Кончина и погребение
Е. И. В. Великого Князя Александра Александровича
20-го апреля, в 3 1/2 часа пополудни, после кратковременной, но тяжкой болезни, скончался второй сын Наследника Цесаревича, Великий Князь Александр Александрович, родившийся 26-го мая 1869 года. Бюллетени, печатавшиеся в последние дни, заставляли, к несчастию, предвидеть печальный исход болезни и семья Наследника лишилась младшего члена своего.
21-го апреля, в 8 часов вечера, тело усопшего Великого Князя было перевезено из Аничкова дворца в Петропавловский Собор, через Троицкий мост. Гроб стоял в карете, запряженной шестью лошадьми и предшествуемый конвоем; в карете этой помещались Государыня Императрица и Цесаревна; в других каретах помещались Великия Княгини, а Его Величество, с Августейшими сыновьями и свитой, ехали верхами. За каретами следовала другая часть Императорского конвоя и длинный ряд экипажей.
Согласно Высочайше утвержденному церемониалу, погребение последовало 22 апреля; при опущении тела в могилу, был колокольный звон и пушечные выстрелы. В почетном карауле при церкви стояла часть 145-го пехотного Новочеркасского, имени покойного Великого Князя, полка.
Слова Августейшого манифеста о том, что
«все верные Наши подданные примут искреннее участие в Нашей семейной скорби и соединят с Нашими молитвы свои»,
глубоко справедливы, и печаль Императорской семьи почувствуется далеко по всей Великой и малой России.
ВНУТРЕННЯЯ И ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА
21 апреля 1870 года
Подлежащие нашему обозрению истекшие семь дней, ознаменовались событием, повергшим всю Россию вообще и Императорскую фамилию в особенности, в глубокую скорбь.
20-го апреля, в 3 1/2 часа пополудни, скончался, после непродолжительной болезни, второй сын Государя Наследника Цесаревича, Великий Князь Александр Александрович. Его Высочество захворал опасно в ночь с 15-го на 16-е апреля. В эту ночь у него обнаружились признаки острого поражения мозговых оболочек, после прилива крови, бывшего результатом вторичного припадка гриппа. Вечером 16-го апреля появился первый медицинский бюллетень, извещавший об опасном положении Великого Князя.
Следовавшие затем бюллетени указывали на некоторое облегчение болезненных припадков,
но все усилия врачей не могли спасти больного. Вся Россия, уже давно привыкшая связывать свои лучшие надежды на будущее с семьей Государя Наследника и Государыни Цесаревны, искренно разделяет скорбь Августейшей Четы.
По случаю болезни покойного Великого Князя, Высочайший выход, назначенный на 17 апреля, был отменен и празднование дня рождения Государя Императора ограничилось в официальных сферах обнародованием списка наград и повышений, последовавших к этому высокоторжественному дню. В длинном ряде имен, наполняющих этот список, мы находим, между прочим, имена: шефа жандармов графа Шувалова, Виленского генерал-губернатора, генерал-адъютанта Потапова и Туркестанского генерал-губернатора, генерала Кауфмана. Из перемещений, состоявшихся к 17 апрелю, самое значительное состоит в увольнении от звания министра Императорского двора и уделов, занимавшего несколько лет эту должность, генерал-адъютанта графа В. Ф. Адлерберга 1-го. На место его назначен сын и бывший товарищ графа В. Ф., граф А. В. Адлерберг 2-й.
Известия из Эсто-Латышского края, появляющиеся в наших ежедневных газетах, продолжают обращать на себя внимание публики, интересующейся вопросами внутренней политики России. В последние дни упомянутые газеты сообщили слух о новом лифляндском адресе, составленном, будто бы, Рижской ландратской комиссией и служащим как бы ответом на известную нашим читателям Высочайшую резолюцию, положенную на адрес Лифляндского ландтага. Новый адрес стремится, как уверяют, опровергнуть все толки, возникшие в русском обществе и в русской печати, по поводу первого лифляндсрого адреса и наполнен самыми горячими уверениями в верноподданнических чувствах лифляндского рыцарства.
Отстаивая свои устарелые, феодальные порядки, прибалтийские рыцари вряд ли могут ожидать себе сочувствия и опоры откуда бы то ни было. Уж чего благоприятна была к ним прусская печать, но и та, в последнее время, поразобрав, в чем именно дело, начинает громко протестовать против нелепых притязаний прибалтийского рыцарства, за которое продолжают распинаться только прибалтийские, да некоторые Петербургские корреспонденты иностранных газет, пользующиеся тем, что на западе не вывелись еще редакторы газет, не смыслящие ни аза в современном положении России и в русских делах.
Во Франции продолжаются лихорадочные приготовления к плебисциту, назначенному, как мы уже говорили, на 26 апреля. Правительство употребляет все усилия для того, чтоб добиться большинства, по-крайней мере не меньшого, чем то, которое одобрило учреждение Империи (7.864,189 голосов), но в чрезмерном рвении своем к достижению такого результата оно, в последнее время, значительно повредило себе некоторыми неловкостями.
Так, например, Император, отказавшись, за неисполнимостью в техническом отношении, от мысли о рассылке всем избирателям снимков с собственноручного письма своего, заменил такое письмо прокламацией к французскому народу, в которой он слишком напирает на пункты, обнаруживающие, что бывший единовластный повелитель Франции и теперь еще не отказался от старых преданий и все-таки считает себя в сущности единственным главой правительства. Министерский циркуляр Эмиля Олливье тоже вышел неудачен. В нем слишком много говорится о необходимости империи для Франции. Оппозиционная пресса пользуется всеми этими промахами, преувеличивая их значение, запугивая избирателей и приглашая их или давать отрицательные ответы или воздерживаться от подачи голосов.
В самом Париже результат плебисцитарного голосования, по всей вероятности, окажется неблагоприятным для правительства. Этому особенно способствует манифест Тьера, объявившего в последнюю минуту, что он подаст отрицательный голос и приглашает своих избирателей последовать его примеру. Известно, что Тьер в политике является представителем парижской буржуазии. Если б он склонился на сторону плебисцита, то правительство могло бы надеяться получить в Париже хоть какое-нибудь большинство, но теперь сторонники Тьера, вместе с радикальными демократами, республиканцами и легитимистами, почти наверное перетянут весы в сторону отрицательного ответа и парижское большинство скажет на плебисците «нет!»
В численном отношении это, пожалуй, не особенно важно, но нравственное влияние отрицательного ответа Парижа будет очень велико. Оппозиция, наверное, упрется на него, как на доказательство, что лучшая часть французской нации не желает Империи.
Вряд ли поможет делу, поставленному в такую обстановку, даже и новый заговор на жизнь Наполеона III, открытый необыкновенно кстати чуть не накануне плебисцита. По последним известиям, в Париже арестован молодой человек, по имени Бори, у которого найдены ручные гранаты, разрывной порох и письмо Густава Флуранса, сильно компрометирующее как последнего, так и английское общество «Internationalе», агенты которого захвачены в Париже.
Подробностей об этом заговоре мы еще, покамест, не имеем, но не можем не заметить, что всякий раз, когда правительству нужно повлиять на умы народных масс, удивительно кстати являются откуда-то заговорщики на жизнь Наполеона и у них всегда отыскиваются письма, «компрометирующие» вожаков неприятной для правительства оппозиции. Это не совсем-то естественно и можно полагать, что Густав Флуранс попал в такую же ловушку, какая несколько лет тому назад была с успехом расставлена Мадзини, двусмысленными заговорщиками Грекка и Трабуко.
В Австрии, несмотря на перемену министерства, продолжаются политические затруднения. Потоцкий, попробовавший было сначала опереться на немецкую партию, пришел теперь к убеждению вступить в переговоры с чехами. Вожаки чешской национальной партии обеих фракций (старочехи и младочехи) Ригер и Сладковский уже отправились в Вену. Утверждают, даже, что сам граф Бейст пришел к убеждению в необходимости широких уступок чешским притязаниям, чем и вызвал глубокое негодование немецкой партии, до сих пор превозносившей его до небес. Чехи, с своей стороны, по-видимому, склоняются к соглашению именно из боязни, чтобы Бейст не подал в отставку и его место не занял заклятый враг славян, мадьяр Андраши.
Римский собор приступил к голосованию предложенных ему Ватиканом вопросов. На первый пункт все отцы собора отвечали утвердительно. В скором времени ожидают голосования вопроса о непогрешимости, но тут единогласие, по всей вероятности, будет нарушено, хотя главные противники догмата непогрешимости и покинули уже Рим, как хорватский епископ Штросмайер, или же без церемонии рассажены под арест по пригородным монастырям, как некоторые восточные епископы.
На испанский престол отыскался еще новый кандидат. На этот раз дело идет о принце Гогенцоллернского дома; но как велики шансы нового претендента—еще, покамест, неизвестно.
Всемирная иллюстрация. - СПб., 1870 г. № 69 (25 апреля)
Еще по теме
|
