ВНУТРЕННЯЯ И ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА

9 декабря 1869 года

Минувшая неделя была очень скудна событиями по части нашей внутренней политики. Единственный факт, который мы можем нанести на страницы нашей летописи, состоит в открытии заседаний С.-Петербургского губернского земского собрания. Открытие это произошло 1-го декабря. Губернатор С.-Петербургской губернии, граф Левашов, произнес, по этому случаю, краткую речь, в которой указывал на все, сделанное доныне Петербургским земством, а равно и на то, что предстоит ему сделать впереди, после чего объявил собрание открытым.

По удалении губернатора, председатель собрания, граф Бобринский, сказал, в свою очередь, несколько приветственных слов представителям земства, и вслед затем собрание приступило к выбору секретарей. С следующего заседания начались занятия собрания, о которых мы, покамест не скажем еще ничего,предоставляя себе изложить вкратце результат этих занятий, по окончании сессии, когда явится возможность оценить вполне, по достоинству, начатые ныне труды представителей С.-Петербургского земства.

Переходя к иностранной политике, мы должны заявить, прежде всего, что наши предсказания, насчет перемен во французском министерстве, по-видимому, вполне сбываются. На днях из Парижа получено известие о том, что нынешние министры императора Наполеона вышли все в отставку и заменены представителями левого и правого центра. Телеграмма, известившая об этой важной перемене, принесла нам и полный список членов нового министерства.

Если этот список верен (официальным путем он еще не подтвердился), то портфели между новыми советниками французского государя распределены следующим образом. Министром внутренних дел назначен граф Наполеон Дарю; министром иностранных дел — Эмиль Олливье; министром финансов — Луве; министром юстиции — Сегрис; министром народного просвещения — Талуэ; министром снова соединенных воедино публичных работ и торговли — Бюффе. Военный министр, генерал Лебеф, и морской министр, адмирал Риго де Женульи, остаются на своих местах.

Если, повторяем, список этот верен, то новое министерство имеет чисто конституционный характер. В его состав входят, в таком случае, вожаки всех фракций палаты, верящих в возможность примирения империи с принципами свободы. Эмиль Олливье, хотя и не номинальный, но несомненный глава нового кабинета, хотя и сильно пострадал в своей репутации за переход из оппозиционного лагеря в лагерь сторонников империи, но он, тем не менее, не посмутился, ни одним из своих основных политических принципов при таком переходе. Бюффе, Талуэ и Луве, хотя и новобранцы строго-конституционной фракции, перешедшие в нее из правительственного лагеря, но может быть именно поэтому, являются самыми горячими поборниками, вновь усвоенных ими принципов.

Что же касается до графа Наполеона Дарю, то он—старый ветеран конституционного режима. В эпоху декабрьского переворота, Дарю был вице-президентом, разогнанного принцем Людовиком-Наполеоном, Законодательного корпуса и энергически протестовал против переворота в собрании представителей, открывшем было свои заседании в мэрии 10-го парижского округа. С тех пор, до выборов нынешнего года, Дарю держался в стороне от политики и прошлой весною явился кандидатом умеренно-либеральной партии. Избрание его в министры внутренних дел, представляет факт, почти совершенно неожиданный, и если известие о нем справедливо, то надо полагать, что выбор императора пал на него, главным образом потому, чтоб не оказалось необходимым поставить Эмиля Олливье во главе министерства и номинально, как стоит уже он в действительности.

Впрочем, вручение Олливье портфеля иностранных дел может считаться само по себе фактом, чрезвычайно значительным. Бывший депутат оппозиции всегда был и доныне остался горячим сторонником проведения самых либеральных принципов во французскую международную политику. Если он принял свой нынешний пост, не отступив от прежних воззрений (за что, впрочем, нельзя ручаться), то, по всей вероятности, иностранная политика тюильрийского двора совершенно изменит свое прежнее направление. Олливье известный сторонник невмешательства в германские дела и единство Италии. Появление его во главе французского министерства иностранных дел, по-видимому, должно логически привести к полному примирению Франции с Пруссией и к строгому нейтралитету французского правительства в итальянских делах.

Впрочем может, однако ж, случиться и нечто совершенно противное, если справедливы слухи о сближении с правительством вожаков так называемой «Орлеанистской партии». Талантливейший из представителей этой группы, знаменитый историк и оратор Тьер—открыто держит сторону сохранения светской власти папы и сопротивления обединительным замыслам Пруссии. В этом отношении он радикально расходится с Эмилем Олливье, а так как, по слухам, Тьер обещал свою поддержку новому министерству, то и надо предположить, что или он, или Олливье, поступились своими воззрениями на международную политику. От Тьера такой уступки трудно ожидать. Он слишком долго и слишком упорно, даже в ущерб своей громадной репутации, отстаивал свои убеждения повсюду, где только представлялся случай для этого, а потому гораздо естественнее предположить, что уступка — если только она действительно была кем-нибудь сделана — произошла со стороны Олливье.

Впрочем, слухи о роли, которую будто бы играл Тьер в последнем министерском кризисе, требуют еще сильно подтверждения. Есть даже важные поводы сомневаться в их достоверности. Поводы эти состоят в том, что за последнее время вечный и непримиримый антагонист Тьера, старик Гизо, открыто объявил себя на стороне правительства и официально, чрез посредство журналов, приглашает всех своих единомышленников последовать такому примеру.

Вообще, сколько можно судить, вторая империя, если только она искренно вступает, наконец, на новый для нее путь неподдельного конституционизма, может рассчитывать на поддержку всех фракций, исповедующих принцип конституционного либерализма. В этих фракциях, кажется, наконец поняли, что осуществить излюбленную ими систему, сохранив в новое правительство нынешнего французского государя —гораздо легче, чем вводить парламентаризм при помощи замены императорской династии, другими новыми, или «возобновленными» династиями.

В последнем случае, конституционным либералам, прежде, чем достигнуть своей цели, пришлось бы почти неизбежно иметь дело с третьей республикою и еще Бог весть, чем бы кончилась их борьба с нею. Соединяя империю с либерализмом, они избегают всех подобных шансов, при которых их окончательное торжество было бы очень и очень сомнительно.

Так или иначе, но несомненно только то, что если министерство Дарю-Олливье — действительно
совершившийся факт, то на стороне правительства в палате опять образуется могущественное большинство; к прежним правительственным депутатам, готовым поддерживать все, что им прикажут свыше, присоединятся в таком случае оба центра, правый и левый, т. е. от 170 до 180 голосов, а на стороне оппозиции останется всего голосов 60. При таком распределении, правительство на долго обеспечено в будущем. Остается только узнать, не изменит ли Наполеон в последнюю минуту своих намерений. Официальных известий о перемене министерства в ту минуту, когда мы пишем эти строки — все еще нет.

Император австрийский открыл на днях сессию австро-венгерского рейхсрата, длинной тронной речью, в которой он проповедовал необходимость строгого уважения к конституции и заявлял, что принцип автономии австрийских народов возможен к осуществлению только потолику, поколику он не противоречив существованию рейхсрата. Это, кажется, намек на решимость, не уступать назойливым требованиям автономии, со стороны галичских поляков и гораздо более законным притязаниям чехов. Впрочем, прения рейхсрата вероятно покажут нам вскоре с полною ясностью, на что именно намекал император Франц Иосиф, своими несколько загадочными фразами.

Прусская палата депутатов утвердила правительственный проект объединении государственного долга Пруссии. Палата господ с своей стороны одобрила этот проект, который, таким образом, обратился в органический закон и значительно уменьшит запутанность финансовых отношений, в увеличенном недавними завоеваниями королевстве Вильгельма I.

Итальянское королевство окончательно сформировалось под президентством Ланца, из лиц, совершенно неизвестных в политическом отношении. Новый первый министр дебютировал заявлением, что он намерен произвести сбережения в бюджете на целых 80 мил. Посмотрим, исполнится ли это заманчивое обещание.

Всемирная иллюстрация. - СПб., 1869 г. № 51 (13 декабря)

Еще по теме