По материалам периодической печати за октябрь 1917 год.

Все даты по старому стилю.

Вся ответственность на большевиках!

ПЕТРОГРАД, 26 октября (8 ноября).

Восстание большевиков в Петрограде состоялось. Они объявили Временное Правительство низложенным. Они вообще уже сделали ряд объявлений по «вверенной» им России,—объявлений широковещательных и крайне ответственных.

Они первые напали, хотя на них никто не нападал.

Они «передали» уже всю власть Советам, даже не дождавшись открытия съезда их. Своим шагом они изолировали себя от всей не-большевистской части революционной демократии и тем самым взяли на себя всю страшную ответственность за все его последствия.

Социалисты-революционера не должны приложить своей руки к тому великому преступлению против дела революции, которое совершают большевики. Завтра же большевики будут лживо уверять солдат, рабочих и крестьян, что на них напали, что они вынуждены были обороняться. Они будут по-прежнему лгать и клеветать, как это делали после июльского их выступления.

И наша обязанность — беспощадно разоблачать этих предателей трудового народа.

Наш долг—мобилизовать все свои силы и стоять на страже дела революции.

Ленины, сорвавши Учредительное Собрание и вызвавши новый взрыв контрреволюции, убегут за границу.
И мы должны ослабить до возможных пределов тот удар, который они нанесли делу Российской Республики.

Дело народа 1917, № 189 (26 окт.)

Побежденные победители

Большевики громко торжествуют свою победу: наконец-то, враги трудовой демократии ниспровергнуты, и у власти становятся паладины большевизма.

Однако, занять банк, железнодорожные и электрические станции, даже расстрелять Временное Правительство еще не значит победить. Это лишь значит совершить ряд известных материальных действий, которые получают политический смысл лишь тогда, когда у людей, совершающих переворот, есть определенная программа и практическое понимание способов ее осуществления.

Не знаем, какими государственными деятелями окажутся большевики, как они примутся управлять великой страной, переживающей невероятные внешние и внутренние условия. Но первое, если можно так выразиться, пробное выступление их в качестве людей власти произвело почти на всех свидетелей этого выступления самое тягостное впечатление растерянности и беспомощности.

Дело идет об объяснениях, данных представителем большевизма при обмене мнений в межфракционном информационном бюро Съезда Советов.

Всех интересовал вопрос: каковы, по крайней мере, хоть главные черты программы сегодняшних хозяев положения? Оказалось, что, собственно, политической программы у них пока нет, а есть лишь кой-какие общие фразы, заменяющие программу.

Представителя большевизма спросили, напр., в чем состоит их внешняя политика.

Ответ: в немедленном предложении мира.

Вопрос: кому?

Ответ: да, вообще, всем.

А о подробностях предложения говорить пока нечего.

Точно также представитель большевизма был спрошен относительно программы важнейших внутренних мер и реформ. В ответь он указал на общий контроль над производством и переход земли к крестьянам. А когда спрашивавшие поинтересовались узнать, в каких же определенных формах будут осуществлены упомянутые реформы, то истолкователь большевистской программы ограничился ссылкою на большевистскую литературу.

Зашла речь о том, как мыслят большевики будущее министерство. Выразитель их взглядов поспешил ответить, что оно будет однородно в смысле социалистическом, но что, конечно, оно не может быть исключительно большевистским, а будет состоять из представителей различных левых партий, лишь бы они приняли большевистское решение двух основных экономических мер.

На вопрос о том, как понимают большевики ответственность министерств, их оратор пытался объяснить, что оно должно быть ответственным только перед Съездов Советов. А когда ему поставили на вид, что Съезд есть учреждение непостоянное, то, видимо, смущенный этим замечанием, он заявил: ну, в таком случае придется подумать о создании какого-нибудь нового органа, избираемого Съездом и контролирующего министерства.

Точно также затруднился ответить истолкователь большевизма и на вопрос, думают ли они приглашать на Съезд и крестьянских депутатов.

Словом, у всех, кто с понятным любопытством следил за объяснениями наших политических максималистов, все более и более росла и крепла мысль, что они имеют перед собою не инициаторов, а слепых орудий слепого процесса, фатального движения масс влево под влиянием лозунгов, выброшенных вожаками большевизма, и теперь вынужденных идти все далее и далее по пути утопических «немедленных» требований. Они упираются, но логика событий увлекает их все вперед в этом направлении, и победители оказываются побежденными— своей собственной победой!..

Дело народа 1917, № 189 (26 окт.)

Преступление у Зимнего Дворца  

Утром 25-го октября военно-революционный комитет торжественно объявил «всем гражданам России»» что Временное Правительство низложено.    

Вечером того же дня большевики, пользуясь вооруженными массами солдат, матросов, с помощью даже флота, расстреливали «остатки» этого низложенного Правительства с кучкой его защитников. Если большевики объявили правду о низложении Правительства и, следовательно, о победе над ним, то, значит, вечером 25-го октября они добивали лежачего.

Они могут гордиться своей победой, которую, конечно, поспешат вписать золотыми буквами на скрижали истории русской революции. Они двинули просто гвардию и красную гвардию, броневики, миноносцы, крейсера... против женского батальона и кучки юнкеров.

Подумайте, товарищи! Темной ночью в миллионном городе целое войско расстреливает кучку людей, не ждущих ни откуда помощи. Разве это не позорное дело?!

Это—не революция, это—просто убийство, ненужное, позорящее убийц.

Гвардии и флот победили женский батальон!

Мы еще не знаем, что дадут большевики трудовому народу; по нашему— они ему ничего не дадут, кроме революционных криков...

Но страна будет знать, что солдаты и матросы, под их руководством, совершили ненужное убийство, не достойное истинного революционера.

Для страны будет ясно, что диктатура большевиков пока началась с преступления, и она осудит участников ее.

Большевики, конечно, будут оправдываться своей обычной ложью о буржуях и корниловцах, которые будто на них напали, необходимостью революционной борьбы и пр.

Но это была не борьба, а самосуд, который, вообще, уже начался. Если эту тактику террора они будут развивать и дальше,—а это почти неизбежно,—то страна будет залита морем крови, в которой погибнет революция.

Товарищи-солдаты и рабочие!

Революционная демократия сильна не тем, что она может расстреливать женщин из тяжелых орудий, а силой организованного, массового давления на своих врагов и готовностью с оружием в руках бороться с действительным врагом, а не с созданным воображением.

Преступление не может служить прочной почвой для революции.

Дело, начатое преступлением, закончится только поражением революции.

Из солдатской печати

„Свободный Флот" в последнем номере настаивает на самой решительной борьбе с большевизмом, приводя следующие положения для обоснования этой борьбы:

"Свобода политических убеждений отнюдь не предусматривает права немедленного проведения их в жизнь, если это противоречит действующим законам. Ведь не разрешается же ни в одном государстве, напр., идейным противникам налогов не платить их. И до тех пор, пока Временное Правительство есть верховная власть, оно должно требовать, чтобы всякий гражданин, какого бы он мнения ни держался относительно характера или даже самой необходимости ея существования, повиновался бы всем ее постановлениям".

Тоже говорит и московская газета „Война и Мир", подчеркивая, что большевики,

"если вы напомните им их декламации о праве, справедливости, узурпации и т. д., они, вероятно, улыбнутся в ответ и скажут:

— Наше право—в организованной силе, на острие штыка казенной винтовки, выданной по ордеру Троцкого, на пулеметной ленте... Если вы не согласны с нами, пулеметная лента сумеет убедить вас".

„Известия выборных особой армии" приводят любопытную анкету о большевизме, сделанную среди участников агитационных курсов:

"Этапы мысли курсантов: чистые идеи большевизма—прекрасны. Но момент и способы проведения их в жизнь несвоевременны, ошибочны, не верны. И потому вредны, опасны, вносят дезорганизацию в ряды армии и демократии, ведут к торжеству реакции".

Отрицательно относятся „Известия 8-ой армии" к выпущенному большевиками манифесту о созыве съезда советов. Армейская газета нам подчеркивает, что

"ни особой последовательностью, ни тем более особенной логикой воззвание большевиков не блещет. Так, провозглашая созыв съезда во имя защиты прав Учредительного Собрания, они вместе с тем призывают к передаче всей власти, носителем которой должно явиться Учредительное Собрание, советам. Другими словами, они зовут не к защите прав Учредительного Собрания, а к узурпации этих прав".

Наконец в „Известиях армейского комитета XI армии" находим такие строчки:

"Когда большевики говорят о том, что необходимо немедленно заключить перемирие на всех фронтах, что вся власть должна перейти в руки Советов, они знают прекрасно, что ни то, ни другое в настоящий момент невозможно, но, тем не менее, они не устают твердить об этом и в речах и в статьях, везде, где только приходится им выступать.

Эти кричащие и заманчивые лозунги, эти призывы к ниспровержению существующей, с таким трудом налаживаемой, власти, к невозможному стремлению к миру во чтобы то ни стало—родят в массе волнение и беспокойство, расстраивают армию и лишают даже призраков силы всю страну. Но большевиков это мало беспокоит: за гибель страны, за гибель революции отвечают не они..."

Еще по теме