В виду предстоящего в будущем 1900 г. чествования памяти генералиссимуса-фельдмаршала графа Александра Васильевича Суворова-Рымникского, князя Италийского, по поводу столетней годовщины его смерти, редакция „Московского Листка" предполагает помещать в воскресных приложениях описание жизни и подвигов великого полководца, заимствуя данные из разных верных источников.

Граф А. В. Суворов-Рымникский.

(К столетию со дня его кончины)

Прибавление

к части 1

Граф Александр Васильевич Суворов- Рымникский,
князь Италийский

(1729—1800)

     См. Часть № 23

1-го октября, рано утром, турки обнаружили свои приготовления к высадке. Суворов в это время спокойно слушал обедню в крепостной церкви, отдав вторично приказание не стрелять в турок до окончательной их высадки.

В 9 часов утра, турецкие корабли подошли к косе с двух сторон: с западной от Кинбурна и с восточной в 12 верстах от Кинбурна, и начали высадку. С восточной стороны высадка была произведена для демонстрации; там высаживались запорожцы, бежавшие в Турцию, но последние тотчас же были прогнаны.

По мере выхода на берег, турки, под руководством французских офицеров, спешно рыли ложементы и устраивали валы из мешков, набитых песком. Суворов продолжал безмолствовать, благодаря чему работа у противника шла успешно. К полудню турки успели уже окончить 15 линию ложементов. После полудня турки, совершив омовение и молитву на глазах у русских, начали приближаться к крепости.

Суворов, подпустив турок на 200 шагов от гласиса, приказал дать залп из всех орудий. Одновременно с первым залпом выступила из крепости пехота под командой генерал-майора Рока и пошла в штыки, а два полка казаков и два полка регулярной кавалерии, обогнув крепость со стороны Черного моря, бросились в атаку на турецкий авангард и почти уничтожили его, а пехота опрокинула турок и в короткое время взяла 10 ложементов.

Очаковский паша, оберегая свой флот, приказал всем турецким судам, по мере высадки войск, немедленно отчаливать от берега, а следовательно пути отступления для турок не было, и им предстояла смерть или победа.

Турки, воодушевленные дервишами, яростно бросились на русских, а турецкий флот, подойдя к Кинбурну, открыл ожесточенный огонь по крепости.

Русская пехота долго и мужественно выдерживала натиск турок, но в это время генерал Рек был ранен и вынесен за фронт; а неприятель, удвоив усилия, с обнаженными саблями и кинжалами, с криком: „Аалла, Алла!“ стремительно бросился на русских, наши не выдержали и начали отступать.

Суворов, находясь в передовой линии, пеший, так как у лошади его оторвало ядром морду, —крикнул:

„Ребята! за мной!"

Турки бросились на Суворова.

„Братцы! Спасайте генерала!“

— вскрикнул мушкатер Новиков, повергая штыком турка, занесшего саблю на Суворова...

Отступавшие гренадеры заметили, что Суворов остался впереди и ринулись снова на турок. Бой возобновился и турки, теряя один ложемент за другим, начали быстро отступать.

Однако успех русских был непродолжителен; патроны израсходовались; пехота, будучи под перекрестным огнем, сильно страдала от бомб, ядер, картечи; ряды войск быстро редели и в довершение несчастья Суворов был ранен картечью в бок. Русским снова пришлось ретироваться в крепость.

На глазах Суворова происходило нечто необычайное: роты и батальоны быстро отступали; турки отвозили доставшиеся им русские пушки и преследовали отступающих; но все это не смущало Суворова, он смотрел на эту неудачу, как на временную, и был уверен в счастливом исходе боя.

Суворов послал в Вагенбург приказание прислать на подмогу все, что можно. Прибыло 3 роты и батальон, стоявший в 14 верстах за крепостью; а вслед за сим пришли на рысях 10 эскадронов конницы.

Прибывшие войска немедленно повели третью стремительную атаку, и ужасное поражение турок последовало за этим бурным натиском. Турок гнали и били, а русская артиллерия громила отступающих картечью. Турки бросились в море, желая спастись вплавь, и сотнями гибли в воде. В конце этого побоища Суворов снова был ранен в левую руку. Находившиеся при нем ординардцы, Тищенко и Кутейников, наскоро обмыли ему рану морской водой и перевязали.

„Помогло, помилуй Бог, помогло!“

—сказал Суворов, спеша в битву. К вечеру дело окончилось; победа была полная, и Кинбурн спасен.

Оставшийся в живых турецкий десант провел всю ночь в воде за эстакадой. Утром турецкие суда подошли к косе, чтобы забрать живых и мертвых, но открытая по ним стрельба, потопив много шлюпок, заставила отчалить от берега.

С нашей стороны участвовало в деле не более 3000 чел., из коих убитых было 138 чел. и раненых 302 чел. Из 6000 турецкого десанта убитыми остались на косе более 1500 чел.; 700 чел. турецкие суда успели захватить с собой; в плен взято более 600 чел.; много было раненых, а большая часть погибла в море, пустясь вплавь к своим кораблям.

Наступила ночь, войска были отведены на отдых в Килбурн. Суворову самому необходим был отдых; он от потери крови чувствовал сильное изнеможение и по временам впадал в обморок. Ночь однако не пришлось провести спокойно,—турецкие запорожцы, предполагая найти крепость без гарнизона, сделали нападение, но были отбиты.

Эта победа могла бы быть решительнее, если бы русская эскадра приняла участие в деле. Суворов в своем донесении к Потемкину писал:

„если бы флот, как баталия была в ту ночь показался, дешевая б была разделка".

Эскадра в это время бездействовала, исключая одной галеры лейтенанта Ломбарда.

На следующий день после боя, 2-го октября, хоронили убитых, а затем был отслужен благодарственный молебен. Войска были выстроены на Кинбурнской косе и „Тебе Бога хвалим", при громе победных залпов из орудий с крепости, огласило воздух.

„Не нахожу слов благодарить тебя, сердечный друг!, — писал Суворову Потемкин, —„да возстановит Бог твое здоровье для общих трудов".

В Петербурге эту победу праздновали 17 октября.

„Старик поставил нас на колени, жаль только, что его ранили",

— говорила императрица и послала Суворову собственноручное письмо, изъявляя свою благодарность в следующих словах:

„В первый раз по начале войны благодарили мы Бога за победу и одоление над врагом и читали в церкви деяния ревности, усердия и храбрости вашей. Объявите всем нашу благодарность. Молим Бога, да исцелит ваши раны и восстановит вас к новым успехам."

При этом письме был препровожден Суворову орден св. Андрея Первозванного и сделана приписка:

„вы заслужили эту награду верой и верностью. “

Суворов был вне себя от столь милостивого рескрипта императрицы.

„Такого писания, какое получил я", писал Суворов Потемкину, „никогда и ни у кого от Высочайшего престола я не видывал. Судите мое простонравие — ключ таинства души моей в руках ваших".

Своей дочери, которая была в то время в Смольном монастыре, Суворов, спустя несколько дней, писал:

„у нас была драка, но посильнее той, когда вы друг друга за уши дерете, и знаешь ли, друг Наташа, Матушка Государыня пожаловала мне Андреевскую ленту за веру и верность!"

Делясь своими впечатлениями с секретарем Потемкина А. В. Поповым, Суворов между прочим писал:

„мне легче, но только слаб, и видно, недели две на конь не садиться. Посмотри, голубчик, на плане нашу адскую баталию. Непонятно силам человеческим, как к тому приступить было можно! И от варваров какая прекрасная операция и какое было прекрасное войско!“

Сражение под Кинбурном и удачная битва в этот же год с Шах-Мансуром за Кубанью заключили кампанию 1787 г.

(Продолжение следует).

И. С.

Московский листок, Иллюстрированное приложение № 27, 18 июля 1899 г.

Еще по теме:

Граф А. В. Суворов-Рымникский. (К столетию со дня его кончины). Часть 1

..................................

Граф А. В. Суворов-Рымникский. (К столетию со дня его кончины). Часть 23

..................................

Граф А. В. Суворов-Рымникский. (К столетию со дня его кончины). Часть 25