ВНУТРЕННЯЯ И ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА

  26 мая 1870 года

На прошлой неделе в нашей внутренней политической жизни разыгрался один эпизод, исход которого должен быть отнесен к разряду наиболее желательнейших развязок для эпизодов этого рода. Дело состояло в следующем. В некоторых из наших ежедневных газет вдруг стали появляться странные слухи о наряжении особой комиссии, для исследования положения дел в Западном Крае. Слухи объясняли такое назначение тем, будто бы все меры, принимавшиеся в весьма недалеком прошлом для обрусения упомянутого края, признаны несостоятельными и подлежащими пересмотру.

В одной газете, именно в «С.-Петербургских Ведомостях», явилось даже несколько указаний на то, чем именно предполагается заменить подлежащие к отмене меры и, надо правду сказать, эти указания были такого рода, что могли поселить весьма серьезное беспокойство в людях, убежденных в правильности тех начал, которые были приняты правительством несколько лет тому назад, для поднятия русского элемента в нашей западной окраине. На этот раз публике пришлось однако весьма не долго тревожиться неизвестно откуда явившимися слухами. «Правительственный Вестник» поспешил их опровергнуть.

В этой газете, в отделе «Правительственных заявлений», явилась коротенькая заметка, положительно объявлявшая, что никакой комиссии в Западный край назначать не предполагается и что все вообще известие о ней лишено всякого основания. Правительственная газета обнаружила даже при этом ясное желание не оставить в умах публики ни малейшего следа ее впечатления, которое произвели на нее газетные слухи.

Когда, вскоре после того опровержения, в «Московских Ведомостях» явилась телеграмма из Петербурга, извещавшая об отъезде в Вильну, с особым поручением, управляющего канцелярией министра внутренних дел г-на Макова, «Правительственный Вестник» не замедлил опровергнуть и это известие, заявив, что г. Маков уехал в отпуск по своим собственным делам и никакого особого поручения никуда не получал.

Как мы уже сказали выше, развязка этого небольшого эпизода имеет весьма утешительный характер. В ней и независимая печать, и правительство играют именно ту роль и становятся именно в то отношение, которое наиболее желательно для правильного воздействия обоих на общественное мнение. Печать, получив сведение о ходящих в обществе тревожных слухах, спешит заявить о них во всеобщее сведение и тем дать правительству возможность категорически опровергнуть возникшие слухи и успокоить общественное мнение.

Для правильного и вполне плодотворного действия печатной гласности на общество, трудно придумать более рациональные условия, и остается только пожелать, чтоб эпизоды, вроде описанного нами, всегда приходили именно к такой развязке, от которой в выигрыше решительно все, и общество, и печать, и самое правительство.

Доказательством наших слов может служить следующий пример, относящийся тоже к событиям нашей внутренней политики за последние семь дней. Уже довольно давно в публике господствовало некоторое недоумение по поводу неизвестности о каких бы то ни было положительных результатах прекрасной правительственной меры, давшей русскому языку права гражданства в инословных богослужениях, совершаемых в России.

Оценив в свое время по достоинству плодотворный принцип, легший в основу этого мероприятия, мы выразили надежду, что оно особенно благотворно подействует на крайне желательное разобщение католицизма с польщиззной. С этого заявления нашего прошло уже немало времени, но до сих пор нам не пришлось заявить ни об одном факте, его подтверждающем. В публике, отражением взглядов и мнений которой мы служили в этом случае, такой странный результат возбуждал некоторое недоумение.

Так как самый текст Высочайшего повеления о разрешении русского языка для инословных вероисповеданий, до сих пор еще нигде не напечатан, а известны только циркуляры главных начальников Северо-Западного и Юго-Западного краев, ссылающиеся на эту правительственную меру, то многие спрашивали себя: не лежит ли в самой ее редакции причины к отсутствию всяких непосредственных результатов?  

Недоумение на этот счет разрешено только на днях. «Московские Ведомости» заявляют ныне, что из нового циркуляра киевского генерал-губернатора оказывается, что Высочайшее повеление о русском языке в инословных богослужениях ограничивается заявлением принципа, по которому русскому языку дается в них право полного гражданства, и совершенно умалчивает о каких бы то ни было мерах к применению этого принципа в деле разобщения католицизма с польщизной.

После такого заявления русское общество может успокоиться. Ему известно теперь, чтоб редакции столь сочувственно принятой им меры, нет ничего, могущего ослабить ее значение по отношению к вопросу о русских католиках, и что малый успех, принятых до сих пор по этому делу, мер—дело совершенно поправимое, так как оно зависит просто от пополнения или изменения сделанных местной администрацией распоряжений.

Войско Донское отпраздновало свой трехсотлетний юбилей. На это торжество прибыли в Новочеркасск Государь Наследник и Государыня Цесаревна, которым казаки сделали самый восторженный прием. Подробности этого празднества еще покамест неизвестны. Их Императорские Высочества выехали из Новочеркасска на другой день после праздника и 26 мая благополучно изволили прибыть в Царское Село.

Нашу летопись внутренних событий за прошедшую неделю мы закончим упоминовением о двух правительственных мерах, обнародованных в законодательном порядке. Первой из них Государевы имения объявляются изъятыми от сборов на земские повинности, второй—газетам и журналам воспрещается печатание каких-либо оригинальных или переводных сведений о Высочайших Особах, иначе, как с разрешения министра Императорского Двора. Известия же о путешествиях Высочайших Особ дозволено разрешать к печати и губернаторам.

Важнейшим событием иностранной политики за последнее время признается в иностранных журналах посещение королем прусским Государя Императора в Эмсе. Этому посещению придают особенное значение, потому что короля Вильгельма сопровождает в Эмс граф Бисмарк, обыкновенно не присутствующий на подобных свиданиях. В поездке в Эмс канцлера Северо-Германского союза иностранная журналистика видит признак еще более тесного политического сближения между Пруссией и Россией.

Во Франции произошел парламентский эпизод, доказавший, что, не смотря на все неудовольствие, возбужденное в разных политических партиях последними действиями министерства Эмиля Олливье, влияние его на Законодательный корпус все еще очень велико.

По поводу одного запроса, сделанного министерству членом оппозиции, Беттоном, относительно не разрешения избирательных собраний при муниципальных выборах, Олливье, объявив, что разрешение этих собраний было бы желательно, но не допускается законом, потребовал простого перехода к очередным делам и поставил при этом кабинетный вопрос, т. е. потребовал выражения доверия палаты к министерству. Требование это было исполнено единогласно всеми присутствовавшими членами.

Для недавно преобразованного кабинета Олливье это—плебисцит своего рода. Сильный единогласным выражением доверия к нему палаты, Олливье может теперь сойти с той дороги излишней уступчивости личным желаниям Императора, по которой он за последнее время сделал столько опасных для своей репутации и парламентской системы шагов. Остается теперь ожидать, как сумеет воспользоваться благоприятными для него обстоятельствами первый министр Императора Наполеона III.

Что касается до нового товарища Олливье по министерству иностранных дел, герцога Граммона, то он, по-видимому, намерен ознаменовать свое вступление в должность радикальным изменением политики тюильрийского двора по отношению к Риму. В иностранной журналистике все более и более распространяются слухи о том, что французское правительство заявило Ватикану свое твердое намерение объявить уничтоженным конкордат и вывести свои войска из Рима, в случае провозглашения догмата папской непогрешимости.

В том же, что провозглашение этого догмата последует в самом непродолжительном времени, ныне уже почти не остается никакого сомнения. На римском соборе совершаются невероятные дела.

Отцам собора, осмеливающимся высказываться против догмата непогрешимости, просто напросто зажимают рты. На днях дело дошло до того, что председатель заседания, кардинал Билио, приказал замолчать говорившему против непогрешимости, лионскому епископу Марэ, и вслед затем прения объявлены законченными, а остальным 40 ораторам, еще не успевшим высказать своих мнений, без дальних разговоров отказано в слове.

Само собой разумеется, что подобные подвиги римской курии должны глубоко возмущать отцов собора, не потерявших еще чувства собственного достоинства. Можно наверное сказать, что многие епископы вернулись домой из Рима с самым неблагоприятным, для римского первосвященника, настроением и что догмат непогрешимости сильно поколеблет безусловную преданность католических прелатов к папе, составляющую основу, столь процветавшего в последние годы, ультрамонтантства.

Разыграться вся эта прискорбная комедия может ни более, ни менее как великим расколом в католицизме и образованием независимых от папы национальных католических церквей, что, конечно, с точки зрения свободы человеческой совести, весьма желательно.

Для самого же Пия IХ-го провозглашение его непогрешимым может навлечь и другие последствия, если действительно за этим последует удаление французских войск из Рима, и объявление нейтралитета Франции в римских делах. Поблизости границ папской области, в Терро ди Лаворо, уже появились банды итальянских инсургентов, по-видимому, только для формы преследуемые итальянским правительством и старик Гарибальди, по слухам, исчез с острова Капреры. Как бы не пришлось непогрешимому папе искать нового Авиньона для приюта своей непогрешимости!

Всемирная иллюстрация, № 74 (30 мая 1870 г.)

Еще по теме