ИЗ ПРОШЛОГО РУССКОЙ АРМИИ

Генерал Леер

Генрих Антонович Леер родился в Нижнем-Новгороде (теперь г. Горький) в 1829 г. В 1854 г. окончил Военную академию. В дальнейшем занимался почти исключительно научной и преподавательской работой в должности профессора академий: Артиллерийской, Инженерной и Генерального штаба. Начальником последней он состоял с 1889 г. по 1898 г.

За выдающиеся заслуги в области военной теории он был избран членом-корреспондентом Российской Академии наук и почетным членом Шведской Академии военных наук. Умер Г. А. Леер в 1904 году в чине генерал-лейтенанта.

***

В истории развития русской военной мысли Леер занимает особое и видное место. В противоположность своему замечательному современнику М. И. Драгомирову (1830—1905 гг.), трактовавшему военное дело как искусство, Леер с его склонностью к методизму, строгой логике и стремлением установить закономерности войны представлял другое течение: он был поборником военной науки.

Теоретик военного дела, воспитанный на идеалистических представлениях своего времени, Леер не мог, конечно, избегнуть ошибок, но его глубокий ясный ум, способность к критическому анализу и огромная эрудиция позволили ему оставить труды, оказавшие в свое время сильное влияние на развитие не только русской, но и западноевропейской военной мысли.

Литературное наследие Леера весьма значительно: тут и военно-исторические труды, и работы в области стратегии, и замечательное исследование вопросов тактики, долго остававшееся руководящим, а в отдельных положениях и поныне не потерявшее значения.

Основы своего тактического учения Леер изложил в 1866 г. в издании «Записки тактики для военных училищ». Дальнейшая работа над темой привела к опубликованию в 1877—1880 гг. обширного академического двухтомного курса «Прикладная тактика», дающего разработку учения о бое.

Стратегия Наполеона и догматическая доктрина Жомини, построенная на анализе побед императора французов и отчасти Фридриха II, оказали на Леера большое влияние. «Принципы» войны, установленные Жомини, вообще говоря, не принимались в России безоговорочно. Уже в 1836 году профессор Военной академии генерал Н. В. Медем (1796—1870) в своей работе «Обозрение известнейших правил и систем стратегии» находил, что «правила» Жомини не могут быть признаны абсолютными и что условия каждой отдельной войны определяют особенности ее стратегии.

В неподвижность «правил» войны не верил и Леер. Он полагал, однако, что существует несколько элементарных тактически принципов, применение которых наблюдается постоянно и неизменно на всем протяжении истории, принципов, «независимых от оружия, времени и места». К числу их Леер относил принцип взаимной поддержки, принцип сосредоточения превосходных сил к моменту соприкосновения с противником, принцип единства власти, мысли и воли главнокомандующего.

Из этих начал вытекает ряд положений общего значения. Определение их Леер считал задачей «элементарной тактики», устанавливающей «свойства боевых элементов». Исследование вопроса о «выгоднейшем употребления в различных случаях на войне этих элементов, комбинации их составляет содержание практической, «прикладной тактики».

Собственно наукой Леер считал первую часть тактики. Прикладную часть — практическую тактику — он склонен был отнести скорее к области уменья, а не знания. Факты военной истории показывают бесконечное разнообразие форм возможных тактических решений. Однако, утверждал Леер, изучение опыта позволяет установить принципиальную общность подобных решений, выделить хотя бы типы тактических задач и указать направление, сущность их возможного решения. Допуская, как идеалист, незыблемость положений теоретической тактики, Леер в то же время не мог не видеть тех динамических изменений, какие происходят в области практической тактики.

«Новое оружие, новая артиллерия, громадные по числу армии, — писал он, — вот новые факторы, которые должны быть введены в решение старых вопросов и, само собой разумеется, видоизменить форму их решения».

 

***

Всякую тактическую единицу Леер рассматривает как организм, «атомы» которого объединяются прежде всего внутренней связью: сознательной дисциплиной, взаимным доверием и стремлением к поддержке друг друга, единством цели и единством направляющей мысли командира. Этот нормальный элемент для всякой армии имеет первенствующее и решающее значение. В то же время «атомы» тактического организма связываются между собой и механически: однообразием формы одежды, чувством локтя, чувством стремени, привычностью интервалов, дистанций и пр.

Поскольку выработка обоих видов связи требует времени, действительная прочность и устойчивость военной организации могут быть достигнуты лишь в постоянной армии, а не в «импровизациях» вооруженных сил.

Каждая тактическая единица должна обладать самостоятельностью, т. е. способностью действовать в рамках предъявляемых к ней требований. Объем этой самостоятельности определяется как численностью единицы, так и соединением в ней различных родов войск и поставленной задачей.

Чем крупнее единица, тем более широкой самостоятельностью должна она обладать. Вместе с тем она должна быть удобоуправляемой, что достигается путем внутреннего расчленения. Руководство тактической единицей сосредоточивается полностью в руках начальника, который осуществляет его, входя в непосредственное соприкосновение с ограниченным числом частных начальников. Число последних, на основе опыта Наполеона, должно быть не более пяти.

Всякая тактическая операция, как бы крупна или незначительна она ни была, обязательно должна быть возглавлена одним общим начальником. При совместных действиях армий полнота власти принадлежит командующему главным фронтом.

Особое внимание уделяет Леер соразмерности родов оружия в крупных тактических единицах. Подобно Наполеону и Клаузевицу, он предостерегает от «несоразмерного» увеличения артиллерии, что затрудняет снабжение, влечет за собой чрезмерную глубину походных колонн, замедляет их движение и развертывание, т. е. готовность к бою. Конечно, для того времени все эти соображения не были лишены практического значения.

Учитывая пропорциональный рост артиллерии в европейских армиях за столетие, Леер предлагал норму 4 орудия на 1000 человек. При определении численности кавалерии Леер обращает внимание на падение ее роли за столетие. В армии Фридриха II кавалерия составляла 1/4 общих сил; в наполеоновской армии она уменьшилась от 1/5 до 1/8, а в современную Лееру эпоху она не превышала 1/10.

Придавая все же большое значение кавалерии, Леер предлагал принять за норму 1/8 к общей численности армии. Наиболее рациональным он считал присоединять кавалерию к пехоте лишь во время боя; всю же массу рекомендовал сводить в корпусную кавалерию, считая по одной дивизии (4—6 полков) на корпус (2—3 дивизии), а остальные силы числить в резерве в виде кавалерийских корпусов или дивизий. Кавалерийские соединения должны иметь конную артиллерию; всадников следует снабдить огнестрельным оружием и обучить также действиям в пешем строю.

Пехотная дивизия (10.000 —12.000 человек) распадается на две бригады, в составе 2 полков каждая; полк делится на 3 батальона. Ту же организацию должны иметь кавалерийские дивизии, хотя наряду с этим допускаются и дивизии из шести полков. 2—3 дивизии сводятся в корпус, 2—5 корпусов составляют армию, 2—3 армии могут сводиться в армию «наибольшей силы». Подобное деление Леер считал наиболее отвечающим требованиям теория, но признавал, что конкретная обстановка может потребовать изменения в структуре отдельных тактических и оперативных единиц.

В качестве средств войны Леер отмечает: маневры, т. е. передвижения войск, ставящие противника в угрожаемое положение, демонстрации, бой.

«Бой есть последнее, крайнее средство для достижения известной цели на войне, — почему и следует к нему обращаться лишь в тех случаях, когда цель не может быть достигнута иным путем, когда он, так сказать, целесообразен, когда необходимость его вытекает из общего положения дела. Бесцельный, хотя бы и победоносный бой есть явление в высшей степени незаконное, которому нет оправдания», — говорит Леер.

Рассматривая сражение, как явление чрезвычайно сложное, Леер пытался расчленить его в целях исследования. В качестве основных принципов боя он выдвигал: взаимную поддержку и гармоническое взаимодействие всех родов оружия. Леер полагал, что главная цель сражения заключается не столько в истреблении противника, сколько в том моральном, подавляющем впечатлении, какое производит на него поражение, нанесенное в решающем направлении.

Победа достигается прежде всего возможностью сосредоточения превосходных сил. Основным средством решения является атака. Ее обязательно следует хорошо подготовить и вести сразу достаточными силами. Превосходство артиллерии и кавалерии обеспечит эффект и даст меньшие потери. Наступать следует «врозь, вразброд», атаковать «совокупно, в массе».

В целях возможного сбережения сил необходимо: открывать огонь не ранее, как на дистанции реального действия; рассчитывать кавалерийскую атаку с постепенным расширением аллюра; сохранять и вовремя вводить в действие достаточно сильный резерв; не рассеивать силы для преследования нескольких хотя бы и одинаково существенных целей.

Неожиданность (только и обеспечивающая успешность фланговых атак), правильный выбор места и условий для сражения, которые соответствовали бы интересам наиболее сильных в данной армии родов оружия, использование каждого из родов войск в соответствии с условиями местности и меняющимися обстоятельствами боя обеспечивают победу.

Решающим средством Леер считал огонь. Штыковую атаку он рекомендовал как «крайнее средство, чтобы сломить неприятеля», как «последний акт издали методически веденной атаки».

Задачи артиллерии в бою сводятся по Лееру к массированию огня, правильному выбору позиций и стремлению не менять их, допуская последнее лишь в случае крайней необходимости. Конная артиллерия, наоборот, должна проявлять максимальную подвижность, менять позиции и участвовать в наступлении широким фронтом.

Кавалерию Леер рекомендует применять, главным образом, при внезапных фланговых атаках.

Признавая преимущества наступательной тактики, Леер вместе с тем обращает внимание на выгоды оборонительного боя и наиболее эффективными считает (так же, как и Клаузевиц) активные оборонительно-наступательные действия.

***

Тактическое учение Леера, возникшее на основе современного ему уровня военного дела, не может, конечно, считаться полностью сохранившим силу и в наши дни, так как особенности тактики меняются в соответствии с изменением общих экономических, политических и технических условии. Естественно поэтому, что многие из положений Леера имеют теперь только военно-исторический интерес. Однако в истории русской военной мысли учение Леера представляет крупнейший этап; уже поэтому одному имя его не может быть забыто.

Современный военный специалист не будет слепо руководствоваться теорией Леера, точно так же, как он не будет пользоваться оружием его времени. Тем не менее в трудах этого военного ученого, обладавшего колоссальной исторической эрудицией и способностью к глубокому анализу и обобщениям, командир Красной армии и теперь найдет немало ценных мыслей, критически разбирая которые он может правильнее и легче решить задачи сегодняшнего дня.

Профессор Н. КОРОБКОВ.

Красная звезда 1940  № 208, 5 сентября