ВНУТРЕННЯЯ И ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА

9 апреля 1869 года

Для тех, кому иногда может показаться, что после своего быстрого наступательного движения вперед, ознаменовавшего последнее десятилетие, Россия остановилась на этом прекрасном и плодотворном пути, последние семь дней приготовили крайне убедительное и для большинства совершенно неожиданное опровержение их пессимистического воззрения на вещи. За эти семь дней обнародована законодательная мера громадной важности, влияние которой должно отозваться на всем строе нашей гражданской жизни, несмотря на то, что эта мера касается по-видимому только одного, специального сословия, именно сословия военного.

Мы говорим о «Положении о вольноопределяющихся в военную службу и о новом порядке производства в офицерские чины солдат, состоящих на службе по рекрутской повинности».

Всякому, конечно, известно, что в нашей армии, с начала нынешнего столетия, обычай, в совокупности с некоторыми законодательными мерами, сделал у нас офицерские чины почти исключительным достоянием одного сословия — именно сословия дворянского. За весьма немногими исключениями, офицеры наши выходили до шестидесятых годов почти исключительно из кадетских корпусов или из полковых юнкеров, а в корпуса и в юнкерские команды принимались почти везде только одни дворяне.

До сороковых годов звание офицера давало дворянское потомственное достоинство, а позднее личное дворянство. Производство нижних чинов других сословий было сопряжено с бесчисленными трудностями, да кроме того самый срок к такому производству был таков, что чины эти достигали прапорщичьих эполет в значительно преклонные годы, и дальнейшая военная карьера их была ограничена самым их возрастом.

Производство в офицеры при таких условиях до того мало привлекало удостаивавшихся его нижних чинов, что они предпочитали отказаться от эполет и довольствовались взамен этого отличия некоторыми преимуществами (кандидаты).

Мало-помалу этот порядок вещей стал изменяться. От звания офицера было отнято свойство давать дворянское достоинство, сроки службы были сокращены, но все еще производство в офицеры для нижних чинов было сопряжено со всевозможными трудностями.

Новое положение радикально изменяет прежние условия. Оно во-первых создает особый класс вольноопределяющихся, существовавший доселе в виде какого-то исключения, а теперь возведенный в особый, правильно организованный вид военной службы в России.

В вольноопределяющиеся могут поступать лица всех сословий, им назначается сокращенный срок службы и вслед за тем открываются одинаковые права к производству в офицерские чины. Сроки достижения этих прав определяются двоякие, сообразно степени образования вольноопределяющегося и сообразно сословию, к которому он принадлежит.

Образование уравнивает права всех классов; дворянин или крестьянин, кончивший курс высшего образования, получают эполеты в одинаковый срок после поступления их на службу; для не кончивших же курса ни в каком учебном заведении, права на производство наступают не в одинаковый срок и здесь сословия привилегированные пользуются преимуществами перед сословиями податными. Вместе с учреждением звания вольноопределяющихся, уничтожается звание полковых юнкеров, принадлежавшее доселе всем дворянам, поступавшим нижними чинами в военную службу.

Звание юнкера остается только за теми нижними чинами, которые поступают в юнкерские училища, выдержав требуемый для этого экзамен и с тем вместе двери этих училищ открываются для всех нижних чинов армии, к какому бы сословию они не принадлежали, и не для одних только вольноопределяющихся, но и для солдат, поступивших на службу по рекрутскому набору. Доступ юнкерских училищ для этих последних облегчен донельзя; единственное условие этого доступа—известная степень научного образования, что ныне вовсе не так затруднительно, так как программа курсов в полковых учебных командах почти совершенно совпадает с программой знаний, требующихся для поступления в юнкерские училища.

Таким образом, каждый солдат, поступивши на службу в молодых годах, т. е. от 18 до 20 лет, имеет ныне полную возможность достигнуть к 30-ти летнему возрасту, т. е. еще в полном цвете сил и молодости, офицерского чина; для этого от него требуется только одно —образование, а средства для получения такого образования облегчены ему до нельзя учреждением учебных полковых команд и связи их курсов с курсами для каждого, без различия, солдата доступных юнкерских училищ.

Эта новая законодательная мера—шаг громадной важности. Рядом последовательных реформ, ею замыкаемых, армия наша поставлена ныне совершенно в одинаковые условия со всеми европейскими армиями. Офицерские чины делаются в ней тем, чем и должны быть они во всякой армии , т. е. достоянием заслуг и умственного развития нижних чинов.

Правда, рекрутская повинность остается еще в своем прежнем виде и не распространяется на все сословия, но при всем остальном сходстве новых условий нашего военного быта с бытом прочих европейских армий, эта разница теряет большую часть своего значения, теряет его до такой степени, что если бы впоследствии оказалось нужным, по примеру Франции и Пруссии, сделать военную повинность обязательной для всех сословий, то эта последняя реформа вряд ли встретила бы серьезные препятствия.

Само собою разумеется, что влияние новых военных законоположений будет в высшей степени благотворно и обширно. Известная степень образования, давая солдату право на офицерский чин в такие годы, когда это право сохраняет для военного человека еще всю свою привлекательность, послужит могущественным возбуждающим средством для развития образования в армии, а через нее и в народе. Последствия этих новых порядков могут быть так громадны и плодотворны, что мы даже не решаемся далее углубляться в этот вопрос из опасения, что наши логические выводы будут приняты за розовые мечты завзятого оптимизма.

Интерес западной политики весь сосредоточивается в настоящую минуту на избирательном
движении во Франции. Движение это ныне уже в полном разгаре, что совершенно понятно, так как до выборов, назначенных на 18 (30) мая, остается не более сорока дней. В оппозиционном лагере идет лихорадочная, но несколько беспорядочная деятельность.

Кандидаты различных фракций, республиканской, орлеанистской, клерикальной и пр. усердно хлопочут, каждый отдельно, о приобретении себе наибольшего числа избирательных голосов, но не всегда действуют единодушно и хотя, вообще говоря, при нынешних обстоятельствах оппозиции следовало бы, по настоящему, заботиться только об одном, т. е. о сформировании большинства враждебного правительству, но сплошь да рядом случается, что оппозиционные фракции, вместо того, чтобы поддерживать взаимно друг друга, мешают и вредят одна другой, раздробляя между своими кандидатами голоса независимых избирателей.

Той коалиции оппозиционных партий, которая одна и могла бы быть опасна для правительства, по-видимому, ожидать нельзя. Впрочем может быть к эпохе выборов все это и уляжется. Решать этот вопрос окончательно, ныне еще рано.

Французское правительство с своей стороны употребляет все зависящие от него меры, для того, чтобы быть в состоянии успешно бороться с оппозицией. Официозная журналистика усердно следит за всеми действиями оппозиционных кандидатов и осыпает их насмешками и бранью, в тоже время преувеличивая значение социалистических сходок в Париже и пробуя запугать призраком социализма робких избирателей—буржуа. К несчастью для него, в самых его недрах происходит глухой раздор.

Государственный министр Руэр пробует захватить в свои руки управление выборами, но ему в этом противодействует министр внутренних дел Форкад ла Ракетт. Кроме того, известный герцог Персиньи, ныне состоящий не у дел, и может быть вследствие этого полуобратившийся в либерализм, интригует против нынешнего министерства в полном его составе, стараясь занять место Руэра и затащить в министерство с собой бывшего оппозиционного депутата Эмиля Олливье.

Из всего этого выходит неизобразимый хаос, о котором можно составить себе понятие только читая французские журналы, наполненные самой свирепой полемикой, всевозможными намеками, инсинуациями и сплетнями. Все это шумно перекрещивается, путается одно с другим и в результате выходит нечто крайне безобразное и почти непонятное для непосвященного в закулисные тайны французской внутренней политики.

Что же касается до Руэра, то положение его становится действительно довольно жалким и недавно случившийся в законодательном корпусе эпизод, состоящий в том, что Руэр объявил ложью заявление члена большинства Жиро-Пюзоля, оказавшееся впоследствии совершенно верным—еще более ухудшило дело государственного министра, прозванного в недавнюю эпоху его всемогущества «вице-
императором».

В Австрии совершилась перемена в Цислейтанском министерстве; глава его, князь Ауершперг, подал в отставку вследствие своих несогласий с прочими министрами и на место его назначен граф Таафе, личный друг и совоспитанник Императора Франца-Иосифа, бывший наместником в Тироле.

В Пруссии начинается движение рабочих. В Кенигсберге уже происходили довольно серьезные волнения, до сих пор еще, однако, к счастью, не вызвавшие употребления вооруженной силы.

Такое же движение, но в гораздо больших размерах, волнует Бельгию. Стачки рабочих повторяются там ныне ежедневно и против участвующих в этих стачках приходится уже высылать войска.

Последние волнения происходили в Шарлеруа, и в то время, когда мы пишем эти строки, они еще не кончились.

Испанское временное правительство, видя трудность подыскать подходящего кандидата на испанский престол, после отказа короля дона Фернандо Португальского, склоняется по-видимому к мысли учредить в Испании республиканское правление и звание протектора. Кандидатами на это звание называют Эспартеро, демократа Ривера, и генерала Прима. Впрочем, это еще покамест одни слухи и дела могут принять другой оборот, вследствие множества непредвиденных обстоятельств. Король Георгий возвратился в Афины для встречи имеющего прибыть туда герцога Вэльского с супругой. Королева Ольга осталась на острове Корфу.

Всемирная иллюстрация. - СПб., 1869 г. № 16 (12 апреля)

Еще по теме