Признания

За последнее время в большевистской прессе был ряд признаний, показывающих, что в кругах, близких к советам, не делают себе никаких иллюзий относительно прочности советского строя.

Будет или не будет существовать советская республика?—спрашивают «Известия комиссариата по военным делам». В глазах ее этот вопрос приводит к другому: сумеем или не сумеем мы организовать в кратчайший срок новую армию, которая представляла бы действительную боевую силу и могла бы оказать действительное сопротивление всем чужеземным империалистским поползновениям?

Но ясно, что вопрос, поставленный в такой форме, является риторическим и что действительность дает на него пока только один ответ. Такой армии у нас не имеется и на отсутствие ее и ссылались сторонники ратификации брест-литовского мира на советском съезде.

Изменилось ли с того времени положение? Могут ли наши вооруженные силы оказывать серьезное сопротивление иноземному империализму? Опять-таки достаточно поставить эти вопросы, чтобы дать на них ответ. И нам вполне становится понятным глубокий пессимизм всех этих официозных публицистов большевистской власти—Стекловых и Радеков.

Впрочем, даже вглядываясь в приближающийся конец большевистского господства, эти люди не обнаруживают признаков какого-нибудь просветления своего сознания, какого-нибудь чувства ответственности.

Социальная революция в России не могла иметь успеха, потому что она не поддержана была социальной революцией западных народов. Россия не могла обеспечить за собой действительного нейтралитета, потому что она оказалась окруженной враждующими империалистическими силами.

Напрасно «Беднота» сообщает о тяжелом продовольственном состоянии Германии, Австрии, Италии и Швеции. Напрасно советская пресса собирает всякого рода факты, свидетельствующие о недовольстве и волнениях среди народов обеих коалиций. Видеть здесь предвестие социальной революции они уже больше не решаются. И, по-видимому, они совершенно забывают, что руководители октябрьского переворота обещали всеобщую социальную революцию, сделали на нее ставку и этим окончательно вывели Россию из строя. Как будто бы за эти месяцы вовсе не существовало советской власти, которая претендовала быть единственным полноправным правительством Российского государства.

Еще более это касается внутреннего состояния Россия.

Публицисты советской власти говорят о ее борьбе со столь расширенным за последнее время контрреволюционным фронтом, как о вещи, так сказать, не нуждавшейся ни в каком оправдании. Светлое будущее России неразрывно связано с существованием советской власти; в ней—ее нищета, потеря независимости, прямая гибель.

Но если это так, то почему такое ослепление господствует в России и вовсе не только среди буржуазии, которая по тем же признаниям уже повержена в прах, а и среди рабоче-крестьянских масс?

Откуда возможность этих постоянных ниспровержений советской власти, которую приходится потом восстанавливать военной силой?

Откуда потребность, совсем как при старом режиме, держать чуть ли не всю Россию на военном положении?

Откуда эта тяжкая продовольственная нужда вместо обещанного хлеба, растущее закрытие фабрик и заводов вместо обещанного расцвета социализованной промышленности?

И если враги советской власти преследуют ее такой ненавистью и умеют заразить ею и более широкие слои населения, то неужели сама советская власть тут не при чем?

Как это ни странно, но в указанных признаниях мы не найдем никакого намека к призыву пересмотреть свою собственную политическую деятельность. Мы находим, напротив, такую атрофию чувства ответственности, которую нелегко встретить даже у самых самоуверенных представителей деспотического режима.

Писания большевистских публицистов, как и дела большевистских правителей, полны другого чувства—ненависти. Перед нами рисуются картины тех невиданных еще зол, которые уготованы врагам советской власти перед ее ликвидацией. Но ни чувство ненависти, ни чувство мести не делают этих людей ни в какой степени более способными чем-нибудь помочь тому поистине ужасному состоянию России, которое они сами теперь признают.

"Заря России", №48, 22 (09) июня 1918 г.

Вопрос о власти

Коренной вопрос политической борьбы—это вопрос о власти,— из-за нее ведут борьбу политические партии, представляющие как отдельные классы, так и различные фракции внутри одного класса в периоды исторических будней,—но особенно остро он стоит в катастрофические периоды всемирной истории, в дни революций, когда темы исторического развития необычайно ускоряются, — смена различных классов у власти и является вехами в развитии революции.

Вопрос о власти поставлен и на выборах в Петроградский Совет,— меньшевики и правые эс-эры думают вырвать аппарат господства из рук Советов, органов власти пролетариата и беднейшего крестьянства.

Напрасно мы стали бы искать у них ясного и определенного ответа на вопрос, с какой целью они хотят это сделать,—они скрывают свои истинныя намерения под знаменем громких лозунгов

— „вся власть—всему народу",

— „самодержавие народа",

— "демократическая республика" и т. д.

Но азбучной истиной для марксиста (каковыми считают себя меньшевики) является положение, что политическая форма является производной, что это лишь надстройка на экономическом базисе, определяющем собой в классовом обществе и форму классового господства, что решающим является не форма государственного строя, а природа класса, в руках которого находится государственная власть.

И вот ответа на этот вопрос, даже определенной его постановки, все время избегают наши враги,— они не решаются сказать открыто, что они стоят за передачу всей полноты власти в руки классов-антагонистов нынешней власти, в руки помещиков и капиталистов.

Действительно, что означает лозунг—„вся власть всему народу"?

Если под народом понимать совокупность трудящихся и эксплуатируемых классов, то, ведь, власть и в настоящее время находится в руках народа,—ведь Советская власть, это— власть рабочих и беднейших крестьян.

К чему же тогда огород городить и разжигать гражданскую войну, если соглашатели искренне болеют душой за судьбы трудящихся и эксплуатируемых классов, если они действительно стремятся к созданию общенародной власти. (Вспомним, что Рожков не так давно в „Новой Жизни" убеждал Советскую власть согласиться на созыв Учредительного Собрания, так как все равно большинство обеспечено большевикам!).

Для партий, оспаривающих у большевиков господство, для меньшевиков и правых эсеров—этих непримиримых врагов Советской власти— вопрос стоит совершенно иначе,— Учредительное Собрание,—старое Учредительное Собрание, выбранное в ноябре 1917 г., заведомо не отражавшее тогда, а тем более теперь, настроение трудящихся, должно явиться средством выбить власть из рук Советов, этих органов власти подлинного народа, бедноты городов и деревень,—и передать власть в руки непримиримых врагов трудового народа — капиталистов.

Прямо этого сказать наши враги не решаются, поэтому то они и прибегают к „чарованию красных вымыслов“, к словам об общенародности, о демократизме.

Но, когда им приходится говорить об экономических основах чаемых и ожидаемых ими новых порядков, то соглашатели проговариваются — "назад (или вперед, что по существу одно и тоже) к капитализму"— говорят они. Вот, где зарыта собака, вот истинный смысл их слов о всенародной власти. Шаг назад в области экономической ведет за собой и контрреволюцию политическую.

Ясно, что на экономическом фундаменте буржуазно-капиталистического строя может вырасти только буржуазная власть, — власть Скоропадского на Украине и Свинхувуда в Финляндии. Вот к чему зовут нас наши оборонцы.

Они это прекрасно понимают, но предпочитают об этом молчать, чтобы не оттолкнуть от себя массы.

Мы расшифруем истинный смысл их речей и разъясним рабочим, что действительный смысл лозунга—„вся власть народу" —это лишение власти трудового народа, создавшего в лице советов свои органы власти, и передача ее врагам народа — капиталистам.

Северная коммуна 1918 № 019, 23 июня

Еще по теме