Шла осень 1944 года, последняя военная осень в Европе. Гитлеровская Германия, развязавшая вторую мировую войну во имя утверждения господства нацистского рейха над другими народами «на тысячелетия», теперь сама была на грани катастрофы. На Восточном фронте Советская Армия заканчивала изгнание фашистских войск с территории Советского Союза и приступила к освобождению народов Восточной Европы. Войска союзников во Франции, Бельгии и Голландии подошли к самым границам рейха. Тем невероятнее прозвучало 27 октября 1944 года выступление гитлеровского министра пропаганды Геббельса, которое передали все нацистские радиостанции: «Мы производим не только хорошее, основательное, но и, сверх того, совершенно новое во всех областях войны оружие, — заявил он, — с которым мы связываем наши наибольшие надежды, касающиеся как ближайшего, так и отдаленного будущего. Идущий рука об руку с войной процесс технического развития подвержен изменениям. И вскоре он опять даст нам значительные шансы».

На первый взгляд это была обычная хвастливая болтовня о «чудо-оружии», повторявшаяся в последние месяцы на все лады гитлеровской пропагандой. Однако в Лондоне заявление Геббельса неожиданно вызвало тревогу: на сей раз нацистский министр говорил о наличии у противника нового оружия «во всех областях войны»! Даже если это и было преувеличением, все равно следовало во всем серьезно разобраться, чтобы предугадать возможность появления у гитлеровцев каких-нибудь неприятных новинок в области вооружений.

По личному указанию Черчилля были срочно собраны члены научно-технического разведывательного комитета, куда входили такие видные ученые, как профессор баллистики Джонс, ближайший советник британского премьера профессор физики Линдеман, известный эксперт по вопросам военной техники сэр Артур Эллис, высокопоставленные военные. Мнения членов комитета разделились. Одни считали, что наделавшее шуму заявление — просто очередной блеф. Другие, напротив, доказывали, что наци готовят какие-то сюрпризы.

Действительно, для второй точки зрения, казалось, были веские основания. Уже далеко не впервые из Берлина раздавались угрозы применить «страшное оружие возмездия». И что же? 16 июня 1944 года на Лондон был запущен первый самолет-снаряд «Фау-1», после чего ежедневно на Англию обрушивались сотни этих летающих бомб, начиненных тонной взрывчатки каждая. «Солдаты союзных войск! — писали гитлеровцы в листовках, которыми они буквально засыпали английские и американские войска, высадившиеся во Франции. — Вы угодили в западню... Вы сражаетесь на узкой полоске суши, площадь которой была заранее установлена нами. Тем временем наши самолеты-роботы сеют смерть и опустошение в городах и гаванях, откуда вы получаете боеприпасы, продовольствие и снаряжение. Ваши коммуникации перерезаны...» «Теперь уже нельзя считать бахвальством заявление компетентных германских органов, что применение... нового немецкого оружия было лишь началом, следует считаться с предстоящим расширением его использования», — утверждали в прессе научные обозреватели. Их предсказания сбылись: 7 сентября против Англии была применена ракета «Фау-2».
 

Отражение гитлеровского ракетного удара потребовало от англичан значительных усилий. При кабинете министров был срочно создан специальный комитет по координации противовоздушной обороны во главе с зятем Черчилля подполковником Сэндисом. Комитету были подчинены командующий истребительной авиацией маршал Хилл, начальник сети аэростатов заграждения вице-маршал Гелл и командующий зенитной артиллерией генерал Пайл. Только для прикрытия Лондона на небольшом участке территории между городом и побережьем было сосредоточено 1800 орудий и 2 тыс. аэростатов. Почти круглые сутки летчики и зенитчики вели изматывающие бои, сбивая самолеты-снаряды. Но если против «Фау-1», летевших медленно и на небольшой высоте, эти меры оказались действенными, то, как признал позже тот же генерал Пайл, для борьбы с «Фау-2» Великобритания до конца войны не располагала удовлетворительными средствами противоракетной обороны. В итоге гитлеровские самолеты-снаряды и ракеты убили и ранили около 35 тысяч англичан, разрушили громадное количество зданий.

Увы, все это было подсчитано лишь после войны. Но тогда, осенью 1944 года, английские разведчики, ученые и специалисты мучительно пытались ответить на тревожный вопрос: есть ли в арсенале гитлеровского командования какие-либо эффективные новые виды оружия? В то время ответа дано так и не было. Больше того, когда после капитуляции Германии в руки союзников попали секретные материалы нацистских научно-исследовательских институтов, военных центров, и различных фирм, их на долгие годы запрятали за семью печатями в соответствующих учреждениях США и Англии. Тогда-то в западной прессе и родился миф о том, что гитлеровская Германия якобы имела всевозможные виды сверхфантастического по своей разрушительной силе оружия, и, если бы она вовремя применила его, вторая мировая война была бы выиграна ею. «У немцев были сотни проектов секретных видов вооружения, — пишет американец Берт, — в чем с изумлением убедились наши специалисты, изучая после войны нацистские архивы». И лишь отсутствие согласованности и координации между тремя видами вооруженных сил, по его мнению, помешало появлению нового оружия на полях сражений.

Звучит это, бесспорно, достаточно таинственно и, пожалуй, в какой-то степени увлекательно. Еще бы, в сверхсекретных лабораториях, на полигонах, упрятанных в горах и лесах, какие-то никому не известные гении разрабатывают и испытывают нечто, о чем мир и не подозревает. Может быть, завтра, ну через месяц-другой это загадочное нечто будет брошено в бой и... Но действительность оказалась куда более скромной и прозаичной.

Среди трех видов вооруженных сил по части разработки экспериментальных систем оружия на первом месте шли нацистские люфтваффе. В частности, их конструкторами была предложена оригинальная модель истребителя под условным названием «бомберзеге» — «пила для бомбардировщиков». К лету 1943 года гитлеровцы раструбили на весь мир о «выдающемся достижении» в области авиации — тяжелом истребителе «Фокке-Вульф-190», вооруженном четырьмя пушками. Однако в воздушных боях он не смог противостоять советским «ЯКам» и «Лавочкиным», хотя ему добавили еще две огневые точки, установили переднюю и нижнюю броню. Машина получилась слишком тяжелой и неманевренной. Между тем начались массированные налеты бомбардировочной авиации союзников на саму Германию, в которых принимали участие сотни «летающих крепостей». Справиться с ними «фокке-вульфам» оказалось не под силу.
 

Тогда-то и началась усиленная разработка «пилы». Германские конструкторы исходили из того, что наиболее уязвимое место у бомбардировщика — нижняя часть фюзеляжа. Достаточно установить на истребителе несколько пушек в вертикальной плоскости, считали они, и получится идеальное оружие против «летающих крепостей». Летчику придется всего лишь пролететь под брюхом самолета противника и нажать гашетку. На практике же дело обернулось значительно сложнее. Серийные авиационные пушки при ведении огня из столь необычной позиции давали слишком много промахов, зато сам «фокке-вульф» лишился всяких шансов на успех в случае схватки с вражескими истребителями.

Гитлеровские специалисты попробовали заменить авиационные пушки безоткатными, орудиями небольшого калибра. Но и тут их постигла неудача. Стало совершенно ясно, что при всей своей кажущейся оригинальности идея вертикального размещения вооружения в фюзеляже истребителя просто-напросто конструкторская пустышка. Правда, к концу войны велись работы над еще одним «убийцей бомбардировщиков» под устрашающим названием «наттер» — «гадюка». Прототипом его должен был послужить пилотируемый самолет-снаряд «Фау-1». В носовой части «наттера» намечалось установить 24 ракеты. Запущенный со стартовой установки, он мог в течение четырех минут почти вертикально набирать высоту и, выпустив ракеты по цели, спланировать на посадочную площадку. Конструкторы, увы, не учли главного: даже если бы им и удалось создать боевые образцы «гадюк», им не суждено было бы стать эффективным оружием для борьбы с бомбардировщиками из-за слишком маленького радиуса действия и полного отсутствия маневренности.
 

Между тем мощь налетов союзников на города и заводы нацистского рейха непрерывно нарастала. Во время каждого из них сбрасывалось примерно по 2-3 тыс. т бомб весом в 2, 3, 5, а в конце войны — до 10 т. Противовоздушная оборона гитлеровцев явно проигрывала сражение с американской и английской авиацией, в то время как на Восточном фронте советские штурмовики и бомбардировщики наносили чувствительные потери войскам вермахта. Фюрер и его верховное командование категорически требовали от нацистских оружейников любой ценой создать новые виды зенитного оружия, но ни громы и молнии, сверкавшие на заседаниях в ставке фюрера, ни щедрые посулы изобретателям и промышленникам так и не смогли вывести германскую конструкторскую мысль из тупика. Единственное, что стало к концу войны поступать на вооружение частей противовоздушной обороны, так это «люфтфауст» — «воздушный кулак» — и «курццайт-шперре», не оказавшие никакого влияния на ход боевых действий.

«Курццайтшперре» — «кратковременное заграждение» — было сравнительно просто по своему замыслу. Вокруг какого-либо важного объекта на расстоянии 25 м друг от друга помещалось сплошное кольцо из ракет. При приближении вражеского бомбардировщика ракеты одновременно запускались в воздух и на высоте 1000 м разрывались, оставляя в небе небольшие парашюты, которые стальными тросами были связаны с землей. Теоретически «курццайтшперре» должно было образовать вокруг обороняемого объекта сплошной непреодолимый забор, но на практике оно оказалось малодейственной, полукустарной затеей, фактически скопированной с аэростатов воздушного заграждения. Создатели этого «чудо-оружия» не учли, что самолеты легко могут выйти к объекту и над «забором». Причем само «чудо-оружие» держалось в воздухе лишь при тихой погоде. Даже небольшой порыв ветра сносил парашюты в сторону или прибивал их к земле.
 

«Люфтфауст» был более оригинален. В данном случае германские оружейники попытались создать легкое зенитное орудие, соединив вместе девять 20-миллиметровых базук. Огонь из него велся одним человеком прямо с плеча. После нажатия на спусковой курок электрическое запальное устройство поджигало заряды первых пяти ракет, а спустя десятую долю секунды — оставшихся четырех. В итоге ракеты одновременно шли на цель своеобразной стаей и не сбивали друг друга с заданного направления выхлопом сгоревших газов. Но у «воздушного кулака» был один существенный недостаток — его ракеты могли поразить самолеты на высоте не свыше 500 м.

Любопытна история попыток спроектировать и построить сверхмощное артиллерийское орудие, дальность стрельбы которого превышала 100 км, нечто вроде усовершенствованной «большой Берты», обстреливавшей Париж в годы первой мировой войны. Первый проект такого орудия под названием «длинный Густав» был разработан в концерне Круппа. Калибр орудия равнялся 600 мм, а вес снарядов должен был достигать 7,5 т. Согласно расчетам оно способно было посылать свои суперснаряды на расстояние до 120 км. Проект был доложен министром вооружений и военной промышленности Шпеером самому фюреру и получил его одобрение. Но когда за проверку расчетов засели специалисты из армейского управления вооружений, обнаружилось, что авторы «длинного Густава» проявили потрясающую инженерную безграмотность. Если бы такое орудие было построено, его вес равнялся бы 1500 т. Его не выдержал бы ни один из существующих типов лафетов, а сам ствол вышел бы из строя после 50-60 выстрелов.

«Длинный Густав» был забракован, но мысль о сверхорудии по-прежнему всерьез рассматривалась гитлеровскими специалистами в области вооружения. И не только как чисто теоретическая проблема, но и как практическая задача, которую вполне можно решить при данном уровне развития артиллерийской техники. Это взял на себя инженер Вальтер Кендерс, работавший в отделе усовершенствований главного управления вооружений вермахта. Он считал, что трудность с лафетом можно обойти, вообще отказавшись от него. Гораздо проще поместить ствол орудия в бетонированную шахту и придать ему постоянный угол возвышения. Конечно, во фронтовых условиях такое гигантское орудие принесет мало пользы, но его можно было бы использовать для обстрела достаточно крупной неподвижной цели, такой, как, например, Лондон. Вторым новшеством, предложенным Кендерсом для его «таузендфусс» — «сороконожки», были многоступенчатые камеры сгорания, расположенные вдоль всей длины ствола, которые смогут постепенно придать снаряду необходимую начальную скорость.
 

В окончательном виде «сороконожка» Кендерса захватывала воображение своей фантастической смелостью: в 150-метровых шахтах, вырытых на побережье Франции, из 4,8-метровых отрезков собираются стволы гигантских орудий калибра 150 мм. 28 камер сгорания вместе с основным зарядом выбросят снаряд из ствола с начальной скоростью 1500 м в секунду. Две батареи таких «сороконожек», по 25 орудий каждая, будут выпускать 600 снарядов в час, обрушивая на цель около 75 т взрывчатки и крупповской стали.

Гитлер, как только его ознакомили с проектом Кендерса, дал указание немедленно приступить к строительству шахт для «сороконожки» в районе Кале, даже не ожидая создания опытного образца орудия и его испытаний. Приказ фюрера был выполнен, однако «таузендфусс» так и не открыла огонь по Лондону. При испытаниях опытной модели уменьшенного калибра обнаружилось, что снаряды в полете отклоняются от заданной траектории и кувыркаются; камеры сгорания часто взрываются; кроме того, при расчетах шахт для орудий была допущена серьезная ошибка — их наклон не учитывал поправки на вращение Земли. И лишь десятки тысяч снарядов для будущего «чудо-орудия», захваченные союзниками, остались материальным воплощением очередного провала гитлеровских конструкторов.

Впрочем, по части конструкторских нелепиц не уступали артиллеристам и гитлеровские моряки. Ими был предложен химический состав, который выделял в воде массу пузырьков газа. Идея состояла в том, что обнаруженная противником подводная лодка окружает себя своеобразной шипящей завесой и таким образом лишает акустиков преследующих кораблей возможности следить за ее передвижением. Увы, на практике катера-«охотники» прочесывали весь район подозрительных шумов и накрывали глубинными бомбами как раз те места, где в воде булькали пузырьки газа. Не лучше оказался и «вассерэзель» — «морской осел». Это было судно-ловушка, сделанное в виде подводной лодки и начиненное взрывчаткой. Находясь в подводном положении, настоящая подлодка должна была буксировать его за собой.. Предполагалось, что, заметив ложную подводную лодку, преследующий корабль постарается протаранить ее и будет уничтожен. В случае же, если он расстреляет ее из орудий, его команда все равно сочтет лодку потопленной и прекратит преследование. На деле судно-ловушка лишь выдавало своего буксировщика и лишало его маневренности.

В последние месяцы войны конструкторская мысль гитлеровской Германии в своих поисках новых видов оружия напоминала, образно говоря, необученных юнцов из фольксштурма, тщетно пытавшихся задержать наступление Советской Армии и войск союзников. В лабораториях ВМС носились с идеей создания особой краски, которая поглощала бы луч радара и делала покрашенную ею технику невидимой на экране радиолокатора. Люфтваффе лихорадочно разрабатывало управляемую по радио планирующую бомбу, которую оператор имел возможность визуально выводить на цель.

Полковник вермахта Шеде, большую часть войны проведший в психиатрической больнице, по заданию фюрера старался наладить выпуск пушек с кривым стволом, способных вести огонь из укрытий под углом в 30° или 90°. Подводники тщетно бились над тем, чтобы веером установить на лодках десять торпедных аппаратов и одним залпом поражать сразу несколько целей. Ракетчики фон Брауна пытались усовершенствовать «Фау-2», половина которых не долетала до цели, взрываясь при запуске или падая в море во время полета. Но было уже поздно. Гитлеровский вермахт и конструкторская мысль «третьего рейха» проиграли войну. Как писал позднее западногерманский историк Людвиг Мюнцингер, «новые, еще недозрелые виды оружия все равно не смогли бы привести к перелому в ходе военных действий».
 

«Штопка дыр»

Статью «Мертворожденные монстры» комментирует инженер Борис КОРНЕВ

Когда в 1870 году кайзеровская Германия одолела Францию, все победы были приписаны высокому боевому духу и боевым качествам германского солдата. Именно тогда Бисмарк и произнес свою знаменитую фразу о том, что сражение при Седане выиграли не пушки и ружья, а германский школьный учитель.
Но получилось так, что франко-прусская война оказалась последней победой Германии, за ней последовали поражение в империалистической войне и сокрушительный разгром в Великой Отечественной войне. Но если нерешительный исход первой мировой войны дал германским реваншистам возможность создать легенду о том, что рейхсвер-де никогда не был разбит в открытом бою, что он-де потерпел поражение из-за предательства социалистов, нанесших армии «удар ножом в спину», то чем можно было объяснить катастрофический разгром гитлеровской военной и государственной машины в Великой Отечественной войне? Признать превосходство советской идеологии, превосходство социалистической системы, превосходство советского военного искусства и боевых качеств советского солдата — такой путь оказался неприемлемым для битых фашистских вояк. И тогда возникает миф: Германия проиграла войну только потому, что ее боевая техника была хуже американской и английской.

Оснований для таких утверждений не надо было долго искать. Например, английский генерал Фуллер, автор книги «Влияние оружия на историю», доказывал: «Победа на 99% зависит от военной техники или от оружия... Стратегия, командование, военачальники, храбрость, дисциплина, снабжение, организация и весь физический или моральный аппарат войны ничто по сравнению с большим превосходством в области вооружения... Все это, вместе взятое, составляет не более 1%». Поэтому незадачливый преемник фюрера — адмирал Дениц быстро нашел причину своих неудач: «Успех в подводной войне враг завоевал не превосходящей стратегией или тактикой, а превосходящей техникой...»

В начале войны уверенный в превосходстве своей военной машины Гитлер запретил финансировать все новые технические разработки, сроки завершения которых были больше года. Но по мере того как эта военная машина перемалывалась на полях России, фюрера и его генералов начинало охватывать беспокойство, и их мысли все чаще и чаще стали возвращаться к «чудо-оружию», способному разом изменить весь ход войны. Но, увы, к лихорадочным попыткам создать «чудо-оружие» оказались в полной мере применимыми слова, которыми начальник германского генерального штаба Ф. Гальдер в январе 1942 года характеризовал положение на Восточном фронте: «Штопка дыр! Ожидать успеха не следует».
   

С. Милин, автор статьи «Мертворожденные монстры», собрал любопытный материал об идеях и проектах, которые немецкие конструкторы лихорадочно разрабатывали в конце войны. Автор прав: никакое «чудо-оружие» не могло спасти разваливающийся под ударами союзных армий «тысячелетний рейх». Но, сосредоточив свое внимание только на технике, рассматривая ее в отрыве от экономических и производственных условий, автор, к сожалению, дает техническим идеям не всегда верную оценку, и у него оказываются сваленными в одну кучу как заведомо идиотские проекты вроде «курццайтшперре» и «вассерэзеля», так и принципиально доброкачественные идеи, для доработки которых у немцев уже просто не оставалось времени, например «люфтфауст» и «наттер».

Хорошо известно, что невозможно создать конструкцию, лишенную недостатков и способную к тому же выполнить любую задачу. Самые прославленные образцы боевой техники можно легко дискредитировать, ставя перед ними задачи, для которых они не предназначались. С этой точки зрения нельзя считать недостатком «люфтфауста» то, что его ракеты не могли поражать самолеты, летящие более чем на 500-метровой высоте. Ведь это оружие родилось как ответ на появление парашютируемых бомб, позволивших самолетам союзников производить бомбометание с высоты 75-100 м. Точно так же не может считаться серьезным недостатком малый радиус действия и отсутствие маневренности у «наттера»: для перехватчика, поражающего часть воздушного пространства, эти качества не являются основными. Думается, неправильно оценено и значение противорадиолокационного покрытия для рубок и перископов подлодок, а также управляемые планирующие бомбы, с помощью которых немцы уничтожили часть итальянских кораблей после выхода Италии из войны. Едва ли можно называть конструкторской пустышкой и работы по установке на истребителях безоткатных орудий, именно с помощью таких орудий союзники накануне высадки в Нормандии уничтожили все немецкие береговые радиостанции.

В том, что немцы не достигли успеха даже в разработке доброкачественных технических идей, сказались как раз те факторы, значение которых Фуллер считал ничтожным: быстрый моральный, политический и экономический развал фашистской Германии просто не давал инженерам ни времени для конструкторской и технологической доводки новых образцов, ии средств для их массового производства. И естественно, центр внимания фюрера и его окружения все больше и больше смещался в сферу химерических идей, сулящих секретное «чудо-оружие».

В 1944 году американский военный писатель X. Миллер в статье «Что придет на смену танку» выделил, как он называл, «четыре элемента войны»:
1. Вооружение руки — холодное оружие, взрывчатые вещества, отравляющие вещества.
2. Удлинение руки — праща, лук, пушка, ружье, пулемет, самолет.
3. Защита тела воина — щит, шлем, панцирь, броня, укрепление.
4. Психологический эффект — быстрота и внезапность нападения, новое оружие, наводящее ужас на противника.

Взглянув на возможности фашистской Германии с точки зрения этих «четырех элементов», нетрудно убедиться, что к 1944 году все ее возможности были исчерпаны и ни в одном пункте она не могла превзойти союзников, кроме как в последнем — новое оружие, наводящее ужас на противников.

Ни в чем авантюризм Гитлера не сказался с такой полнотой и яркостью, как в этом запоздалом, отчаянном уповании именно на оружие ужаса, оружие против гражданского населения. И этот политический авантюризм повлек за собой авантюризм технический, авантюризм конструкторский: все эти таузендфуссы и «фау», напыщенно именуемые оружием возмездия, оказались мертворожденными монстрами, хотя научные принципы, заложенные в их основу, не были порочными. В сущности, они были обречены в .тот момент, когда было принято решение об их осуществлении, ибо не может техника решать задачи политики.

С тех пор как доисторический человек привязал камень к палке и обрушил его на голову противника лезущего в драку с голыми руками, военные специалисты всегда стремились заполучить в руки оружие, которое оказалось бы неожиданностью для врага. В этом смысле истинно секретным оружием второй мировой воины оказались для немцев не магнитные тралы, базуки и даже радары союзников, а те тысячи первоклассных самолетов, танков и пушек, те миллиарды пуль н снарядов, производство которых было поставлено у нас в годы войны, и, наконец, тот боевой всепобеждающий дух и стойкость советских воинов, которые перемолотили германскую военную машину на бескрайних просторах Советской страны.