Эдип над телом жены и сыновей

Картина Тудуза, премированная на конкурсе 1871 года

Французское художество, увлекавшееся в последнее время гривуазным, легким, чувственным и наполнявшее выставки, как свои, так и чужеземные, всевозможными нимфами, вакханками, одалисками, — давно уже забыло серьезное отношение к искусству.

По поводу салона 1870 года, мы уже заметили (№ 77) об измельчании французского искусства; мы сказали о чувственном направлении его по поводу мюнхенской международной выставки (№ 56), и это было не мнением, но фактом.

Эта сторона эротизма и нагих форм сквозит, хотя и менее резко, в работах даже таких талантливых людей, как Густав Доре, и оспаривать этого нельзя в виду даже самых лучших иллюстраций его, ну хоть бы в библии: библейского очень, даже слишком мало во многих из них. Невообразимая, ничем не оправдываемая, легкость, с которой французы относились к художеству, сказывается весьма четко в одном из произведении этого же г. Доре: он написал картину «Торжественный переход французов через Рейн».

Согласно общему характеру его произведений, переходящие через Рейн французы встречают тени убитых собратьев своих в 1813 и 1814 годах. Картина была кончена, фотографирована, пущена в публику и... конец войны известен. Но для нас, в настоящую минуту, весьма важен самый факт написания подобной картины, возможность художественной концепции но фантазии, без помощи факта?!

Высказанное нами, высказывалось и другими и, даже, самими французами, высказывалось долго, упорно и, все-таки, не привело бы ни к каким результатам. Люди второй империя считали себя безупречными, блестящими, а тогдашнему правительству Франции нравилось, если люди увлекались чувственным и гривуазным и не упражняли своего ума и чувства в более важных и здравых задачах. Эти последние упражнения были бы весьма невыгодны правительству, а офенбаховщина в искусстве ослепляла и отклоняла от всякого серьезного взгляда на жизнь.

Разразилась война. Погром Седана и Гравелота, увенчанные страхом коммуны и казнями, продолжающимися до сих пор, отрезвили людей. Молодые, лучшие, не подгнившие силы Франции поняли, что с песенками и наядами далеко не уйти, и так близко, так неминуемо и ярко проступило это изменение во взгляде, что художественный конкурс нынешнего года уже несет на себе хорошие и ценные черты. Эти черты, как и следовало ожидать, подмечены и французскими критиками и общий голос их таков, что работы последнего конкурса неизмеримо выше работ последних лет. Между всеми работами не было посредственных, а были только более или менее талантливые, но все решительно обличали присутствие труда и сдержанности и не рассчитывали на эфект.

Картина, передаваемая нами сегодня, доказывает правду наших слов и принадлежит молодому художнику Тудузу, имени, до сих пор совершенно неизвестному.

В числе исторических преданий, разукрашенных вымыслами, предание об Эдипе является одним из самых мрачных и красивых.

От фивинского короля Лайоса и Иокасты родился Эдип. Испуганнный словами оракула: будто Эдип убьет своего отца и женится на матери , Лайос велит выбросить сына и, чтобы никто не вздумал воспитать его, прокалывает ему ноги (отсюда и имя). Пастухи находят дитю и один из королей воспитывает его. Став юношей, Эдип странствует, встречает неизвестного ему отца и, заспорив с ним, убивает его. В те дни, говорит предание, подле Фив неистовствовало чудовище — Сфинкс. Оно сидело у дороги и предлагало всякому прохожему загадку; если он не отгадывал— сфинкс пожирал его и таким образом Фивы ежедневно лишались по нескольку человек. Брат овдовевшей Иокасты, правящей Фивами, обещает королевство и руку Иокасты тому, кто избавит страну от сфинкса.

Эдип отгадывает предложенную ему загадку, сфинкс убивается, бросаясь со скалы, а Эдип женится на своей матери. У них родится два сына и две дочери. Когда Тирезиас объясняет Эдипу, что он убил отца и женат на своей матери, и в наказание за эти преступления страну опустошает мор, — Иокаста задушает себя, народ и сыновья ее восстают и Эдип, изгнанный, сопровождаемый своей дочерью Антигоной, долго странствует и умирает, наконец, подле Афин.

Рассказанное нами предание было разукрашено позднейшими авторами и именно драматургами Греции. На конкурс 1871 года была задана тема по Эврипиду: Эдип, ослепленный, покидающий Фивы, прощается с телом жены и матери своей Иокасты и сыновей—Этиокла и Полиника.

Картина задумана весьма строго и сдержанно. Женская нагота тщательно прикрыта и именно этот прием в картине, довольно новый во Франции, придает ей то величие, ту глубокую трагическую окраску, которую она должна иметь по своей основной мысли. Окруженный разрушением своего города, своей семьи и своей жизни, Эдип готовится к долгому и тяжелому странствованию, и в последнем пожатии руки женщины, бывшей для него одновременно тем, чем никогда одновременно женщина быть не должна, передает ей свое прощание и свою грусть. Верная спутница отца, Антигона, безмолвно присутствует при этом пожатии и еще безмолвнее остаются при нем, виднеющиеся в удачном ракурсе, тела убитых, враждебных один другому, братьев ее.

Мы не без основания позволили себе напомнить читателю сказание об Эдипе, потому что только при достаточной ясности действия можно оценить его по достоинству. Несмотря на академическую тему и классическую окраску картины Тудуза, в ней чувствуется и тепло, и скорбь, и не трудно предположить, гляди на это удачное произведение молодого художника, что облик Франции, отгадывавшей загадки сфинксов, как например в 1793 году, и знакомой с преступлениями, страшнейшими, чем преступления Эдипа, носился перед ним во время работы.

Франции, как и Эдипу, придется странствовать и куда-то она придет?

Всемирная иллюстрация : Еженед. илл. журнал. № 24 (154) - 11 декабря - 1871.

Еще по теме