Новый тип оружия

Впервые противотанковые ружья – однозарядные 13,37-мм «Маузер Танкгевер» использовал германский рейхсвер в 1918 году, на заключительном этапе Первой мировой войны. Этот опыт оказался скорее отрицательным, поэтому в последующие годы в армиях ведущих государств мира намеревались поражать неприятельские танки с помощью легких пушек и «универсальных» крупнокалиберных пулеметов. Однако масштабы механизации войск делали идею легкого пехотного противотанкового оружия с дальностью стрельбы несколько сотен метров все более заманчивой. В 30-е годы работы над ПТР активизировались, в том числе и в нашей стране. Кстати, и термин «противотанковое ружье», видимо, заимствован от германского Panzerbuchse – ведь реально речь идет о нарезном оружии.

В 1936–1938 годах прошли испытания 15 различных систем ПТР калибра от 12,7 до 25 мм, пока не стало ясно, что требования, предъявленные к противотанковому ружью, изначально завышены. 9 ноября 1938 года Артиллерийское управление РККА сформулировало новое задание, предусматривавшее разработку 14,5-мм самозарядного противотанкового ружья, которое могло бы постоянно находиться с подразделениями стрелковой роты на любой местности и в любых условиях боя. Работы над новым патроном калибра 14,5 мм начались на Научно-испытательном полигоне стрелкового вооружения (НИПСВО) и продолжились на одном из московских заводов.

С расчетом на этот боеприпас сотрудник того же полигона Н. В. Рукавишников сконструировал ПТР, принятое на вооружение 7 октября 1939 года. И все же к 22 июня 1941-го войска не имели серийных противотанковых ружей. Эту драматичную ситуацию нередко объясняют позицией маршала Г. И. Кулика, возглавлявшего перед войной Главное артиллерийское управление и заявлявшего весной 1940-го о неэффективности легких противотанковых средств в борьбе против «новейших германских танков». Мнение маршала, вероятно, способствовало задержке работ над ПТР (как, кстати, и снятию с производства 45-мм противотанковых пушек), но не остановило их. Куда большую роль сыграли технические причины – завод № 2, которому поручили выпуск первой партии, зимой 1939–1940 годов основные мощности задействовал для производства ППД. Вдобавок повторные испытания ПТР Рукавишникова показали его высокую чувствительность к загрязнению, демаскировку позиции пылью, поднимаемой газами из дульного тормоза. Ружье нуждалось в доработке и 26 июля 1940 года было снято с вооружения. Испытания переделанного ПТР прошли в июне 1941-го, причем отчет НИПСВО о результатах датирован 23-м числом – вторым днем Великой Отечественной.

Массовые образцы

Срочное налаживание производства противотанковых ружей в условиях начавшейся войны, когда все мощности имеющихся предприятий Наркомата вооружения были занаряжены, требовало решения многих организационных и технологических проблем. А пока, в июле 1941 года принимаются временные меры для скорейшего снабжения армии ПТР.

Фото: РИА НОВОСТИ

Одна из них – попытка срочной организации выпуска на Тульском станкостроительном заводе (завод № 66) 7,92-мм ружья по образцу трофейного германского Pz.B.39. Его бронепробиваемость (на дистанции 300 м пуля прошивала броню толщиной до 23 мм) была достаточна для борьбы с легкими танками вермахта. Да и средние танки врага оно могло поразить при стрельбе в борт. Завод № 66 должен был изготовить 5 тысяч таких ПТР. Но и в сентябре еще оставались проблемы с работой механизмов ружья. В октябре же станкостроительный завод эвакуировали. В войска попало по одним данным – до 1 тысячи, по другим – только 426 таких ПТР. Во всяком случае 7,92-мм ружья использовались при обороне Тулы (несколько штук получил Тульский рабочий полк).

Вспомнили в ту пору и о 12,7-мм однозарядных ружьях, схожих по типу с германским «Маузер Танкгевер», – в 30-е годы их изготавливали в небольшом количестве в Туле для отработки 12,7-мм патрона, а НИПСВО в 1938-м предлагал разработать на этой основе магазинное ПТР. Теперь возникло предложение о выпуске однозарядного противотанкового ружья под 12,7-мм патрон ДШК мелкими мастерскими (его инициатором называют инженера В. Н. Шолохова). Полукустарное производство начали в Москве в мастерских механико-машиностроительного института им. Баумана, затем – в ОКБ-16. Простая конструкция германского ПТР «Маузер» дополнилась дульным тормозом, амортизатором приклада и складной сошкой. Специально для этих ружей выпускались 12,7-мм патроны с бронебойной пулей, позволявшей на дистанции 400 м пробивать броню толщиной 20 мм.

Продолжалась доводка и 14,5-мм патрона: в августе на вооружение приняли его вариант с пулей БС-41 с твердым сердечником. Этот сердечник часто именуют металлокерамическим, хотя речь идет не о керамике, а об использовании порошковой металлургии. Если 14,5-мм пуля Б-32 на дистанции 300 м пробивала броню толщиной 21 мм, то БС-41 – 35 мм.

Постановка на производство ПТР Рукавишникова по-прежнему составляла проблему. Для ускорения работ над более технологичным 14,5-мм ПТР, по воспоминаниям Д. Ф. Устинова, Сталин на одном из заседаний ГКО предложил поручить разработку еще одному, а для надежности – двум конструкторам. Задание в начале июля получили В. А. Дегтярев и С. Г. Симонов. Вскоре появились готовые к испытаниям образцы – от постановки задачи до первых пробных выстрелов прошло всего 22 дня. Новые ПТР должны были вести борьбу со средними и легкими танками и бронемашинами на дальностях до 500 м.

Дегтярев с сотрудниками своего КБ-2 на инструментальном заводе № 2 в Коврове разрабатывал два варианта с различной степенью автоматизации. Уже 14 июля рабочие чертежи передали в производство. 28 июля проект ПТР Дегтярева рассмотрели на совещании в Управлении стрелкового вооружения. 30 июля для ускорения организации массового выпуска Дегтяреву предложили упростить один из образцов, превратив его в однозарядный, ведь именно система питания обычно дает наибольшее число проблем при доводке оружия. Через несколько дней такой вариант был представлен.

28–29 августа ПТР Дегтярева испытали на НИПСВО. А еще 6–12 августа здесь прошли совместное испытание самозарядное ПТР Симонова (созданное на основе его же опытной самозарядной винтовки 1938 года) и доработанное ПТР Рукавишникова. Образец Симонова показал лучшие результаты.

29 августа 1941 года однозарядное ружье Дегтярева и самозарядное Симонова приняли на вооружение под обозначениями ПТРД и ПТРС соответственно. Это сделали даже до окончания испытаний ПТР (испытания на живучесть прошли 12–13 сентября, а окончательные – 24 сентября).

Поворотный продольно скользящий затвор ружья Дегтярева имел два боевых выступа в передней части и прямую рукоятку в задней. Ударный механизм – ударникового типа с винтовой боевой пружиной, хвост ударника выходил наружу позади затвора и имел вид крючка. Взведение ударника производилось при отпирании затвора. Ствол ПТРД снабжался активным дульным тормозом, поглощавшим до 2/3 энергии отдачи. Трубчатый приклад вмещал пружину амортизатора. Остроумной чертой конструкции был творчески позаимствованный из артиллерии принцип автоматического отпирания затвора при откате. После выстрела ствол со ствольной коробкой отходил назад, рукоятка затвора набегала на копирный профиль, укрепленный на прикладе, и поворачивалась, отпирая затвор. После остановки ствола затвор по инерции отходил назад и вставал на затворную задержку, отражатель затвора выталкивал стреляную гильзу в нижнее окно ствольной коробки. В переднее положение подвижная система возвращалась пружиной амортизатора. Затвор оставался открытым, и для подготовки к следующему выстрелу надо было вложить новый патрон в верхнее окно ствольной коробки, дослать и запереть затвор. Это позволяло увеличить боевую скорострельность при слаженной работе расчета из двух человек. Прицельное приспособление было вынесено влево на кронштейнах и включало мушку и перекидной целик на дальности до 600 м и свыше (в ПТР первых выпусков целик двигался в вертикальном пазе).

Тактико-технические характеристики противотанковых ружей

Приклад имел мягкую подушку, деревянный упор для удержания оружия левой рукой, деревянную пистолетную рукоятку, упор для щеки стрелка. На ствол крепились складная штампованная сошка и рукоятка для переноски. В принадлежность входили две брезентовые сумки на 20 патронов каждая. Общий вес ПТРД с боекомплектом составлял около 26 кг. В бою ружье переносил один или оба номера расчета. Представим себе нагрузку на расчет на марше и в бою.

Минимум деталей, использование трубы приклада вместо рамы упрощали производство ПТР, а это в тех условиях имело решающее значение. Производство ПТРД началось на Ковровском заводе № 2: в начале октября здесь поставили на сборку первую партию из 50 ружей, 28 октября создали специализированное производство – задание на противотанковое оружие было первоочередным. Первая партия в 300 ПТРД произведена в октябре и в начале ноября отправлена в 16-ю армию генерал-лейтенанта К. К. Рокоссовского. Позже к выпуску ПТРД подключили завод № 74 (Ижевский машиностроительный). К 30 декабря 1941 года изготовлено 17 688 ПТРД, а за весь 1942-й – 184 800. Основное производство ПТРД велось в Коврове до ноября 1943-го, когда завод № 2 прекратил выпуск. Зато с октября 1943 года собирать ПТРД начали в Златоусте на заводе № 385.

Самозарядное ПТРС имело автоматику на основе отвода пороховых газов через поперечное отверстие в стенке ствола. Запирание канала ствола производилось перекосом остова затвора вниз. Ударный механизм – курковый, с винтовой боевой пружиной. Двухрядный магазин с рычажным подавателем шарнирно крепился к ствольной коробке, снаряжался обоймой (пачкой) с 5 патронами при откинутой вниз крышке. В принадлежность входило 6 обойм. По израсходовании патронов затвор вставал на задержку. Прицельное приспособление включало мушку с предохранителем и секторный прицел, насеченный от 100 до 1500 м. ПТР имело деревянный приклад с мягкой подушкой и наплечником, пистолетную рукоятку. Шейка приклада использовалась для удержания левой рукой. Ствол снабжался дульным тормозом, на него крепились складная сошка и рукоятка для переноски.

Изготовление ПТРС было проще ПТР Рукавишникова (на треть меньшее число деталей, на 60% меньше станко-часов), но значительно сложнее ПТРД. Планировалось ПТРС выпускать в Туле, но после эвакуации части производства завода № 66 в Саратов изготовление ПТРС наладили там, на заводе № 614 (бывший «Трактородеталь»). Для быстрой организации производства не хватало ни оборудования, ни мощностей. Выход нашли в кооперации предприятий: изготовление магазинной коробки поручили комбайновому заводу, бойка – механическим мастерским местного университета. 7 ноября первое ПТРС успешно прошло испытания, с декабря в Саратове началось его серийное производство. К выпуску ПТРС привлекли также Ижевский завод № 74: 6 ноября он получил задание на организацию производства ПТРД, а уже 11 ноября – дополнительно на производство ПТРС. В ноябре ижевчане изготовили 36 ПТРД, а первые два ПТРС смогли сдать только в декабре. Поначалу производство деталей ПТР распределили по цехам завода, затем построили отдельные деревянные бараки. Использовали эвакуированные производства Тульского оружейного и Подольского механического заводов. 1 июля 1942 года на этой основе из завода № 74 был выделен завод № 622 (впоследствии Ижевский механический завод), производивший в том числе и противотанковые ружья обеих систем, а с середины 1943-го – только ПТРС.

В 1941 году выпущено всего 77 ПТРС, в 1942-м – 63 308. Установление массового производства позволило снизить себестоимость ПТРС – с первого полугодия 1942 года по второе полугодие 1943-го она уменьшилась почти вдвое.

Поскольку ПТР принимались в срочном порядке, недостатки новых систем – тугая экстракция гильзы у ПТРД, сдвоенные выстрелы у ПТРС – приходилось исправлять в ходе производства. Из-за тугой экстракции гильз рекомендовалось смазывать патронник ПТР перед стрельбой и через каждые 10–12 выстрелов. Это, как и довольно чувствительная отдача, снижало реальную боевую скорострельность по сравнению с заявленной в руководствах. Развертывание массового производства в условиях войны все же требовало определенного срока – потребности войск стали удовлетворяться в достаточной степени только с ноября 1942 года.

Производство ПТРД прекратили в Ижевске на заводе № 622 в июле, а в Коврове на заводе № 2 – в ноябре 1943-го, в Златоусте на заводе № 385 – в декабре 1944-го. ПТРС выпускались в Саратове на заводе № 614 до июня 1944 года, в Ижевске на заводе № 622 – до декабря того же года. Всего указанными пятью заводами произведено 471 726 ПТР – 281 111 ПТРД и 190 615 ПТРС. В войска поставлено 469 700 ПТР обеих систем. Пик производства – 249 642 штук – приходится на 1942 год, когда роль ПТР в системе противотанковой обороны была наиболее значительной. Количество 14,5-мм патронов, выпущенных в 1940–1945 годах, оценивается в 139,8 миллиона штук, пик производства – 1942–1943 годы.

Боевой опыт

При достаточно высоких баллистических данных 14,5-мм ПТР отличались маневренностью и технологичностью. Они, конечно, не были заменой даже легких противотанковых пушек, но устраняли существенный разрыв между «противотанковыми» возможностями пехоты и артиллерии. Хотя в 1941 году ПТР пришлось играть именно роль последней – еще в августе из батальонного и дивизионного звена изъяли 45-мм пушки и передали их для формирования истребительно-противотанковых полков и бригад.

Первыми новые ПТР получили войска Западного фронта, оборонявшие Москву (здесь, кстати, использовалось и некоторое количество ПТР Рукавишникова). Директива командующего фронтом генерала армии Г. К. Жукова от 26 октября 1941 года, говоря об отправке в 5, 33 и 16-ю армии по 3–4 взвода ПТР, требовала «принять меры к немедленному использованию этого исключительного по силе и эффективности вооружения... придания их полкам и батальонам». А в своем приказе от 29 декабря Жуков указывал на недостатки в применении ПТР: использование их расчетов в качестве стрелков, отсутствие взаимодействия с группами истребителей танков и противотанковой артиллерией, случаи оставления ПТР на поле боя.

Самым известным во время обороны Москвы стал бой у разъезда Дубосеково 16 ноября 1941 года 4-й роты 2-го батальона 1075-го полка 316-й стрелковой дивизии генерал-майора И. В. Панфилова. Из 30 немецких танков, участвовавших в атаках, было подбито 18, но из всей роты, на фронте которой происходила атака, в живых остались менее 20% красноармейцев. Этот бой показал не только способность расчетов ПТР (в батальоне было всего 4 расчета) бороться с танками, но и необходимость их прикрытия стрелками, автоматчиками и поддержки противотанковой и полковой артиллерией. Формой организации тесного взаимодействия противотанковой артиллерии, ПТР, бойцов – истребителей танков и автоматического оружия пехоты стали противотанковые опорные пункты.

С декабря 1941 года в стрелковые полки вводились роты ПТР (по 27, затем по 54 ружья), а с осени 1942-го в батальоны – взводы ПТР по 18 ружей. В январе 1943-го роту ПТР включили в состав мотострелково-пулеметного батальона танковой бригады, здесь роты ПТР просуществуют до марта 1944 года. Роты ПТР вводились и в артиллерийские истребительно-противотанковые дивизионы, а батальоны ПТР – в состав истребительных противотанковых бригад. Противотанковые ружья вместе с ручными пулеметами обеспечивали самооборону артиллерийских батарей от внезапных атак противника.

Надо отметить, что эффективность боевой работы расчетов ПТР оценивается по-разному, в российской литературе последних лет принято делать упор на их недостатках и считать, что они имели лишь «психологическое значение» в условиях явной нехватки противотанковой артиллерии. Однако бывший генерал-лейтенант вермахта Э. Шнейдер писал: «В 1941 году у русских было 14,5-мм ПТР… доставившее немало хлопот нашим танкам и появившимся позднее легким бронетранспортерам». Бывший генерал-майор Ф. фон Меллентин отмечал: «Создавалось впечатление, что каждый пехотинец имеет противотанковое ружье или противотанковую пушку. Русские очень ловко располагали эти средства и, кажется, не было такого места, где бы их не оказалось». Вообще в ряде германских работ о Второй мировой войне и воспоминаниях немецких танкистов советские ПТР упоминаются как «достойное уважения» оружие, но отдается должное и мужеству их расчетов. Советские же командиры уже в 1942 году отмечали новые особенности проведения немцами атак с участием танков и штурмовых орудий – те порой останавливались в 300–400 м от передовых окопов, поддерживали свою пехоту огнем с места. А это дальности, с которых открывали огонь советские ПТР. Как видно, огонь противотанковых ружей имел не одно лишь «психологическое значение».

Сыграв большую роль в противотанковой обороне в 1941–1942 годах, ПТР с середины 1943-го – с ростом бронезащиты танков и штурмовых орудий свыше 40 мм – утратили свои позиции. Если в январе 1942-го количество ПТР в войсках составляло 8116, в январе 1944-го – 142 861, то есть выросло за два года в 17,6 раза, то в 1944-м оно начало снижаться и к концу войны действующая армия имела только около 40 000 ПТР.

30 октября 1944 года начальник штаба 1-го Прибалтийского фронта генерал-полковник В. В. Курасов докладывал: «Опыт использования ПТР во время Отечественной войны показывает, что наибольший эффект они имели в период до июля 1943 года, когда противник применял легкие и средние танки, а боевые порядки наших войск были сравнительно слабее насыщены противотанковой артиллерией. Начиная со второй половины 1943 года, когда противник начал применять тяжелые танки и самоходные орудия, имеющие мощную броневую защиту, эффективность ПТР значительно снизилась. Основная роль в борьбе с танками в настоящее время целиком выполняется артиллерией. ПТР, обладающие хорошей меткостью огня, используются теперь главным образом против огневых точек, бронемашин и бронетранспортеров противника». Командиры подразделений с успехом использовали основные достоинства ПТР – маневренность, возможность постоянно находиться в боевых порядках мелких подразделений, простота маскировки – и в 1944-м, и в 1945 году. Например, при бое в окружении, в населенных пунктах, при захвате и закреплении плацдармов, когда не было возможности использовать артиллерию.

ПТР использовали для борьбы не только с танками и бронемашинами. Бронебойщики нередко приводили к молчанию дзоты и доты противника. Снайперы использовали ПТР вместо снайперской винтовки для поражения противника на больших дальностях или за закрытиями (попытки установки оптического прицела на ПТР оказались неудачны из-за слишком сильной отдачи оружия). Противотанковые ружья использовали и для борьбы с низколетящими самолетами – тут преимущества были у самозарядного ПТРС.

В обороне и наступлении

В бою роту бронебойщиков командир стрелкового полка (батальона) мог оставить в своем распоряжении или придать стрелковым ротам, в обороне – в качестве своего резерва не менее взвода ПТР в противотанковом районе части. Взвод ПТР либо действовал в полном составе, либо разделялся на отделения по 2–4 ружья или два полувзвода. Отделению предписывалось «выбирать огневую позицию, оборудовать и замаскировать ее, быстро изготовляться к стрельбе и метко поражать танки (бронемашины) противника, быстро и скрытно менять огневую позицию в ходе боя». Огневые позиции должны были находиться за естественными или искусственными препятствиями (хотя часто расчетам приходилось укрываться просто в траве или кустах), обеспечивать круговой обстрел на дальности до 500 м и занимать фланговое положение к направлению вероятного движения вражеских танков.

Поначалу ПТР, как и пулеметы, пытались устанавливать в дзотах, дабы обеспечить лучшее укрытие. Но эти огневые точки на переднем крае быстро обнаруживал противник. Вдобавок они значительно ограничивали угол обстрела, то есть не использовались главные достоинства ПТР – малая (даже по сравнению с легким противотанковым орудием) заметность и быстрый маневр огнем. Предпочтительным для расчетов бронебойщиков оказались открытые площадки с круговым обстрелом. На позиции в зависимости от наличия времени оборудовался либо окоп полного профиля с площадкой для стрельбы, либо окоп для кругового обстрела с площадкой или без нее, либо небольшой окоп для стрельбы в широком секторе без площадки – огонь из ружья в этом случае велся с подогнутой или снятой сошкой. В окопах готовили ниши для противотанковых гранат и зажигательных бутылок. При артподготовке, а также подходе бронемашин противника расчет вместе с ПТР укрывался в окопе. До начала вражеской атаки на позиции отделения оставался дежурный стрелок-наблюдатель.

Бронебойщики били по танкам в зависимости от обстановки с 250–400 м, предпочтительно, конечно, в борт или корму. Расчеты ПТР расчленялись по фронту и в глубину на интервалах и дистанциях в 25–40 м углом вперед или назад, при ведении фланкирующего огня – в линию.

По движущемуся танку рекомендовалось стрелять сразу из нескольких ружей: при приближении машины – по башне, при преодолении ею барьера, эскарпа, насыпи – по днищу, если она шла на соседа – по борту и моторной части, наружным бакам, при удалении – в корму. Сосредоточенный огонь позволял хотя бы одному бронебойщику вести наиболее выгодную стрельбу с фланга. С учетом усиления защиты средних танков противника ПТР обычно вступали в дело, когда всего 100 –150 м отделяли их от вражеских машин. Если они подходили непосредственно к нашим позициям или прорывались в глубину обороны, бронебойщикам надлежало бороться с ними совместно с истребителями танков противотанковыми гранатами и зажигательными бутылками.

Фото: РИА НОВОСТИ

Уже во втором периоде войны практиковали шахматное расположение ПТР по фронту и в глубину на расстоянии 50–100 м друг от друга с взаимным простреливанием подступов, широким применением кинжального огня с малых дальностей – для этого отдельные расчеты выдвигались вперед и оборудовали тщательно замаскированные позиции. От командиров требовали при расположении бронебойщиков на позиции заранее предусмотреть возможность их перемещения с менее опасного участка на участок более опасный, чему способствовал переход советской пехоты от отдельных окопов к системе траншейной обороны. К концу первого периода войны основными противотанковыми средствами в ротных районах обороны стали ПТР, в батальонных – ПТР и артиллерийские орудия.

Еще в сражении под Москвой расчеты противотанковых ружей располагались на подступах к позициям артиллерии, а самих бронебойщиков старались прикрыть огнем стрелков и автоматчиков. Складывалась форма борьбы с массированными танковыми атаками на переднем крае – противотанковые опорные пункты (ПТОП), совмещаемые с опорными пунктами батальонов и рот. Во время Сталинградской битвы в соединениях 62-й армии, например, ротные ПТОП включали 4–6 орудий и взвод ПТР. Под Курском летом 1943 года в состав ПТОП входили 4–6 орудий (на главных направлениях – до 12), 6–9 или 9–12 ПТР, 2–4 миномета, 5 пулеметов, взвод автоматчиков и отделение (иногда взвод) саперов с противотанковыми минами, иногда – танки и САУ. Ротные ПТОП объединялись в батальонные противотанковые узлы.

В горах позиции ПТР обычно находились у поворотов дорог, входов в ущелья и долины, при обороне высот – на наиболее отлогих и танкодоступных склонах. В населенных пунктах или лесу отделения бронебойщиков часто придавали стрелковым взводам – следствие расчлененности боевых порядков. При обороне городов расчеты ПТР размещались на перекрестках и площадях, в подвалах, дабы вести огонь по улицам, переулкам, аркам, проломам. Если предстояло отбить атаку врага в лесу, бронебойщики располагались в глубине обороны, чтобы держать под обстрелом дороги, тропинки, просеки, поляны.

В наступлении взвод противотанковых ружей двигался перекатами в боевом порядке стрелковой роты (батальона) в готовности встретить танки противника огнем не менее двух отделений. Расчеты ПТР выбирали позиции впереди в промежутках между стрелковыми взводами. При наступлении с открытом флангом бронебойщиков старались держать именно здесь. Расчеты перемещались по скрытым подступам или под прикрытием огня пехоты и минометов. Подвижность ПТР делала их удобным средством быстрого закрепления захваченных позиций и отражения контратак противника с участием танков и бронемашин.

Располагаясь на рубеже атаки, бронебойщики имели задачу поражать огневые точки противника. При появлении танков стрельба немедленно открывалась по ним. В бою в глубине обороны противника отделения и взводы ПТР поддерживали огнем продвижение стрелкового подразделения, обеспечивая его от внезапных налетов из засад танков и бронемашин противника, уничтожая всякую оживающую огневую точку.

На марше взвод ПТР мог придаваться походной заставе или следовать в колонне главных сил в постоянной готовности развернуться и вступить в бой. Подразделения бронебойщиков действовали в составе разведывательных и передовых отрядов, особенно на пересеченной местности, где затруднительно было провести более тяжелое оружие. В передовых отрядах удачно дополняли друг друга бронебойщики и танки. Так, 13 июля 1943 года в районе Ржавца передовой отряд 55-го гвардейского танкового полка огнем танков и ПТР успешно отразил контратаку 14 бронированных машин противника.

Выручали не раз

Как уже отмечалось (см. предыдущий номер «ВПК»), эффективность боевой работы расчетов ПТР оценивается по-разному, особенно начиная с лета 1943 года, когда усилилась бронезащита немецких танков и штурмовых орудий. Тем не менее имели место случаи успешного использования этих ружей для борьбы с тяжелыми танками противника на заранее подготовленных оборонительных позициях, когда удавалось открыть огонь с малой дальности в корму или борт машины. Однако это было скорее исключением, чем правилом.

О напряженности использования ПТР в середине войны свидетельствуют следующие цифры. В ходе оборонительной операции на Курской дуге войска Центрального фронта израсходовали 387 000 патронов к противотанковым ружьям (по 48 370 на день боя), Воронежского – 754 000 (68 250). А за всю Курскую битву – 3,6 миллиона.

И все-таки маневренность ПТР, возможность постоянно находиться в боевых порядках стрелковых подразделений оставались их главными преимуществами. Пример тому – бой у населенного пункта Побратымы в августе 1944 года. В результате контратаки противника с двух направлений две роты 3-го батальона 143-го гвардейского стрелкового полка вынуждены были отойти, а 9-я рота оказалась в окружении в роще северо-западнее Побратымов. Пользуясь просеками, выступами кустарника и молодых деревьев на опушках, командир подразделения организовал маневр огневыми средствами и их скрытное расположение с простреливанием подступов к своим позициям фланговым и перекрестным огнем.

Кроме двух станковых пулеметов, 28 автоматов и 17 винтовок рота располагала пятью противотанковыми ружьями, ручными гранатами и зажигательными бутылками. Расчеты ПТР командир разделил на две группы (3 и 2 ружья), расположив их по разным концам рощи. В ходе боя 5–6 августа он неоднократно быстро перебрасывал бронебойщиков с автоматчиками или пулеметчиками на угрожаемое направление. Так подразделение отразило несколько атак противника с участием танков, а в ночь на 7 августа прорвалось из окружения. В результате в течение 5–7 августа противник понес большой урон в живой силе. Кроме того, красноармейцы огнем ПТР, гранатами и зажигательными бутылками подбили шесть танков и два бронетранспортера.

Противотанковое ружье являлось оружием переднего края, чем объясняется следующая цифра: за всю войну было потеряно около 214 000 ПТР всех моделей, то есть 45,4% всего их ресурса. Наибольшие потери выпали на 1941 и 1942 годы – 49,7 и 33,7% соответственно. Утраты в материальной части отражают и уровень урона в личном составе.

В третьем периоде войны ПТРД и ПТРС использовались для борьбы с легкими бронемашинами и легкобронированными САУ, широко применявшимися противником, а также с огневыми точками, особенно в городских боях, вплоть до штурма Берлина.

Приведу эпизод форсирования реки Нейсе в апреле 1945 года, описанный старшим лейтенантом В. Монастырским: «…один стрелковый батальон ворвался в первую и вторую немецкие траншеи, но дальше продвинуться не мог, так как в третьей траншее и на высоте – в глубине обороны – у немцев ожили огневые точки. Артиллерия к этому времени еще не успела переправиться, и командир батальона решил подавить вражеские пулеметы огнем приданной роты противотанковых ружей».

Выдвинувшись по кустарнику на расстояние 100–150 м, расчеты одновременно открыли огонь по пулеметам на открытых площадках. Подавив три пулемета, бронебойщики позволили стрелковым ротам броском овладеть траншеей и высотой. После перехода противника в контратаку с несколькими танками противотанковые ружья выдвинули на фланги батальона. Открыв огонь с 200 м, они подбили два танка, остальные повернули назад.

На протяжении всей войны красноармейцы применяли ПТР, как и другое пехотное оружие, для ведения огня по самолетам противника, атакующим на малой высоте. Полковник А. В. Новицкий писал: «Большая начальная скорость и свойство бронебойно-зажигательной пули позволяют нарушить работу моторной группы, пробить броню, воспламенить горючее и взорвать боеприпасы на самолете… Так как самолет находится в зоне действительного огня ПТР 6–10 секунд, то даже из ПТРС можно сделать 3–5 прицельных выстрелов».

Для отражения авиаударов в обороне командир взвода ПТР мог выделить одно отделение. Последняя задача становилось все более привычной. Так, под Курском на позициях 148-й стрелковой дивизии (Центральный фронт) для ведения огня по воздушным целям подготовили 93 ручных и станковых пулемета и 65 ПТР. В фондах Артиллерийского музея в Петербурге хранится ПТРД бронебойщика 380-й стрелковой дивизии старшего сержанта А. И. Денисова, сбившего в ходе боя в районе деревни Вяжи в июле 1943 года два вражеских бомбардировщика.

В войсках изготавливали кустарные установки для стрельбы по самолетам. ПТР, как и пулеметы, опирали на пни, развилки деревьев, импровизированные зенитные установки типа тележного колеса на штыре. Тот же полковник Новицкий, например, упоминал использование в качестве зенитной установки отделяемого колесного хода 120-мм миномета. А вот треножный зенитный станок для ПТР, созданный на Ковровском заводе № 2 им. Киркижа, в производство не приняли.

Противотанковые ружья имела на вооружении и советская конница. ПТРД перевозились во вьюках для кавалерийских и вьючных седел образца 1937 года. Задний кронштейн согласно руководствам мог применяться в качестве опоры-вертлюга для ведения огня с лошади по воздушным и наземным целям. Стрелок при этом стоял бы за лошадью, удерживаемой коневодом.

ПТР сбрасывались десантникам и партизанам в удлиненных парашютно-десантных мешках УПД-ММ. При доставке патронов ружьям можно было обойтись и без парашютов: летчики кидали боеприпасы к ПТР с бреющего полета в укупорках, обмотанных мешковиной.

Как и другие советские образцы вооружения, трофейные противотанковые ружья использовались немцами как «оружие ограниченного стандарта» – ПТРД получило в вермахте обозначение Pz.B. 783(r), ПТРС – Pz.B. 784(r).

ПТРД и ПТРС применялись и в Маньчжурской стратегической наступательной операции в августе 1945 года, здесь они легко бы расправились со слабобронированными японскими танками, но командование Квантунской армии почти не бросало их против советских войск.

Наши противотанковые ружья передавались иностранным формированиям: так, 6786 ПТР получили соединения Войска Польского, 1283 – чехословацкие части. Уже во время Корейской войны северокорейские и китайские солдаты использовали советские 14,5-мм ПТР для борьбы с легкими бронемашинами и поражения точечных целей на больших дальностях.

Упадок и возрождение

Совершенствование имевшихся и разработка новых образцов противотанковых ружей шли непрерывно. Примером попытки создания более легкого ПТР можно считать испытанное в феврале 1942 года однозарядное 12,7-мм ружье Рукавишникова массой всего 10,8 кг со скорострельностью до 12–15 выстр/мин и возможностью замены ствола на 14,5-мм. Простота и легкость побудили специалистов полигона даже рекомендовать это ПТР для серийного производства.

Однако наращивание бронезащиты германских танков и штурмовых орудий требовало иного пути. В 1942 году было предложено ружье Никитина–Романова под 14,5-мм патрон увеличенной мощности. Большой интерес ГАУ и ГБТУ вызвали опытные однозарядные ПТР М. Н. Блюма и РЕС (Е. С. Рашков, С. И. Ермолаев, В. Е. Слуходкий). Первое разрабатывалось под специально созданный на основе гильзы 23-мм выстрела авиационной пушки 14,5-мм патрон (14,5х147) с увеличенной до 1500 м/с начальной скоростью пули. (Занятно, что в это же время для облегчения авиационной пушки создавался 23-мм выстрел на основе гильзы штатного 14,5-мм патрона.) ПТР РЕС выполнили под 20-мм выстрел со снарядом с бронебойным сердечником (без взрывчатого вещества). Обстрел на полигоне ГБТУ трофейного танка Pz.VI «Тигр» в апреле 1943 года показал, что ПТР Блюма способно поражать бортовую 82-мм броню этой машины на дистанциях до 100 м. 10 августа того же года оба ружья опробовали на курсах «Выстрел». На сей раз зафиксировали пробитие пулей ПТР Блюма на 100 м брони толщиной 55 мм, а РЕС – 70 мм (на 300 м снаряд РЕС пробивал броню до 60 мм).

Из заключения комиссии: «…по мощности и бронепробиваемому действию оба испытываемых образца – ПТР РЕС и ПТР Блюма значительно превосходят состоящие на вооружении ПТРД и ПТРС и представляют, безусловно, надежное средство борьбы со средними танками типа T-IV и даже с более мощными бронированными машинами». ПТР Блюма было компактнее. Подняли вопрос о принятии его на вооружение. Этого, однако, не произошло. Малосерийное производство 20-мм РЕС для войсковых испытаний велось в Коврове – в 1942 году завод № 2 изготовил 28 ружей, а в 1943-м – 43, на чем производство и закончилось. Там же, на заводе № 2 переделали ПТРД в «двухкалиберное» с повышенной начальной скоростью с использованием патрона 23-мм авиационной пушки ВЯ.

Но рост бронепробиваемости ПТР не успевал за ростом бронезащиты. Артком ГАУ в журнале от 27 октября 1943 года отмечал: «ПТРД и ПТРС не всегда... могут пробить броню германского среднего танка и остановить его. В связи с этим необходимо создать противотанковое ружье, пробивающее на 100 м броню порядка 75–80 мм, а под углом 20–25о – 50–55 мм». Даже тяжелые РЕС и «двухкалиберное» ПТРД с трудом дотягивали до этих требований. Работы по ПТР были фактически свернуты.

В 1945 году крупный отечественный специалист-оружейник А. А. Благонравов подчеркивал: «В существующем виде это оружие (ПТР) исчерпало свои возможности… Самые мощные (20-мм РЕС), стоящие на грани перерастания в артиллерийские системы, неспособны бороться с современными тяжелыми танками и самоходными орудиями».

Этот вывод, заметим, относился к данному типу оружия как противотанковому средству. В этом плане «нишу» ПТР после войны прочно заняли РПГ. Однако уже в 80-е годы началось своеобразное возрождение ПТР в виде крупнокалиберных снайперских винтовок.

Надо сказать, что попытки установки оптических прицелов на ПТР делались еще накануне Второй мировой войны. Вряд ли это стоит связывать со снайперскими задачами – ведь в тот же период была популярна идея снабдить такими прицелами ручные пулеметы. В 1938 году собирались оснастить оптическим прицелом типа ПЕ опытное противотанковое ружье Владимирова, в 1939-м – Рукавишникова, но дело ограничилось намерениями.

В мае 1943-го испытывалось ПТРС с оптическим прицелом ПУ на специальном кронштейне. Однако под действием отдачи ружья установки барабанчиков прицела быстро сбивались. В августе того же года прошли апробацию ПТРД и ПТРС с прицелами ПУ на усовершенствованных кронштейнах, но и они не решили проблему. В конце концов от оснащения ПТР оптическими прицелами даже для ограниченного использования отказались. В середине Второй мировой публиковались сообщения о попытках снабдить оптическим прицелом 14-мм противотанковое ружье в США.

Крупнокалиберные снайперские винтовки, созданные в 80-е годы и приобретшие популярность в 90-е, предназначены для поражения либо живой силы на больших дальностях, либо таких объектов, как защищенные огневые точки, пусковые установки ракет, средства разведки и управления, РЛС, антенны спутниковой связи, легкие бронемашины, зависшие вертолеты, БПЛА. В основном они выполняются под 12,7-мм патроны от крупнокалиберных пулеметов.

В числе таких винтовок – американские М82А1 «Баррет» и М107, М93 «МакМиллан», британская AW50, российские ОСВ-96 и АСВК, французская «Гекате»-II и др. Характерно появление в конце 90-х – начале 2000-х годов «снайперских» патронов типа 12,7х99 (.50 «браунинг») и 12,7х108. Однако представлены и винтовки под более мощные патроны: например, венгерская 14,5-мм «Гепард» (под патрон 14,5х114), южноафриканская NTW калибра 14,5 (14,5х114) или 20 мм (20х82). В этом новом типе стрелкового оружия видны подходы, опробованные еще на ПТР: патроны заимствуются от крупнокалиберных пулеметов, авиационных пушек или разрабатываются специально. Ряд конструктивных черт также напоминает противотанковые ружья Второй мировой войны.