Торжественное заседание

Тов. Лашевич объявляет торжественное заседание Петроградского Совета Рабочих и Солдатских Депутатов и всех рабочих организаций столицы, посвященное годовщине революции, открытым.

- Много светлого и отрадного — говорит тов. Лашевич,—много трагического произошло за этот год. Теперь, через год революции мы, может быть, стоим перед крайне тревожными событиями, вопрос идет о том, быть или не быть русской революции. Но никто не скажет, что русская революция погибла, Советская власть жива, и будет жить!

Да здравствует Российская Революция!

Да здравствует международная революция! Да здравствует Интернационал!

Тов. Лашевич предлагает спеть „Интернационал". Все в театре встают и поют „Интернационал".    
После пения стали выступать ораторы с приветствиями Советской власти и в особенности петроградскому пролетариату.

Приветствие работниц

От Всероссийской конференции работниц выступают Грачева и Смирнова.

Приветствуя Совет и героический пролетариат Петрограда, борющийся в авангарде русской революции, в тяжелой обстановке безработицы и голода, они приносят революционному Петрограду поддержку центральной России, напоминая, что в своей борьбе за угнетенных Петроград не одинок.

Поддерживая идею создания социалистической армии, они от имени пославших их высказывают одобрение решению подписать мир.    

Приветствие Индии

Представитель Индии на английском языке приносит привет далекой Индии, ея угнетеннаго народа — народу, который сумел освободиться! Оратор указывает на стремление Индии освободиться от ярма поработителей и на назревшее там восстание.

Приветствие Персии

Представитель Персии указывает на тяжелое положение Персии, как арены борьбы двух империалистких коалиций. Империалистическая Россия также душила Персию и русское имя в Персии до революции сопровождалось проклятием, теперь—благословением, молитвой. Народ Персии в идеях русской революции видит лучшее будущее. С помощью русской революции он надеется свергнуть своего тирана-шаха и стать свободным.

Большевики — спасение угнетенных!

—заканчивает свою речь представитель Персии.

Приветствие комиссара Кобозева, начальника отрядов, действовавших против Дутова

Кобозев указывает, как легко ему удалось ликвидировать дутовщину с немногочисленным отрядом в 4—8 тысяч человек, что говорит о симпатии к Советской Власти и о близости последней к стремлениям масс.

Касаясь положения нашей далекой окраины и на границах ее, оратор рисует сближение с нами народов юга и востока, как дело ближайшего дня. Мировой империализм, сконцентрировав капитал на западе, в Америке, Англии и Германии, создает этим другой полюс в глухих степях Востока, кристаллизуя там пролетариат и почти нищенство, загнанное в копи, на плантации. Там пролетариат деятельнее, активнее и бытовые условия облегчают путь перехода к социализму.

Движение отрядов, находившихся под руководством оратора, происходило быстро и успешно. Местные капиталисты покорно вносили требуемые суммы и задача, возложенная на отряды, выполнялась решительно.

— Транспорт налажен. Нефть идет.

Заканчивая доклад, оратор приветствует Совет и революционный Петроград—

„Да здравствует наша революционная отвага! Мы идем к вам на помощь! Крепните!"...

Гробышев (от украинцев Екатеринослава)

Приветствует пролетариат Петрограда, совершивший переворот 25 октября и заявляет, что украинский народ на нашей стороне, что хлеб будет вам дан Украиной. Только начавшаяся весна будет единственной задержкой, ибо она затрудняет подвоз к железнодорожным станциям.

Речь Зиновьева

В тяжелой обстановке приходится встречать нам годовщину революции. Кругом мобилизовавшийся империализм: Германия у Пскова и Двинска, Австрия у Киева и Одессы, Англия у Архангельска, Япония у Владивостока, Турция на Кавказе.

С другой стороны кажется, что „народы безмолвствуют",—что пролетариат других стран нас не поддерживает... Трудно придумать более тяжелый момент...    

Голодовка, лишения и неимоверные тяготы- ее неизменные спутники.

Тем более тяжела наша революция, являющаяся более глубокой и широкой из всех известных миру. Если бы завоевание социализма было легко, то он давно бы был осуществлен везде.

Истекший год нашей революции естественно разбивается на три этапа, три полосы:

Первый общенациональный, вылившийся у нас в буржуазный. В момент падения царизма, сверженного революционными солдатами и рабочими на улицах Петрограда, власть была добровольно вручена ими в руки буржуазии—в руки Милюкова, Гучкова и комп. Но в момент рождения революции родилась и контрреволюция.

В Петроградском Совете большинство принадлежало солдатской массе, он был заполнен ею. Отсюда оборонческие тенденции Совета, отсюда торжество соглашательства и образование коалиционного правительства. Понадобилось несколько месяцев тяжелых уроков, чтобы исцелить Совет от оборончества. Мы проявляем нетерпение к западному пролетариату, но мы сами, будучи в лучшей обстановке, проделывали эти опыты соглашательства, которые проделывает он сейчас.

Третий этап — диктатура пролетариата и беднейших слоев народа. Когда будущего историка спросят, что это, он скажет:—-Смотрите на русскую революцию с октября по март!

У Ленина есть карта, где места, признавшие советскую власть, заносились красными точками. Сейчас Россия обратилась в страну сплошь покрытую красным.

Советская власть жива и будет жива!

Немецкий империализм не сможет задушить 200 миллионную страну, ибо Советская власть это не только Петроград, или Москва, или еще десяток городов, но это вся Россия, это деревня. А деревня не отдаст земли, не отдаст своих завоеваний!..

Мы вступаем теперь в четвертый этап, который в основе является продолжением третьего, но в своей последней фазе является революцией международной.

1905 год дал последствия — отражение нашего движения на Западе. Нельзя сомневаться, что и наше настоящее движение не даст международных последствий. Нельзя нам негодовать на народы. Надо помнить, что там есть не только Гофманы и не только шайка Шейдемана, но там есть и наши братья, как Адлер, Либкнехт, который еще на первую циммервальдскую конференцию прислал нам письмо, в котором говорил:

— „Не гражданский мир, а война с буржуазией".

Так не потеряем же, не выпустим из рук и в этот тяжелый момент знамя интернационала и не подладимся поветрию шовинизма!

14-го марта в Москве, на съезде, будет сказано заключительное слово о грабительском мире. Сегодня в день итогов нельзя обойти молчанием этот вопрос. Что скажут нам наши братья, наши украинские, финляндские, эстляндские и латышские товарищи?

Оратор говорил с представителями их с тревогой. Но с чувством удовлетворения и облегчения он может заявить, что нет ни облачка, ни тени напряженности. Все понимают жестокую необходимость этого шага; братская солидарность продолжается. И мы верим, мы убеждены, что границы, устанавливаемые этим миром—дощатый забор, который снесет буря международной революции!

Готовится национальное восстание в Индии. Идут волнения в Ирландии.

Мы вступаем в полосу войн и революций. Мы должны и мы будем не говорить о социализме, а завоевывать его. Мир, подписываемый нами, даст нам передышку. Но мы должны помнить, что это именно передышка, а не мирное житие. Сейчас все мы оборонцы социалистического отечества!
Наша страна должна будет иметь социалистическую армию. Наша неувядаемая заслуга перед мировым пролетариатом в том, что мы убрали с пути международной революции „восточного жандарма", каким являлся русский империализм, являвшийся постоянной угрозой революционных движений запада. Наше движение переживает сейчас свой критический момент, но мы убеждены, что это перед дальнейшим ростом.

Мы объявили сегодня Петроградскую Трудовую Коммуну. Мы идем сейчас по стезе французских рабочих 71 года, героически погибших. Но мы в обстановке гораздо лучшей. Международное положение покровительствует нашей коммуне, ибо международные империалисты душат друг друга на западе.

„Мы останемся на своем посту!.. Если придется умереть—умрем с кличем Интернационала на устах!.."

Речь т. Володарского

Оратор начинает с противопоставления того, что было и что есть: в прошлом году в этой ложе, напротив, сидел Николай Романов, а теперь сидят „чумазые" рабочие.

Разве мы могли когда-нибудь думать, что царизм с его солдатами, полицейскими собаками и пушками так легко будет повержен нами в прах?

А вы помните второй этап — злорадство буржуазии на другой день после 3—5 июля?

— Что? Взяли?—спрашивали они.—Ваш Троцкий сидит, Каменев сидит, Ленин удрал.

А мы, сжимая зубы, молчали.
Но мы знали, что если мы ошиблись, то не на много.    
И действительно—октябрь дал нам то, чего еще не мог дать июль.

Они говорили:

— Не на Керенском, так на Каледине, не на нем, так на Украине, но вы сломаете себе шею.   

Но мы шеи не сломали.
И вот прошли тяжелые дни. Были победы, были поражения, но разве после поражений мы не вставали во весь свой могучий рабочий рост?

И потому мы скажем:

— Нет, буржуи всего мира, нет! Мы не побеждены, пока есть пролетариат, пока есть русский пролетариат. Жив он—жива душа революционная!

Речь Луначарского

Оратор в красивой и сжатой речи, произнесенной с большим подъемом, разбирает вопрос о зрелости и подготовленности русского пролетариата и крестьянства к коммунизму, как высшей форме общественной жизни.

— Да, мы знаем, что перед русским революционным народом, незрелым, неграмотным еще недавним рабом возникнут препятствия не только сопротивления буржуазии или результаты войны—тяжелая экономическая разруха, но более серьезный, заключающийся в отсутствии навыка к общественной жизни. Русскому революционному народу придется воспитать в себе понимание общественности и интересов общего, придется отучить себя от индивидуально-эгоистических навыков, захвата и „хапанья".

Но, революции—паровозы истории. Подобно поезду, пролетающему в несколько часов пространства, пройти который понадобились бы недели, революция воспитывает, вырабатывает новые понимания, с быстротой немыслимой, при нормальном вращении исторического колеса жизни. Сейчас наш самый страшный враг - индивидуалистический развал, стремления захвата для себя, побуждения эгоистические, отсутствие дисциплины.

Есть и такая социал-демократия, в понимании которой, все сводится к „хапанью".

Но этому будет положен конец.

Расцвет эгоизма переживает сейчас свою кульминационную точку. Мы социалисты! Мы, не нуждаемся ни в царской, ни в буржуазной указке и возже. Мы создадим свою революционную дисциплину. Мы докажем и создадим основу царства пролетариата.

В конце своей речи Луначарский говорит об отъезде своих товарищей—членов правительства. С тяжелыми чувствами пришлось покинуть нашим Народным Комиссарам, колыбель русской революции—Петроград. Оратор вспоминает о радостном чувстве, когда ему сказали, что он может остаться здесь.

Они обязаны были отступить отсюда, чтобы организовать сопротивление в сердце России. Заключенный нами мир недолговечен и недалек тот час, когда на конгрессе, где будут сидеть Ленин, Троцкий, Либкнехт и Адлер, как губкой сотрут границы, очерченные шпагами зазнавшихся генералов.

***

Последним оратором выступает Залуцкий, призывающий к творческой работе, к созиданию, ибо период политической борьбы и разрушения закончен.

***

Засим председатель оглашает список представителей с мест, приехавших на заседание с приветствиями Совету и Петрограду, и предлагает почтить вставанием память погибших борцов за революцию.

— Не даром погибли они—их мечта претворилась в жизнь...

Собрание встает и стройные, грустные звуки похоронного марша раздаются в зале.

Рабочая и крестьянская Красная Армия и Флот 1918, №36 (81) (14 марта)

Еще по теме:

Годовщина революции. Деловое заседание в Александринском театре

Годовщина революции. Торжественное заседание в Александринском театре