ВНУТРЕННЯЯ И ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА

20-го января 1870 года

Важнейшим событием минувшей недели должно быть признано, без всякого сомнения, обнародование общей государственной росписи доходов и расходов на 1870 г. Этот документ, с тех пор, как принята прекрасная мера его опубликования, всегда ожидается публикой с величайшим нетерпением, потому что от его цифр зависит, так сказать, главное направление всей финансовой деятельности русского общества в течении целого года. На нынешний раз обнародованию росписи предшествовала финансовая мера, вызвавшая многочисленные и самые разнообразные толки в публике.

За несколько дней до появления нашего государственного бюджета, мы узнали, сначала из иностранных телеграмм, а потом и из напечатанного в «Правительственном Вестнике» Высочайшего повеления о выпуске за границей нового русского государственного займа в 12,000,000 фунтов стерлингов (около 84,000,000 руб.). Заем этот был выпущен через банкирский дом Ротшильдов в Лондоне и подписка на него пошла с первых же дней весьма успешно, что, впрочем, вполне понятно, так как за границей хорошо знают современное положение наших финансовых дел и понимают, что, несмотря на не совсем удовлетворительное положение государственных финансов, в самом близком будущем предвидится огромное усиление материальных средств страны, вследствие развития торговли и промышленности, ожидаемого от дальнейшего расширения сети наших железных дорог.

Многие из иностранных деятелей финансового мира говорят, даже сильно удивляются, почему таковой заем заключен за границей, а не внутри государства, тогда как в русской публике обнаруживается несомненная готовность покрыть своими средствами подобный заем. В доказательство этого приводят тот факт, что, при открытии подписки на новый заграничный заем, из одного Петербурга послано в место подписки приказаний на сумму, превышающую всю цифру займа....

Ответом на это может служить разве только то соображение, что иностранный заем даст металлический результат, между тем, как большую часть экстраординарных издержек, в виду которых он заключается (расходы на постройку железных дорог и на гарантии железнодорожным компаниям) можно будет покрыть бумажными деньгами, так что металлический фонд займа пойдет на уплату заграничных долгов....

Вероятностью такого оборота и объясняется то обстоятельство, что вексельные курсы наши не только не повысились, но еще отчасти понизились за эти дни, несмотря на известия о блестящих результатах подписки на новый заем.

Что же касается собственно до нашего бюджета, то в нем и на нынешний раз — увы! оказывается довольно значительный перевес расходов над доходами; последует заметить, что одна из причин этого перевеса—чисто временная, повторения которой в будущем году не предвидится.

В апреле месяце нынешнего года, как известно, должно окончиться перевооружение нашего войска и снабжение всех его частей новым, скорострельным оружием. Вследствие этого, расходы на оружие и проч., в бюджете военного министерства, достигают в нынешнем году до 13,845,000 и превышают тот же расход прошлого года более чем на 2,500,000. Эта издержка весьма значительна, но не следует упускать из виду, что она—последняя и что, затем, бюджет военного министерства, достигающий в нынешнем году 140,788,000, должен будет неизбежно значительно уменьшиться.

Это обстоятельство совершенно упускают из виду те, которые, указывая на нынешний дефицит, выражают какое-то странное сомнение к действительности увеличения государственных доходов и делают, вследствие этого выводы неблагоприятные для развития материальных средств нашего отечества.

Трудно даже понять, каким образом решаются эти господа высказывать свои ровно ни на чем положительном не основанные догадки и храбрость их словоизвержений объясняется только тайными побуждениями того лагеря, из которого они слышатся. Действительно, раздающиеся ныне намеки на объеднение государства — не составляют чего-либо нового. Русской публике уже давно приходится наталкиваться на них от времени до времени. Совершенно также понятно, почему ныне эти намеки раздаются с особенной силой и настойчивостью.

Мы живем накануне великого дня. 19 февраля нынешнего года оканчивается срок обязательных отношений освобожденных крестьян к их бывшим помещикам. С этого дня они получают право отказываться от своих земельных наделов и переселяться в другие местности. Для большинства помещиков, искренно примирившихся с самого начала с условиями, созданными освобождением крестьян, наступление этого дня, конечно, не представляет ничего особенного.

Везде, где крестьяне довольны своим наделом, они останутся на местах, но кто же не знает, что рядом с названным нами и заслуживающим полного почтения большинством, существует, хотя и не особенно многочисленное, но весьма влиятельное меньшинство, до сих пор мечтающее увильнуть от некоторых из важнейших последствий крестьянкой реформы?  

В среде этого меньшинства найдется немало людей, имеющих, может быть, причины опасаться переселения своих бывших крестьян и вот этим-то господам сильно бы хотелось затормозить великое дело перед самым его окончанием. Одним из средств к достижению своей цели они считают всевозможные инсинуации насчет «гибельных последствий» крестьянской реформы и уж, конечно, не могли же они упустить благоприятного случая, который представлялся для этого в появлении дефицита в государственной росписи, несмотря на увеличение государственных доходов.. .

Выходка эта, конечно, довольно остроумна, но остроумие потрачено совершенно даром. Великий день 19-го февраля уже недалек и, конечно, не в последнюю же минуту остановится ход славнейшего из преобразований нынешнего царствования.

Переходим от событий внутренней нашей политики, к событиям политики иностранной. На этот раз нам представляется необходимость сказать несколько слов о недавней смерти человека, имя которого делало одно время много шуму у нас в России. В конце позапрошлой недели в Париже скончался известный русский эмигрант А. И. Герцен.

Судьбе было угодно устроить так, чтобы этот талантливый русский писатель играл, в течение нескольких лет, вовсе не свойственную ему роль политического деятеля. Покойный, оставив Россию самым будничным образом, вообразил себя почему-то политическим эмигрантом и в этом качестве стал издавать в Лондоне русский журнал. С отменой предварительной цензуры для русских изданий, все переменилось сразу. Журнал Герцена потерял свое главное значение и, сделавшись исключительно органом революционной пропаганды, утратил всякое влияние на наше общество, все более и более отвращавшееся от основных начал этой пропаганды. Герцен видел, что его роль кончена, но у него не хватало сил сознаться в ложности избранного им пути. Он умер на чужбине, не успев примириться с своим отечеством, которое он, однако ж, хотя и по своему, но горячо любил.

Одновременно с известием о смерти Герцена, телеграф принес нам известие о беспорядках между рабочими французского металлургического завода в Крезо. Завод этот принадлежит известному президенту Законодательного Корпуса, Шнейдеру, который пользовался всегда репутацией одного из самых гуманных заводчиков Франции. История в Крезо, как оказалось несколько позднее, произошла вследствие очевидных подстрекательств революционной партии, эмиссаром которой явился некто Асси, недавно поступивший на завод и удивлявший всех несвойственным простому работнику развитием и образованием.

Этот Асси стал подстрекать рабочих на требование, чтобы в управление устроенной для них Шнейдером сохранной кассы, были допускаемы посторонние заводу лица. Хозяин завода, конечно, на это не согласился. Тогда между рабочими произошла частная стачка, участники которой объявили прочим своим товарищам, что они не допустят их к продолжению работ. Шнейдер однако ж, не уступил; в Крезо были присланы войска и под их защитой работы возобновились. Участники стачки упорствовали несколько времени, но потом образумились и возвратились тоже в мастерские.

В Законодательном корпусе стачка в Крезо послужила поводом к нескольким запросам со стороны оппозиции, но запросы эти делались, очевидно, просто для очистки совести и к нервозным прениям не привели, хотя в них и участвовали наиболее задорные после Рошфора члены «левой стороны»: Гамбетта, Жюль Ферри, Араго, и проч.

Что касается до самого Рошфора, то он, несмотря на состоявшийся над ним приговор, продолжает спокойно посещать заседания палаты. Это происходит вследствие того, что для приведения приговора в действие, необходимо испросить новое разрешение законодательного корпуса, а он, по-видимому, не совсем-то расположен его дать. Есть, впрочем, слух, что правительство медлит, с целью подвести Рошфора под амнистию, которую полагается обнародовать 4 (10) марта, в день совершеннолетия Императорского Принца (во Франции наследник престола считается совершеннолетним в 14-ть лет).

Если это сбудется, то Рошфор окончательно будет низведен с пьедестала политического мученичества, на который чуть-чуть было не возвело его упорство Эмиля Олливье.

Первый министр французской империи на этих днях благополучно вышел из второго, воздвигавшегося в начале его пути, затруднения. Он одержал значительную победу в палате, отклонив прямое выражение ее неудовольствия на торговые трактаты с Англией. Оливье защищал эти трактаты не особенно горячо, но ловко намекнул, что их сохранение необходимо для дальнейшего сохранения мира с Англией. На людей, боящихся войны так, как боятся ее современные французы, подобного намека совершенно достаточно, чтобы ослабить их протекционистский пыл и можно почти наверное сказать, что комиссия, назначенная палатой для парламентского исследования торговых трактатов, выскажется в пользу их сохранения, а палата утвердит такое решение.

А между тем министерство, посреди всех этих затруднений, продолжает свои либеральные преобразования. На днях оно внесло в палату проект закона о подчинении суду присяжных проступков по делам печати и в тоже время разослало префектам циркуляры, воспрещающие всякое правительственное вмешательство в предстоящие муниципальные выборы.

Оппозиция католических епископов догмату папской непогрешимости, усиливается все более и более. Против него уже высказалось более половины французских иерархов и почти все епископы немецкие и венгерские. Большая часть епископов испанских и английских тоже обнаруживают, хотя и не столь резкое, но тем не менее весьма упорное сопротивление. Вследствие всего этого слухи о скором распущении мнимо-вселенского собора приобретают все более и более силы.

В Испании, партия, желавшая устранить окончательно всех Бурбонов от престола, потерпела поражение. После заявления Прима, что ни Изабелла, ни ее дети ни в каком случае снова на престол допущены не будут, кортесы отвергли сделанное им предложение устранить всех Бурбонов от престола и, по всей вероятности, отрешение приведет к избранию в короли или герцога Монпансье или же его сына. Последнее, впрочем, вероятнее, потому что неудача, которую потерпел сам герцог на выборах в депутаты в Овиедо, значительно уменьшила его личные шансы.

В Чехии снова произошла демонстрация автономического характера. В бургомистры города Праги, после отказа Ганки, избран кандидат старочешской партии, декларант доктор Браунер, одержавший победу над кандидатом младочехов Кулешом, не подписавшим известной декларации, в которой члены чешского сейма отказываются посылать своих депутатов в австрийский рейхсрат, до тех пор, пока не будут признаны автономические права чешской короны.

Египетский хедив представил турецкому правительству счет за суда и оружие, выдачи которых требует от него Порта. Счет этот простирается до 12.000,000 фунтов стерлингов. Так как султапу неоткуда взять этой громадной суммы, то броненосный флот и скорострельные ружья Измаила Паши, по всей вероятности, так за ним и останутся...

Всемирная иллюстрация. - СПб., 1870 г. № 56 (24 января)

Еще по теме