ВНУТРЕННЯЯ И ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА

2 марта 1869 года

Влияние праздничного времени отражалось на нашей внутренней политике за окончившуюся сегодня неделю, почти полным затишьем. Единственная правительственная мера, на которую можно указать, относится к вопросу чисто местному, касающемуся до Привислинского края. Этой мерой уничтожается особая комиссия в Варшаве, заведовавшая делами греко-униатской церкви в крае, и заведование этими делами передается в министерство народного просвещения.

Такой новый шаг к ослаблению искусственно созданного в губернском городе Варшаве административного центра, придававшего и до сих пор еще придающего этому городу вовсе не подобающее ему обособительное значение, будет конечно принят сочувственно всеми русскими людьми, понимающими, что вышеупомянутое значение Варшавы составляет одну из главных причин странной живучести нелепых польских притязаний.

Чем скорее исчезнет это значение, чем скорее Варшава, по сосредоточенным в ней правительственным учреждениям, будет уровнена с другими главными городами наших генерал-губернаторств, Москвой, Киевом, Иркутском, Одессой, Ригой,Вильной, и т. д., тем легче будет объединение России с ее окраинами и тем скорее замолкнут хвастливые уверения поляков, будто «Москва» никогда не решится довершить, по отношению к Привислинскому краю, задуманного ею, объединительного дела. Но помимо этого, перенесение дел Греко-Униатской церкви в ведение Министерства Народного Просвещения важно еще и в другом смысле. Униатская религия, в том положении, в каком долгое время находилась она при польском владычестве в западной Руси, служила как бы переходной ступенью из православия в католичество и всегда была в руках ксендзов орудием Римско - латинской пропаганды.

Ясно,что ныне для нас весьма важно отнять у нее такое значение и возвести униатский толк на степень такого же видоизменения православия, как и наше единоверчество. И тот и другое должны служить соединительными звеньями с православием наших латинян и староверов, и разумеется, при этом главное заведование их делами должно сосредоточиваться в руках высшего правительства. Если мы еще напомним при этом, что нынешний наш министр народного просвещения в тоже время и обер- прокурор Святейшего Синода, то станет совершенно ясно, какой важный шаг сделан изъятием греко-униатских дел из ведома варшавских отдельных учреждений и перенесение их в Петербург.

В западной политике за последнее время тоже не заметно слишком большого оживления. Европа переживает период политической перестановки декораций и подготовки к будущим событиям. В такие периоды обыкновенно замечается необыкновенная скудость хоть сколько-нибудь знаменательных фактов и, наоборот, необыкновенное обилие самых разнообразных слухов...

Это же самое повторяется и в настоящую минуту. Со всех сторон приходят вести о разных будто бы готовящихся комбинациях, союзах, министерских переменах, дипломатических переговорах и т. д. Обо всех этих вестях и слухах необходимо сказать несколько слов.

Прежде всего должно упомянуть о готовящемся будто бы Франко-Австро-Итальянском союзе, с переговорами о котором уж неизвестно почему связывают отозвание прусского посланника графа Узедема из Флоренции и отъезд кавалера Нигра из Парижа. Слухи об этом союзе ходят очень настойчиво, а опровергаются разными официозными газетами довольно вяло. Мы впрочем не расположены верить им вполне, а именно по отношению к Италии. Что французскому правительству очень бы хотелось втянуть флорентийский кабинет в подобный союз—мы очень этому верим, но простой здравый смысл говорит, что Италии нет никакой положительной выгоды приступать к подобной комбинации, устраиваемой очевидно против Пруссии, а может быть и против России.

Как ни далеки, по своей политической проницательности, преемники Кавура, от своего великого предшественника, но все же они не настолько близоруки, чтоб не понять той простой истины, что ни императорская Франция, поддерживающая светскую власть папы, ни Австрия, еще не утешившаяся в потере Венецианской области, не могут быть искренними и надежными союзницами юного королевства, недавно признанного со стороны России великой державой.

Оба эти государства могут видеть в союзе своем с Италией орудие для своих политических замыслов—никак не более. Во Флоренции это, конечно, понимают и, по всей вероятности, если и действительно существуют переговоры, имеющие целью вовлечь Италию в союз с Францией и Австрией, то переговоры эти кончатся ничем и дадут только итальянским дипломатам новое средство показать Пруссии, как важно для нее даже и после Садовы сохранить добрые отношения с державой, помогшей ей, так сказать своими боками, покончить так скоро с австрийскими полчищами.

Что же касается собственно до союза австро-французского, то он дело довольно возможное. Приготовляясь к столкновению с Пруссией, Наполеону необходимо заручиться хоть чьей-нибудь поддержкой и нас вовсе не удивляет, что он обращается к Австрии, во-первых потому, что ни к кому другому обращаться ему нельзя, а во-вторых потому, что при помощи Австрии, он может надеяться устроить коалицию Южно-Германских государств, на что намекают разные происки французских агентов при южно-германских дворах.

Все это совершенно понятно и находится в очевидной связи с франко-бельгийским столкновением, которое, как мы и предсказывали, далеко еще не кончено. Отношения между Францией и Бельгией достигли крайне напряженного состояния. Послы обеих держав оставили свои посты и находятся: бельгийский посол—в Брюсселе, а французский в Париже.

С их, впрочем неофициальным, отъездом совпадает особенная настойчивость в требованиях французского правительства о соглашении насчет железнодорожного вопроса, соглашении, которое, несмотря на недавно изданный бельгийскими палатами закон, могло бы доставить французскому правительству желаемое влияние на бельгийские железные дороги.

В Брюсселе до сих пор весьма мало расположены к каким-нибудь уступкам в этом отношении и весьма может случиться, что дело, по-видимому уже совершенно оконченное, разгорится снова и послужит первым шагом к тому столкновению на берегах Рейна, из-за ожидания которого в сущности оно и началось.

Между тем внутри страны положение французского правительства становится все труднее и труднее. Дело о городском бюджете Парижа разыгралось весьма печально в нравственном отношении для администрации. Прения об этом бюджете обнаружили целый ряд незаконных сделок, из разряда тех, за которые, по замечанию Жюль Фавра, виновные подвергаются суду исправительной полиции.

Правда, незначительное (сравнительно) большинство утвердило-таки проект финансовой меры, представляющей собой как бы амнистию обнаруженным злоупотреблениям, но это было достигнуто тяжелой ценой, сознанием правительства, что злоупотребления были. В нравственном смысле подобная победа хуже поражения и Руэр так хорошо понимал это, что даже хотел подать в отставку.

Все, однако же, уладилось, но при перспективе скорых выборов, такой результат довольно печален, потому что он раздражает общественное мнение и слишком ясно показывает членам Законодательного Корпуса, как жалка их роль, состоящая в одобрении во чтобы то ни стало, таких действий администрации, которые само правительство признает незаконными.

В Австрии умы заняты поездкой Императора и Императрицы в Хорватию. Их апостолические Величества посетили столицу Триединого королевства Загреб (Аграм) и были приняты с тем официальным энтузиазмом, которого всегда не трудно добиться в людных городах, и который в этом случае сильно «взмыливался» хорватскими мадьяронами, т. е. омадьярившимися сербо-хорватами.

Важного политического значения, этот въезд все-таки не имеет никакого.

В Испании, по-видимому, дело сильно клонится к провозглашению кортесами конституционной монархии и к возведению на престол герцога Монпансье. Почти все члены временного правительства высказываются в пользу этой кандидатуры, и сам герцог уже прибыл в Мадрид. Франции это очень не нравится, и в Тюильери начинают громко оказывать предпочтение республиканской форме правления для Испании.

На Востоке, едва затихли последние отголоски греко-турецкой распри, готовится по-видимому новое усложнение. Сербское правительство, так долго сохранявшее крайнюю сдержанность, выступает теперь с довольно настойчивыми требованиями, чтобы Турция вывела войска, которые она до сих пор держит в двух сербских крепостях, вопреки формальному договору с покойным князем Михаилом.

Официозные сербские газеты, сверх того, довольно резко протестуют против подчинения сербской торговой политики рутине торговой политики Турции, и заявляют о намерении сербского правительства заключить отдельные торговые трактаты с европейскими державами. Видно блистательной Порте не суждено ни на минуту наслаждаться спокойствием.

Дорого ей обходится лестный титул Европейской державы!

Всемирная иллюстрация. - СПб., 1869 г. № 10 (5 марта)

Еще по теме