КОНОТОП. 18 октября. — В ограде городской Вознесенской церкви предано земле тело генерала Драгомирова.
Сибирский Вестник, № 213, 25 октября 1905 г.
К погребению генерала М. И. Драгомирова
В газете «Черниговские Ведомости» напечатана статья конотопского священника М. И. Демиденко: «К погребению ген. М. И. Драгомирова».
«Можно сказать, говорит о. Демиденко, что Михаил Иванович уже задолго до момента смерти сознавал свою близкую кончину и, как известно, примирился с ней и приготовился, как подобает умом и сердцем... Познав, что все мирское «суета сует и всяческая суета», Михаил Иванович перед смертью просил своих близких похоронить его как можно проще с исполнением лишь необходимого по закону православной церкви и важного для него по его собственным словам, однажды сказанным, как «человека верующего вообще и в частности верующего в загробный мир».
«Без войск, без пушек, ибо все это тщета», хотел быть похороненным маститый генерал Драгомиров...
До 17 октября в доме генерала Драгомирова ежедневно в 2 и 8 часов пополудни местным причтом Вознесенской церкви г. Конотопа в соучастии другого священника совершались по усопшем панихиды.
17-го, в 4 часа пополудни, состоялся вынос тела генерала из квартиры в приходскую Вознесенскую церковь.
К этому времени из г. Ромен прибыла 6-я сотня казаков 1-го Урупского полка, группа офицеров из других мест и казаки, временно находящиеся в настоящее время в г. Конотопе *).
*) Это не совсем точно. В день смерти М. И. в Конотопе уже находилась одна сотня любимого им Урупского полка. Ко дню похорон пришли еще две из Ромен с хором трубачей. Эти три сотни и участвовали в похоронной процессии. Урупский полк очень ценил отношение к нему покойного с взаимно трогательно любил его.
В. Б.
По случаю забастовки железных дорог многие из родственников почившего прибыть не могли, а также войска и высокопоставленные сослуживцы и почитатели усопшего генерала Драгомирова, а таковых у него было и есть очень много.
Приглашенное на погребение генерала Драгомирова городское духовенство отслужило в доме почившего краткую панихиду, после чего гроб был поднят офицерами и служащими городских казенных учреждений и по выносе из дома поставлен на приготовленных носилках.
Прочтено было евангелие. После чего хор казаков-трубачей заиграл похоронный марш и похоронная процессия при пении «Святый Боже», при массе народа, запрудившего улицы города, потянулась к приходскому храму в таком порядке: впереди несли венки от разных почитателей почившего *), за венками офицеры и казаки несли ордена, далее шли хор певчих, духовенство, а за ними несли гроб, за коим шла вдова почившего, две его дочери **), родственники и почитатели.
*) Из всех концов России присылались телеграммы на имя ген. Маврина (нач. штаба Киевск. окр.) и других лиц с просьбой о посылке в Конотоп венков, но за невозможностью переслать всем приходилось отказывать. Тем не менее венков было довольно много. Надписи на некоторых мы приводим ниже.
**) Семья М. И. состоит из следующих лиц: вдова М. И.— Софья Абрамовна, дочери: Софья Михайловна Лукомская и графиня Екатерина Михайловна Гейден; сыновья: Михаил Михаилович (состоит при Наместнике на Кавказе), Абрам Михайлович (начальн. штаба 10 кав. дивизии), Владимир Михаилович (командир полка на Дальнем Востоке), Андрей Михайлович (лектор Сиб. Политехнического института) и Александр Михайлович (стрелок батал. Императорск. фамилии). Из сыновей на похороны не попал ни один. В. Б.
Далее на лошадях ехали казаки с хором трубачей. После неоднократных остановок для чтения евангелия, гроб почившего быд внесен в храм, где отслужена была панихида и всенощное бдение и на всю ночь до утра в церкви при гробе поставлен был почетный караул казаков.
18-го октября состоялось погребение. К этому времена из Киева прибыли некоторые офицеры генерального штаба во главе с генералом В. А. Воиновым, возложившие на гроб почившего серебряные венки: от Киевского военного округа и от офицеров генерального штаба Киевского округа. Вдовой почившего получено было множество сочувственных телеграмм. *)
*) Всего более 600. Некоторые из них, имеющие общественный интерес мы приводим ниже.
После Божественной литургии, во 2-м часу пополудни, началось погребение... После похоронного богослужения гроб поднятый офицерами и другими, понесен был к могиле, устроенной тут же на погосте Вознесенской церкви. Хор трубачей заиграл похоронный гимн... Как только гроб внесен был в устроенный склеп грянули три ружейных залпа и тело Михаила Ивановича Драгомирова предано было вечному упокоению... *)
*) Рядом с могилой родной сестры М. И., Варвары Ивановны Горовой.
Речей при погребении произнесено не было и это объясняется тем, что вдова почившего генерала, согласно желаниям усопшего, просила духовенство речей не говорить... Посему не было надгробных слов и со стороны других лиц, без сомнения желавших излить свои чувства почившему».
После кончины М. Ив. имел место один факт, заслуживающий особого внимания.
«18-го октября — сообщает нам одно лицо, бывшее в это время в Конотопе — Конотоп был уже в полном брожении (революционном).
Во главе его стоял некто Ш. Слова его опьяняли тысячные толпы. Все рабочие железной дороги и огромных железнодорожных мастерских подчинялись его слову, его воле. И вот эта масса, по инициативе своих заправил, сама предлагает в память усопшего послать в Киев поезд за гробом, за родными и знакомыми. Предложение принято.
Обещано, что на обратный путь не посадят войск, не арестуют тех, кто поведет поезд. И вот, когда движение немыслимо, когда все забастовало, вокзалы переполнены разъяренным народом, с пути все снято, идет целый пустой поезд в Киев, его ведут бунтовщики, всюду он проходит в полном порядке, гладко, хорошо. На расходы взято у семьи покойного 100 руб. В Дарнице (15 верст от Киева), зная, кто ведет поезд, жандармский офицер его останавливает и, боясь взрыва моста на Днепре, разбирает часть рельс между Дарницей и Киевом.
В Киев поезд не пропускают, как и всех тех, кто привел его, но, как обещано, не арестуют (несколько часов, по недоразумению, они были оцеплены в вагонах). Не предвидя всего этого, мы (т. е. лица, ехавшие на похороны) уехали из Киева раньше, и когда поезд пришел, были уже под Черниговом, другие в Киеве ничего не знали, и поезд пустым ушел обратно в Конотоп, где главарь явился обо всем доложить и сдал 52 руб. при счете по вполне добросовестному расходу на продовольствие поездной прислуги.
Каково обаяние личности покойного! Заметьте, что это были все люди крайнего направления.
Далее: предполагаются на похоронах беспорядки, речи, битье жидов.
Конотопцы, не имеющие сами по себе никакого особого значения, просят, в уважение памяти покойного, ничего не делать подобного и это исполняется, да еще как — трудно представить себе большие порядок и тишину, чем в многотысячной толпе на похоронах, где был и Ш. и все его сотрудники».
«Тихо и скромно сошел в могилу великий учитель нашей армии и крупный выдающийся человек—говорит в письме к нам хорошо звавший покойного молодой офицер генерального штаба — и эта утрата особенно тяжела в наше безвременье и безлюдье.
М. И. высокий образец того, как можно всем интересоваться, обладать редкой эрудицией по всем отраслям знаний и в корне быть преданным своему деду — военному. Дай Бог, чтобы скорее миновало наше лихолетье, но теперь у нас именно нет людей преданных своему делу, служащих ему не только за страх, но и за совесть».
Другое близкое к покойному лицо пишет:
«тяжелые пережиты минуты (при похоронах). Какой исключительно большой человек замурован там (в склепе). Он из тех, на кого открываются глаза, тогда, когда их глаза закрываются. Теперь злоба смолкнет, зависть пройдет и он оценится во всю его величину».
Относительно этой оценки М. Д. Бонч-Бруевич говорит в «Русск. Инв.»
«Михаил Иванович не прельщался оценкой при жизни, и его память не нуждается в ней теперь.
Его взгляды, его мысли говорят красноречиво сами за себя; они не сокрыты от нас; он не унес их с собою. Наоборот, до последней минуты жизни Михаил Иванович только и думал о том, как бы успеть высказать все недосказанное, как бы объединять из ранее высказанного все не объединенное.
Лучшей памятью о нем было бы внимательное отношение ко всем его литературным и научным трудам, тщательное и беспристрастное их изучение всеми, кто интересуется военным делом, т. е. то самое, чем многие до сих пор не удостоили его труды.
Мы, военные, являемся должниками пред памятью незабвенного Михаила Ивановича, потому что далеко не все из нас создали себе ясное представление об его личности, далеко не все изучили его взгляды на военное дело вообще и на тактику в частности. Теперь, именно теперь, как раз уместно загладить эту, быть может, и невольную ошибку...
Суровый рок отнял у нас М. Драгомирова, но не отнять ему того, что выразил М. И. при жизни во многих напечатанных трудах. Эти труды, в их общей сложности, вполне законченны, определенны, они могли бы послужить основой в деле дальнейшего рационального усовершенствования нашей армии и всего военного дела.
Так повремените же с оценкой Михаила Ивановича; вслед за оценкой обыкновенно следует забвение: подведут итоги и забудут, а между тем для пользы армии и родины необходимо, чтобы его подлинные взгляды сделались общим достоянием и послужили бы основой к славе родного оружия.
Займемся лучше изучением его трудов; по мере сил и способностей продолжим его взгляды: помимо пользы делу, это будет лучшей памятью и оценкой незабвенного Михаила Ивановича».
В той же газете г. Строевой, с которым М. И. не раз горячо и даже, иногда по своему обыкновению, резко полемизировал, но к статьям которого всегда относился с особым вниманием и уважением, о чем покойный неоднократно говорил мне это, посвящает М. И., между прочим, следующие строки:
«Удивительно наблюдательный и до старости свежий ум его ловил на лету каждый животрепещущий или лишь назревавший вопрос жизни армии и давал своеобразное, но верное и талантливое толкование всему, него касалось его неутомимое перо.
Пережив неудачную войну, армия наша принялась теперь за самоусовершенствование на новых началах. И как грустно, что именно теперь ушел от нас Драгомиров, который, даже не побывав на этой войне, лишь силой своего знания и таланта, объяснил бы нам многое, поучил бы нас тому, что пригодилось бы, быть может, и участникам минувшей войны. Ее результаты теперь уже показали, как часто бывал он прав в своих поучениях, которые всегда с удовольствием читались, но, увы, с непростительной легкостью и забывались.. Вспомним же теперь те его заветы, которыми должна быть сильна армия. Вспомним все, чему он учил ради развития духа армии. Вспомним суть его поучений, которые воскрешали величайшего из русских военных гениев — Суворова.
История в своем беспристрастном приговоре воздаст должное М. И. Драгомирову. Теперь еще не время судить о нем всесторонне и беспристрастно, но и история не отнимет от него признательных чувств современников за его неустанную работу на пользу русской армии. И в рядах ее ни один голос вместе с нами пошлет прощальный привет тому, кто жил и работал ради ее совершенствования, кто учил по совести и не кривя душой, кого ценили и свои, и чужие».
Из статей, посвященных Драгомирову в общей прессе отметим помещенную в газете «Биржевые Ведомости»: «Из воспоминаний о М. И. Драгомирове».
«Только немолчным вихрем событий последнего времени, событий такой исполинской важности, легко объяснить, что как-то бесследно прошла и в печати, и в обществе смерть генерала Драгомирова, бесспорно одного из замечательнейших русских людей старой России вообще и генералов в частности.
Это была крупная, глубоко самобытная фигура, которую нельзя было подогнать ни к одному шаблону. Громадный искрящийся ум, один из лучших европейских тактиков и честный в широком разностороннем значении слова человек и солдат, — Драгомиров на фоне русского сановничества, изворовавшегося, изолгавшегося, исподличавшегося в холопстве и мелких личных интригах, на зтом печальном и мрачном фоне, он был светлым, горевшим ярко одиноким пятном.
Его сочинения, такой дорогой вклад в военную литературу, переведены на все европейские языки. Его приказы, печатавшиеся в «Разведчике», выписывались даже в Америку. Даже в высшей степени партикулярные люди читали с удовольствием эти сжатые, образные, толстовским языком написанные, приказы.
Трудно найти более цельный характер. Всегда и во всем он оставался самим собою, так не похожим на других.
Я видел его на маневрах, видел его на смотрах полков, бригад и дивизий.
Чем выше генерал, — тем дальше от него солдат. Всем известен шаблон, по которому корпусные командиры и начальники округов производят смотры. Продефилирует пехота, кавалерия, несколько равнений, два-три замечания по поводу амуниции, нечистой шагистики, и смотр, — с каким трепетом готовились к нему! — кончен.
На Волыни Драгомиров смотрел Старооскольский пехотный полк. Черными рядами вытянулись солдаты и, громко поздоровавшись с начальником округа, замерли. Грузный, к очках и казацких опущенных вниз усах, Драгомиров тяжело слез с коня. Он подошел близко к правофланговому солдату и приложил к его груди ладонь. Затем ко второму, третьему и так он обошел всю колонну. С почтительным недоумением следили за действиями начальства полковой командир, офицеры и адъютанты.
Драгомиров подошел к полковнику и протянул ему руку.
— Благодарю и вас, полковник, и вас, господа офицеры. Вижу, что вы хорошо обращаетесь с солдатами, не запугиваете их. Все спокойны. Ни у одного сердце не бьется».
Солдаты знали, что Драгомиров любит их, и в свою очередь боготворили его.
Далее автор приводит ряд рассказов и анекдотов, характеризующих Драгомирова, частью апокрифических и заканчивает свою статью словами:
Не гибкой спиной и шеей, не умением ходить по паркету создал Драгомиров свое положение, а умом и сердцем.
Боже, как это редко бывало! Быть может, теперь, в новой России, будет по другому. Будут ценить и выдвигать людей, а не прихвостней со связями, с медными лбами и гуттаперчевыми торсами.
В заключение приводим текст некоторых телеграмм, полученных С. А. Драгомировой, и некоторых надписей на венках, возложенных на гроб М. И.
От Великой Княгини Елисаветы Маврикиевны и Великого Князя Дмитрия Константиновича, из Павловска.
Примите наше искреннее соболезнование в постигшей Вас тяжкой утрате.
Елисавета, Дмитрий.
От Великого Князя Константина Константиновича, из Ташкента.
Как убежденный почитатель незабвенного Михаила Ивановича, очень прошу Вас принять и от меня выражение искреннего и глубокого сочувствия Вашему великому горю.
Константин.
От Великого Князя Петра Николаевича, из Петербурга.
Великая Княгиня и я просим Вас принять наши самые сердечные соболезнования в постигшем Вас горе.
Петр.
От Принца и Принцессы Ольденбургских, из Петербурга.
Примите наши самые сердечные и искренние соболезнования в постигшем Вас несчастье. Дорогую память о Михаиле Ивановиче надолго сохраним в душах наших, да укрепит Вас Господь.
Принц Александр, Евгения Ольденбургские.
От генерального штаба.
От офицеров генерального штаба выражаю чувства глубокой скорби по случаю утраты дорогого учителя нашего Михаила Ивановича, высокочтимого и старейшего представителя нашего генерального штаба. Помолившись сегодня об упокоении его души, просим Вас принять чувства соболезнования Вашему тяжелому горю.
Генерал Палицын.
От л.-гв. Семеновского полка.
Не стало гордости семеновцев Михаила Ивановича Драгомирова, но память о нем сохранит каждый из нас, передавая ее потомству, и ту любовь и уважение, которыми полк исполнен к нему. Да уменьшит Господь Ваше жгучее горе и утешит Ваших сыновей, ваших товарищей.
Командующий полком полковник Мин.
От болгарского генерального штаба из Софии.
С чувством глубокой скорби узнали о кончине великого нашего учителя Михаила Ивановича. Офицеры болгарского генерального штаба, ученики незабвенного и славного учителя и наставника, просят Ваше Высокопревосходительство принять их сердечные соболезнования в постигшем Вас горе. Мир праху незабвенного учителя, вечная и славная ему память.
От имени всех его учеников офицеров генерального штаба,
генерал-майор Паприков.
От болгарского военного министра из Софии.
С чувством глубокой скорби узнали мы о смерти незабвенного нашего учителя Михаила Ивановича.
Присоединяясь к Вашему горю и помолившись сегодня об упокоении души героя Систовской переправы и Шипки, просим Ваше Высокопревосходительство и Вашу семью принять наше сердочное соболезнование. Да утешит Вас Бог в этой тяжелой потере, которую живо чувствуем.
За военного министра генерал-майор Димитриев.
Из Софии.
Ополченцы, соратники великого подвига на Шипке Вашего незабвенного мужа и великого русского воина, глубоко опечаленные его смертью, приносят Вам свои искренние соболезнования и принимать живейшее участие в постигшем Вас великом горе.
Председатель общества болгарских ополченцев Найденов.
От Николаевской Академии генер. штаба.
Николаевская Академия генерального штаба только что получив горестное известие о кончине своего славного почетного вице-президента, незабвенного Михаила Ивановича с тяжелым сердцем просит Вас принять ее горячее сочувствие в Вашем неутешном горе. Дух великого военного мыслителя и учителя живет в академии и его заветы всегда будут ей служить путеводной звездой в ее не легком и ответственном деле подготовки, русских офицеров генерального штаба и будущих руководителей нашей армии.
Надписи на венках:
1) «Ген.-Адъют. Драгомирову — незабвенному начальнику» —от войск Киевского воен. окр.
2) «Сердечному учителю воинства и правителю края» — от Управления Юго-Западного края.
3) «Доблестному и любимому почетному старику Кубанцев. Прощай дорогой станичник». —От командира и станичников казаков 6 сотни Урупского полка.
4) «М. И. Драгомирову — незабвенному учителю» — от офицеров Генер. Штаба Киевск. в. окр.
5) «Дорогому своему почетному старику и незабвенному учителю — благодарные Урупцы» —от 1-го Урупского генерала Вельяминова полка Кубанского казачьего войска.
6) «Славе России и гордости Конотопа»—От Конотопского дворянства.
7) «Доблестному согражданину»—от города Конотопа.
8) «Именитому земляку, славному атаману» — земска громада.
9) «Почетному старику» —от Кубанского казачьего войска, и другие венки частных лиц.
В. Березовский.
Разведчик, № 787, 23 ноября 1905 г.
Еще по теме:
Михаил Иванович Драгомиров. Часть 1
Михаил Иванович Драгомиров. Часть 2
Михаил Иванович Драгомиров. Часть 3
Михаил Иванович Драгомиров. Часть 4
Михаил Иванович Драгомиров. Часть 5
Михаил Иванович Драгомиров. Часть 6
М. И. Драгомиров в Конотопе
Кончина М. И. Драгомирова
Памяти М. И. Драгомирова Часть 1
Памяти М. И. Драгомирова Часть 2
К погребению генерала М. И. Драгомирова
| 