, Шкура бьет...
А Шкура в это время с другой группой орудует далеко отсюда.
— Везде Шкура, от него не скроешься...
К нему перебегали красноармейцы толпами:
— И какими великолепными солдатами делались,- говорил о них сам полковник.
Иногда в руки Шкуры попадали «главковерхи». К ним лют был полковник.
В Ставропольской губернии захватили военного комиссара Петрова.
Стоит перед Шкурой, вымаливает прощение:
— Я собирался перебежать к вам, г-н полковник ...
— Значит, вдвойне подлец...
— Пощадите: у меня старушка мать...
— Мать должна радоваться избавлению от негодяя-сына.
Без суда Шкура не расправлялся.
Над Петровым был назначен военно-полевой суд. Офицер-юрист произвел следствие. На суде у комиссара был защитник по назначению. Суд вынес Петрову смертный приговор.
Пленных красноармейцев Шкура выпускал на все стороны и говорил:
— Счастье ваше, что в мои руки попались.
Уходили, радуясь жизни и свободе, и разносили о Шкуре самые фантастические вести.
Смеется полковник:
— Знаете, я выпускаю свои воззвания к населению, а их печатают в большевистских газетах. Они сами мне великолепно помогали...
В Баталпашинский отдел врывается весть с другого, еще далекого фронта: стремительно пошла в наступление добровольческая армия. Генерал Деникин взял Тихорецкую. Под угрозой падения—Екатеринодар.
Встрепенулся отряд Шкуры:
— На коней!...
Заколыхался впереди боевой значок отряда:
На полотняном квадрате—оскаленная волчья пасть.
Ударили на Ставрополь.
Взяли. И в ряды армии ген. Алексеева вошел новый, стремительный, отчаянный элемент:
Партизаны полковника Шкуры.
***
В газете—заметка о переменах в армии. Отзывается полковник Шкура. Отрядом командует полковник Улагай.
Показываю заметку полковнику и смотрю вопросительно.
— Да, ведь я же в опале... Впрочем, не стоит об этом. Да это и лучше: мне дают новую партизанскую бригаду. Я ее и формировать буду сам. На славу сформирую...
Возле нас на улице вытягивается во фронт огромная фигура черкеса в высокой лохматой папахе. Задевает локтем шляпку проходящей дамы и кричит нам вдогонку:
— Ваше высокоблогородие!
Шкура останавливается, узнает черкеса и улыбается доброй, широкой улыбкой:
— Здравствуй, здравствуй.—Это мой старый, лучший партизан,—говорит мне полковник, и снова обращается к черкесу:
— Как нога?
— Живем, ваше высокоблагородие. К вам иду опять.
— Рад, мне нужны такие.
— Есть, еще есть, из одного аула...
— Такие же, как ты?
— Еще лучше...
— Тащи, старик, всех тащи!
Гуляем долго, находим, наконец, открытую кофейню, пьем чай и снова выходим на улицу.
Провожаю полковника до перекрестка, жму руку и долго смотрю, как уходит и теряется в толпе одна из любопытнейших фигур наших дней:
Гость далеких гор, очутившийся среди улицы людного города.
Выходец со страницы забытого, волшебного Вальтер-Скотта...
Николай Литвин.
Донская волна 1918, №13
Еще по теме:
Полковник Шкура. Часть 1
Полковник Шкура. Часть 2
Генерал Шкуро. Часть 1
Генерал Шкуро. Часть 2
| 