По материалам журнала "Нива", № 1 и 2,  1918 г.

Из литературного наследия Апухтина

Стихотворения, впервые появляющиеся в печати

(К 25-й годовщине смерти поэта)

Очерк П. В. Быкова

(начало)

Переводным стихотворением „Серенада Шуберта" заключается первая часть тетради Е. А. Хвостовой, и затем следует вторая часть, где собраны отзвуки лиры Апухтина за остальное время пребывания его в училище, с 1857 по 1859 год. В них уже мы встречаемся с настоящими апухтинскими стихотворениями, более или менее яркими образцами характерной музы поэта, изящной во всех отношениях, искренней, сердечной, своеобразной.

Справедливость требует сказать, что подобные образцы встречаются и среди многих стихотворений первой части тетради, относящихся к 1857 году и вошедших в сборник произведений Апухтина, увидевший свет еще при жизни поэта. До излишней придирчивости строгий к себе, он, не слушая увещаний друзей, не включил в сборник несколько очень недурных вещей. Считаем не лишним привести из них хотя бы „Успокоение", навеянное одной смертью и полное настроения:

Я видел труп ее безгласный!
Я на темневшие черты
Следы минувшей красоты,
Смотрел и долго и напрасно!
А с поля говор долетал,
Народ толпился в длинной зале,
Дьячок, крестясь, псалтырь читал,
У гроба женщины рыдали,
И с бледным отблеском свечи
В окне сливаясь незаметно
Кругом вечерние лучи
Ложились мягко и приветно.
И я, смущенный, в сад побрел...
(Тоска и страх меня томили),
Но сад все так же мирно цвел,
Густые липы те же были;
Все так же синего пруда
Струи блестели в мягкой дали,
Все так же птицы иногда
Над темной рощей распевали.
И ветер, тихо пролетев,
Скользил по елям заостренным,
Звенящий иволги напев
Сливая с плачем отдаленным...

Из того же периода приведем еще стихотворение несколько символического характера, по странной случайности подходящее к теперешнему моменту. Оно называется "Рассвет" и написано в начале 1858 года, так сказать, на рубеже умственного движения шестидесятых годов, которое коснулось и юного поэта:

Видали вы рассвета час
За ночью темной и ненастной?
Давно уж буря пронеслась,
Давно уж смолкнул гул ужасный,
Но все кругом еще хранит
Тяжелый след грозы нестройной,
Все ждет чего-то и молчит...
Все дышит мыслью беспокойной.
Но вот у тучи роковой
Вдруг прояснился угол белый;
Вот за далекою горой
С востока что-то заалело;
Вон там, повыше, брызнул свет...
Он вновь исчезнет ли за тучей,
Иль станет, славный и могучий,
Среди небес?.. Ответа нет...
Но звук пастушеской свирели
Уж слышен в тишине полей,
И воздух кажется теплей,
И пташки ранние запели...
Туманы, сдвинувшись сперва,
Несутся, ветром вдаль гонимы...
Теперь таков наш край родимый,
Теперь Россия такова!..

Тетрадь С. Л. Хвостовой заканчивается маем 1859 года, когда Апухтин кончает Училище Правоведения и поступает на службу. С этим годом связано его выступление в литературе.

Тургенев выбирает несколько стихотворений девятнацатилетнего поэта из тетради Хвостовой и вновь, написанные и отдает их в "Современник".

Апухтин знакомится с Некрасовым, Полонским, Щербиной, Майковым, Достоевским. Тогдашние представители литературы проявляли большую чуткость и встречали радушно каждый новый талант. Единогласно было признано, что с появлением Апухтина в печати взошла новая поэтическая звезда...

К 1859 году относится несколько неизданных стихотворений поэта, нигде не напечатанных, забытых им в тетради Хвостовой, или застрявших у его приятелей, у товарищей по училищу. Вот один из отголосков его светской жизни этого периода:

Мы на сцене играли с  тобой
И так нежно тогда целовались,
Что все фарсы комедии той
Мне возвышенной драмой казались.

И в веселый прощания час
Мне почудились дикие стоны,
Будто обнял в последний я раз
Холодеющий труп Дездемоны...

Поза6ыт  неискусный актер.
Поцелуи давно отзвучали...
Но я горько томлюся с теx  пор
В безысходной и страшной печали...

И горит  и волнуется кровь,
На устах пламенеют лобзанья...
Не комедия ль эта любовь?
Не комедия ль эти страданья?..

Надо сказать, что, ведя светскую жизнь, часто отдавая ей слишком обильную дань, Апухтин не только не удовлетворялся ею, но, напротив, горько сознавал всю ее пустоту, тяготится ею. И нередко его страдания вызывались такой жизнью. Вслед за приведенным стихотворением он, огорченный, пишет:

Какое горе ждет меня?
Что мне зловещий сон пророчит?
Какого тягостного дня
Судьба еще добиться хочет?
Я так любил, я столько слез
Таил во тьме ночей безгласных,
Я столько молча перенес
Обид тяжелых и напрасных,
Я так измучен, уязвлен,
Проникнут весь тоскою знойной
Что, как бы страшен ни был сон,—
Я дней грядущих жду спокойно.
Не так ли в схватке боевой
Герой израненный ложится
И, чуя смерть над головой,
О жизни гаснущей томится,—
Но вражьих пуль уж не боится,
Заслыша визг их над собой?..

Выливались у него в этот период и полные иронии и яркого, хотя и безобидного, юмора стихи, в роде следующих обращенных к русской гетере. Стихи так и озаглавлены:

В изящной Греции гетеры молодые
С толпою мудрецов сидели до зари,
Гипотезы судили мировые
И розами венчали алтари.
Тот век давно прошел... К богам исчезла вера,
Чудесный мир забыт... А ты, моя гетера...
Твой нрав веселый не таков:
К лицу тебе твоя пастушеская шляпа,—
И изо всех языческих богов
Ты любишь одного Приана...

Некоторые стихотворении Апухтина первого периода его литературной деятельности носят след эпохи шестидесятых годов и несомненного влияния Некрасова, советами которого одно время он пользовался, но с которым вскоре затем разошелся. Таково стихотворение „В полдень", также не попавшее ни в одно из изданий сочинений Апухтина, изящное по форме:

Как стелется по ветру рожь золотая
Широкой волной,
Как пыль поднимается, путь застилая
Густою стеной.
Как грудь моя ноет тоской безымянной,
Мученьем былым...
О, если бы встретить мне друга нежданно—
И плакать бы с ним!
Но горькие слезы я лью только с вами,
Пустые поля...
Сама ты горька и залита слезами,
Родная земля!

Еще больше заметно некрасовское влияние в нигде не напечатанных уцелевших отрывках из большой поэмы „Село Колотовка". Апухтин писал ее урывками, но до конца не довел, а написанное бросил. Отрывки нашлись в тетради верного и преданного друга поэта, Георгия Павловича Карпова, столь же ценной, как тетрадь Хвостовой. В стихотворении, ему посвященном, Апухтин говорит:

Настойчиво, прилежно, терпеливо.
Порой таинственно, как тать,
Плоды моей фантазии ленивой
Ты в эту вписывал тетрадь...

В ней начало поэмы „Село Колотовка" заключает в себе четыре главы первую, вторую, начало третьей и седьмую: обозначены еще главы четвертая, пятая и шестая, но вместо текста стоят лишь точки. Берем вторую главу, как наиболее яркую и характерную:

Огонек в полусгнившей избенке
Посреди потемневших полей,
Да плетень обветшалый в сторонке,
Да несносные стоны грачей,—
Что вы мне так нежданно предстали
В этот час одинокий, ночной,
Что вы сердце привычное сжали
Безысходною старой тоской?
Еле дышат усталые кони,
Жмет колеса сыпучий песок,—
Словно жду я какой-то печали,
Словно путь мой тяжел и далек!
Огонек в полусгнившей избенке,
Ты мне кажешься плачем больным
По родимой моей по сторонке,
По бездольным по братьям моим...
И зачем я так жадно тоскую,
И зачем мне дорога тяжка,
Видно, въелася в землю родную
Ты, родная кручина-тоска.
Тобой вспахана наша землица,
Тобой строены хата и дом,
Тебя с рожью усталая жница
Подрезает тяжелым серпом;
Ты всю жизнь на дороге сидишь,
Вместе с заступом роешь могилу,—
Из могилы упреком глядишь.
С молоком ты играешь в ребенке,
С поцелуем ты к юноше льнешь...
Огонек в полусгнившей избенке,
Старых ран не буди, не тревожь!

Большое литературное наследие Апухтина далеко еще не все сделалось достоянием читателя, и мы рады, что могли поделиться с ним частью этого наследия поэта, взятою нами из выходящего в непродолжительном времени „Собрания сочинении А. Н. Апухтина", в двух томах.

Еще по теме

Алексей Николаевич Апухтин

Алексей Николаевич Апухтин (окончание)