Материал из журнала "Пробуждение" за 1916 год.

Во всех материалах по старым газетам и журналам сохранена стилистика и орфография того времени (за исключением вышедших из употребления букв старого алфавита).

Новое явление

Статья П. Елькина

Проявление узко-сословных тенденций долго всячески поощрялось. Наше правительство их насаждало, культивировало и лелеяло, как драгоценное растение, как плод родной почвы. В узко-сословной России иначе и быть не могло. Сословным объявлено было даже образование. «Словеса книжные» у нас оказались не реками, напояющими землю, а питающими по особому «белую кость» и вовсе не питающими «черную».

Рождались, плодились и множились особые дворянские питомники для дворянских недорослей и «благородных» девиц, замыкались в кастовой затаенности особые военные, гражданские и духовные училища, появлялись особые купеческие и мещанские учебы, с особыми специфическими программами; только одно многомиллионное крестьянство оставалось при своих убогих школах с их преднамеренно урезанной, куцой программой, преднамеренно удаленной от общей программы и приноровленной к тому, чтобы первая ступень крестьянского знания оставалась бы и последней, чтобы крестьянская низшая школа была самодовлеющей и не открывала путей к средней.

Каких-либо пятнадцать лет назад, министерство просвещения, в позорно бесславные деляновские дни, открыто вело кампанию против просвещения. Реакционная печать, с цинизмом, заявляла, что в средней школе не место инородцам и «кухаркиным детям», что дети бедняков не имеют права рассчитывать на поддержку в заведениях хорошего тона, так как беднота «шокирует» учебное заведение своими изношенными мундирами и порыжелыми фуражками.

Классные наставники занимались осмотром пуговиц на мундирах. Инспектора проявляли свои таланты в сыскных делах: статские советники стерегли у подворотен школяров, устраивая форменные облавы на «либералов», не носивших за спиной ранцы. Их превосходительства директора не считали также унизительным для своего превосходительного достоинства осматривать целость пуговиц на мундирах и ремешков у ранцев. Их высокопревосходительства, попечители округов, в роде только что скончавшегося, бывшего попечителя новороссийского округа, Х. П. Сольскаго, занимались «творчеством» в виде составления процентной нормы для евреев в средней школе, объяснениями всего вреда, который наносят средней школе пребывающие в ней дети неблагородных родителей: кухарок, швейцаров и голопятых разночинцев.

О мужицкой гимназии в те недалекие, но блаженные времена и думы не было, ибо какая же могла быть мужицкая гимназия, когда привилегированный публицист, вдохновитель сферы ведомства народного просвещения, кн. Мещерский предлагал крестьян сечь, как неразумных детей, а кухаркиным детям показать их настоящее место... за дверями средней школы.

Возникновение первого крестьянского среднего училища в сельской глуши Пермской губернии, на оброшенной родине пресловутых решетниковских Пилы и Сысойки, было проведено заботами местного земства. Это был своего рода «фурорный случай». Это был «опыт», на который косо смотрели в министерстве просвещения, прошедший не под его флагом. Флаг деляновского мракобесия не прикрыл бы такого груза.

Так появилась первая ласточка. Она еще не свидетельствовала о весне, но свидетельствовала о том, что весну делают не в Петрограде у Чернышева моста и что она идет оттуда—из подспудных глубин, где не прерываемо идет работа живых творческих сил народных.

Ходатайства об открытии средних учебных заведений еще недавно редкие даже для городов, стали учащаться. Архив министерства просвещения хранит ряд этих, в полном смысле, человеческих документов и канцелярское крючкотворство ответов на эти ходатайства, большинство из которых оказывалось неприемлемыми, по «соображениям государственным». Архив хранит много говорящие цифры таких неудовлетворенных или полуудовлетворенных нужд, то есть, когда просящим хлеба давали мякину—вместо среднего учебного заведения низшую школу. Но сдвиг в сторону желания выйти из пошехонского положения был настолько силен, что волна прорвала плотину.

За последние десять лет, несмотря на всю тяжесть пережитого, Россия, в смысле насаждения образования, шагнула гигантскими шагами вперед, точно она надела семимильные сапоги-скороходы. Но еще более важен факт, выдвигаемый этим десятилетием: переход инициативы в руки самого населения. Не учебное начальство, а именно само население выступает теперь с заявлениями о сознанной необходимости иметь рассадники просвещения. Низшие школы не удовлетворяют уже деревню. Уездные города уже мечтают о высших учебных заведениях и, как Ростов и Екатеринбург, добиваются их открытия. Губернские города хотят быть не только настоящими местными центрами, но и центрами умственной жизни округи. Села выступают конкурентами с городами.

Серая, «мужичья» масса тронулась, потянулась за знанием. Единственная ступень, низшая школа—уже не удовлетворяет деревню. «Мужичья гимназия», по желанию населения заведенная, на его средства устроенная, им холимая—уже стала не диковинкой. Она стала бы совсем не редкостью, если бы министерские кредиты на осуществление сети средних учебных заведений не были бы так мизерны, если бы обстоятельства переживаемого времени не закрыли их совсем.

За это свидетельствуют все растущие просьбы сельского населения дать ему среднее учебное заведение. При этом обнаруживается небывалая готовность жертвы. Бережливые вообще, волостные и сельские сходы охотно несут десятки тысяч на новое небывалое дело. К ним присоединяют свою ленту и ссудосберегательные товарищества и потребительные общества; даже деревенские богатей развязывают мошны для такого насущного, и по их мнению, дела, ходоки снаряжаются в столицу отстаивать мужицкую «емназию».

Несомненно, мы стоим пред новым явлением, захватывающим всю Россию. И еще одно ново: мужицкая гимназия, на мужицкие деньги создаваемая, совершенно чужда каких-либо сословных перегородок.
Она не желает быть исключительно мужицкой. Она широко распахивает двери пред всеми, ибо таковым и должен быть храм науки, куда волен приходить каждый, чтобы в его святилище приобщиться к источнику знания.

В этом случае наша деревня подает пример тому широкому демократизму, который в духе русского народа, не знающего никаких узко сословных перегородок, придуманных ухищрениями нашей бюрократии и необходимых для нее и как средство, и как цель.Теперь лишь, за рубежом двадцатого века, народная Россия узнала и познала, что единственное средство ее, для выхода из тупика—есть знание, что цель этого знания—убогую и богатую, обильную и бессильную страну обратить в богатую и обильную, чтобы вольготно жилось на Руси грядущим поколениям, чтобы проклятия сыновей и внуков отцам и дедам сменились благословениями.

В тяжелую годину общенародного бедствия упорно и творчески работает народная мысль, тяжкими усилиями пробивая себе дорогу к свету-знанию. Необходимо всемерно, всячески поддерживать эту работу, ибо в ней залог того светлого грядущего, когда вся Россия, наконец, покроется стройной сетью школ, когда школа, единая по своей программе, открытая равно для всех желающих учиться и знать, станет принадлежностью каждой русской деревни; когда сельская школа будет только переходной ступенью к среднему образованию для всех преуспевших, окончивших низшую школу и желающих продолжать образование; когда наши уездные веси и Палестины обратятся в культурные городки и средняя школа в них будет явлением не единичным, но обычного порядка, не привилегией для избранных, но открытой для всех званных; когда, наконец, наше министерство просвещения будет располагать не крупицами в общем российском бюджете, но народное образование, понимаемое в широком смысле, явится первой и главной статьей государственного расхода.

Как бы ни велика была эта статья по расходуемым суммам, она не будет обременительной для государства, ибо эта статья окупается сторицей и все расходы обращает в приход, ибо только культурная Россия станет Россией обильной и богатой, умело пользующейся своими подспудными богатствами—колоссальными сокровищами своих недр, рек, морей и лесов, теперь пропадающих втуне, не использованных за недостатком энергии, инициативы и знаний...

Близится новое время. Знамения его видны повсюду. Под грозой непогоды оживает, просыпается и встряхивается Русь и не за горами, не за долами то время, когда исполнятся гоголевские пророчества о Руси «необгонимой тройке», и на недоуменный вопрос великого писателя: Куда несешься ты, Русь?—она, наконец, ответит, свидетельствуя пред всем миром, что она несется вперед, к источникам свободы, света и знания.

Уже редеет ночь. Зачинается день. Новый лучезарный день восходит в небывалой красоте над нашей отчизной. Будем же достойны встретить его.

П. Ельнин

Еще по теме