Вид города Златоуста

Златоуст

Златоуст расположен по склонам Уренги, Косотура и еще нескольких других гор, имени которых теперь не припомню; огромный пруд, почти посреди города; быстрый Ай, с шумом и пеной рвущийся чрез плотину; горы, покрытые мрачными лесами и окаймляющие город со всех сторон, делают его чрезвычайно красивым. Множество каменных домов, несколько церквей, громадный завод и фабрика с разными пристройками для выделки огнестрельного и холодного оружия, два клуба, каменные и деревянные ряды; пропасть источников, с тихим журчаньем капризно бегущих в Ай или Громотуху—все располагает с первого взгляда в пользу Златоуста.

Но вот вам оборотная сторона медали.

Летом почти всякий день дождь, ветер и гром, то вместе, то порознь; зимой — то бураны, то оттепель; осенью и весной непроходимая грязь и болезни; в клубах бывают иногда побоища и другие скандалы; общественная жизнь дорога; город разделен на партии; горное ведомство преобладает; невежество и разврат идут рядом с просвещением и утонченной цивилизацией. Многое из этого объясняется историей Златоуста.

В половине XVIII века здесь были только болота и горы, покрытые непроходимыми девственными лесами; владельцами края считались дикие башкиры, но они не ценили сокровищ, которые скрывались в недрах гор и продавали огромные пространства не населенной земли за несколько фунтов чаю.

В 1754 году дворянин Иван Перфильевич Мосолов купил у башкир землю на 30 верст от устья Ая за 70 руб. (ассигнационных); но едва начали устраиваться заводы, как башкирский бунт 1756 г. прекратил их деятельность. Чрез 13 лет после того Мосолов продал свои владения купцу Лугинину, который тогда же получил чин. Новый хозяин выстроил себе великолепный дворец, со множеством комнат, в восточном вкусе, по обычаю богатых бар того времени.

Сделавшись владельцем заводов, Лугинин стал действовать как и другие эксплуататоры в этом диком крае. Юридическая неурядица, взятки и крепостное право служили источником всех зол. Заводчики играли роль средневековых баронов по власти; население было в их руках; все лавки и кабаки на каком-либо заводе принадлежали владельцу его и рабочие должны были все покупать у него, по страшно дорогим ценам; беглые, которые в то время слонялись тысячами, подчинялись той же участи; заводчики давали им приют, но немилосердно эксплуатировали их работу.

Лугинин не отличался от своих товарищей,— но скоро пришла для него черная пора: 2 мая 1774 явился Пугачев, записал народ в казаки, сжег кабаки и счетные книги, и наконец и самый город, узнав о приближении Михельсона. Уведя с собой всех жителей, Пугачев остановился за рекой Сапекой, (в 40 верстах от Златоуста), но здесь был разбит и бежал к Осе. Тогда начались следствия, допросы и казни...

Между тем горное начальство не упускало из виду своих целей: оно старалось отстранить гражданские власти и забрать в свои руки исключительное управление горными заводами. Это желание было достигнуто в том же 1774 году и с тех пор начались столкновения между 2-мя ведомствами.

Одно из самых замечательных столкновений вышло по поводу так называемаго <дела о беглых билимбаевцах». Мы уже говорили, что беглые в то время скитались целыми толпами и везде находили себе приют; на заводе Лугинина их собралось больше 400, преимущественно из Билимбаевских заводов; один из рабочих Лугинина собрал о них справки и доставил все сведения уфимскому воеводе (бригадиру Аксакову). Дело пошло в ход и, чтоб затушить его, заводское управление не поколебалось бросить живые улики в доменные печи, а доносчик пропал без вести, вместе с конвоем, на дороге между Оренбургом и Уфой.

Эта история была не единственная; мы не говорим об убийствах по мелочам — (двух-трех человек), но об убийствах крупных. Так, в начале восьмисотых годов, один из заводских управляющих послал беглых и беспаспортных работать на плотину; плотина прорвалась и затопила их. Это было незадолго до приезда следственной комиссии.

По смерти Лугинина, сыновья его, после долгих споров, разделились наконец около 1797 года и отдали тогда златоустовский завод в аренду купцу Кнауфу, испросив предварительно ему право выбирать самому полицию; через два года как этот завод, так и некоторые другие перешли в полное владение Кнауфа, но по несостоятельности его были взяты в казенное ведомство в 1811 году. С того времени вводится для заводов военное положение и население увеличивается посредством рекрутских наборов. Это было тяжелое время для рабочих и они говорили, что боятся своих командиров больше Бога.

В 1818 году были вызваны из Германии оружейные мастера и мастеровые, и поселены в Златоусте; им даны были большие привилегии, которыми они и пользовались до последнего времени.

По открытии Обуховым способа литья стали, производство завода усилилось: он приобрел славу своими клинками и от его стальных пушек ожидали многого.

В 1861 году мастеровые были сделаны сельскими обывателями, а через 4 года после того последовало открытие города.

(Окончание в след. №).

 Всемирная иллюстрация. № 101 (5 дек. 1870 г.).

Златоуст

( Окончание)

В настоящее время жители Златоуста разделяются на три разряда: мастеровые, которым заводское начальство обязано давать работу и паек; мещане и сельские обыватели, так как в городе существует волостное правление. Земельный надел еще не утвержден, вследствие препираний горного ведомства с бывшим мировым посредником, г. Лавровым, благодаря энергии которого крестьяне получили те покосы, которыми пользуются теперь.

Относительно нравов жителей, мы должны сказать, что развитие не только завода, но и всего края совершалось при весьма неблагоприятных условиях: сперва эксплуатация дикого племени, потом самосуд, огромная власть, предоставленная некоторым, уверенность сильных в своей безнаказанности и слабых в своей беззащитности — чего хорошего можно было ожидать при такой обстановке?

Судебная хроника здешнего края переполнена убийствами, самоубийствами, побегами: на всех заводах было одинаково дурно—оставались горы и темные леса—там у раскольников был готов ему приют; несчастная участь, накипевшая месть, суеверия предков, дошедшие к детям с прибавками—распространили веру в колдунов и преступления; употребление разных зелий для привораживанья и мщения встречается на каждом шагу.

В таком виде развивалось это несчастное население в течении нескольких десятков лет; прибытие иностранных мастеров не улучшило нравственности; различий в образе мыслей, в манере жить, в нравах—было столько, что слияния между рабочими не могло совершиться. Немецкая колония держалась отдельно.

Не мудрено, что, при таких обстоятельствах, даже хорошие качества и образование обращались в пороки: сметливость служила для воровства казенного железа; грамотность для писания кляузных бумаг; верность—в службе какому-нибудь покровителю, во вред другим и казне; сознания своего человеческого достоинства не существовало; обманы при работах, забор вперед денег, воровство, пьянство явились неизбежными следствиями такой обстановки.

Отсутствие правильных экономических отношений отозвалось и на работе; орудия, вылитые из обуховской стали, оказались так плохи, по уверению специалистов, что артиллерийское ведомство прекратило заказы; о холодном оружии также отзывались не выгодно.
    
в. п.

Всемирная иллюстрация. № 102 (12 дек. 1870 г.)