ВНУТРЕННЯЯ И ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА

1 июля 1869 года

Давно уже ходили в обществе толки о намерении правительства преобразовать высшее учебное заведение Варшавского учебного округа, известное под именем Варшавской главной школы, в Императорский университет. Толки эти оказались справедливыми. С началом будущего академического года, т. е. в будущем сентябре месяце, губернский город Варшава делается городом университетским. Высочайший указ, обнародованный в конце прошлой недели, преобразовывает варшавскую школу в университет, которому, за весьма немногими и совершенно необходимыми при нынешних обстоятельствах изменениями, присваиваются все права прочих русских университетов.

Само собой разумеется, что все преподавание в новом высшем учебном заведении будет производиться на русском языке. Иначе и быть не могло при создании нового университета в России, потому что аномалия, представляемая университетом Дерптским (где все преподавание до сих пор еще идет на немецком языке) не могла же послужить примером, особенно в таком случае, когда о бок с требованиями разумной педагогии, идут еще требования здравой политики, клонящейся к органическому искоренению той розни, которая существует между громадным большинством русских подданных и меньшинством их, проживающим в Привислянском крае и говорящем между собой на польском наречии.

Устав нового университета, в тех немногих чертах, которые отличают его от прочих русских университетов, показывает, что составители этого устава, как нельзя лучше и разумнее, прониклись целями, побудившими дать варшавскому учебному округу особое высшее учебное заведение. Так например, в нем предусмотрена возможность прилива в Варшаву, губернский город наиболее близкий к австрийским славянским землям, молодежи различных славянских племен и, с этой целью, в филологическом факультете варшавского университета, отведено почетное место изучению славянских наречий и литератур.

Программа упоминает номинально о наречиях чешском, сербском и польском и при этом допускает чтение лекций польской литературы, наравне с лекциями прочих иностранных литератур, на языке соответствующем предмету. Таким образом в варшавском университете, или по крайней мере в одном из его факультетов, польское наречие будет иметь такие права, каких не имеет оно в прочих университетах Империи, и мы от души радуемся этой льготе, сделанной молодежи привислянского края, потому, что она отнимет у польской интриги всякий предлог кричать о преследованиях, будто бы направленных против тех племенных особенностей жителей привислянского края, которую разные эскцентрики до сих пор упорствуют называть польской национальностью.

Снисхождение, оказанное в этом случае правительством, велико. Ни мусульманам, воспитывающимся в университете казанском, ни малоруссам, наполняющим университеты киевский и харьковский, ни евреям, во множестве обучающимся во всех университетах российской империи, конечно, и в голову бы не пришло претендовать на то, что в этих учебных заведениях ни один предмет не преподается на наречиях татарском и малорусском или на еврейском жаргоне. Им и в мысль не приходит возможность чего-либо подобного и молодежь привислянского края является в этом случае исключением.

От университета, открывающегося ныне в губернском городе Варшаве, мы ожидаем самых
утешительных результатов. Являясь венцом того русского преподавания, которое в гимназиях варшавского учебного округа кладет прекрасное основание здравого воспитания привислянской молодежи, он, без сомнения, явится могущественным орудием радикального искоренения разных нелепых мечтаний, мешающих этой молодежи идти дружно об руку с молодежью прочих местностей России, но пути подготовления себя к посильной помощи тем великим делам, которыми знаменует себя нынешнее царствование.

Не выходя из области педагогических интересов, мы можем заявить еще об одном чрезвычайно отрадном факте, обещающем прекрасные результаты в самом недалеком будущем, а именно, об утверждении устава новгородской земской школы для образования учителей. Школа эта, первое фактическое проявление той роли, которую с некоторых пор стремится взять на себя наше земство в деле народного образования. В конце прошлого года, земства новгородской и московской губерний стали во главе этого прекрасного движения, отпустив весьма значительные суммы на народное образование. Как распорядилось этими суммами московское земство, мы еще до сих пор не знаем; но что касается до земства новгородского, то оно уже успело выработать прекрасно составленный проект учительской семинарии, который ныне утвержден попечителем С.-Петербургского учебного округа.

Новгородская земская школа устраивается первоначально на 36 учеников, но земству предоставляется увеличить их число до ста. Принимаются в школу преимущественно молодые люди, крестьянского сословия; лица других сословий могут поступать в нее на свой счет, платя ежегодно за обучение 75 рублей. Учителя, приготовляемые школой, обязываются посвятить несколько лет своей деятельности воспитавшему их земству. Заведывание школой, ее управление и хозяйство совершенно предоставляются земству, при простом педагогическом надзоре со стороны учебного ведомства.

Не говоря уже о прямой пользе, которую смело можно ожидать от заведения, открывающегося при таких условиях, утверждение устава новгородско-земской школы важно еще потому, что она составляет новый шаг на плодотворном пути предоставления народу, в лице его представителя—земства, почин в деле народного первоначального обучения, с простым покровительством и сочувственной поддержкой правительства. Пример Англии и Америки всего лучше доказывает, как плодотворна общественная самодеятельность в деле народного образования, а образ действия большей части наших земств вполне гарантирует, с их стороны, готовность и умение последовать прекрасному примеру, поданному земством Новгородской губернии.

Франция, по-видимому, вступает в период серьезного торжества парламентаризма. Новый законодательный корпус оказывается вовсе не похожим на своих предшественников и мы были совершенно правы, когда, несколько недель тому назад, основываясь на уклончивых выражениях доклада министра внутренних дел, утверждали, по-видимому, вопреки официальным цифрам, что победа на стороне оппозиции, не только в нравственном, но и в численном отношении.

Действительно, ныне оказывается, что несмотря на несходство основных принципов оппозиционных фракций, в главном вопросе о необходимости расширения свободы, все они намерены действовать единодушно, между тем, как в правительственном лагере обнаруживается в этом случае большая рознь и только весьма незначительная группа завзятых реакционеров, решается открыто восстать против такого требования. Новая палата является положительно самостоятельной и вовсе не расположенной прикрывать своим безусловным одобрением все действия правительства, что и обнаруживается уже совершенно ясно в самой процедуре поверки выборов.

Но это далеко не все. Названная нами процедура еще не пришла к концу, а палата уже обнаружила намерение, требовать от правительства самых серьезных либеральных реформ и почин этого шага взяли на себя не члены крайней оппозиции, а вожаки средней партии (Олливье, Сегри и др.), которая уже начинает называть себя знаменательным именем «либерально-конституционной партией». Члены ее готовят правительству запрос, требующий ни более ни менее как ответственности министров, полной автономии палаты, строгого контроля над финансами и вообще всех прав, характеризирующих серьезно-конституционное правление.

Под этим запросом подписалось уже более 110 депутатов, хотя оппозиция левой стороны своих подписей не дала, а так как она состоит более чем из 30-ти человек и, кроме того, к запросу ожидают еще присоединения человек 20 депутатов из фракции «правительственных независимых», то запрос наверное пройдет в отделениях и при голосовании соединит вероятно более 170 голосов за себя, т. е. большинство будет на его стороне.

Правительство предвидит это и, по-видимому, склоняется на уступки. Вчера, если верить газетным слухам, оно должно было заявить палате о своем намерении удовлетворить желание страны и приступить к либеральным реформам. В то время, как мы пишем эти строки, еще неизвестно здесь произошло ли что-либо подобное, но все заставляет предполагать, что теперь ли, или же несколько позднее, Наполеону неизбежно придется уступить очевидности. Может быть однако ж, что он не согласится на главный пункт требований палаты, т. е. на ответственность министров, но, в таком случае, весьма вероятно довольно крупное столкновение между палатой и правительством, так как при новых  порядках необходимо будет изменить и состав министерства, а из партии независимых в министры никто в этом случае не пойдет.

Вот тут-то и окажется насколько серьезно желание Наполеона сохранить европейский мир, так как ему в настоящую минуту нет другого исхода, кроме уступки требованиям либеральной партии— или войны, да и то еще на условии, чтоб представилась достаточно уважительная причина для призвания французов к оружию, а таких причин, при настоящем мирном настроении французской нации, наберется немного.

Одной из них, при известной обстановке, могло бы сделаться франко-бельгийское столкновение, но, если верить газетным известиям, оно в настоящую минуту уже окончательно улажено и при том, при таких условиях, что возобновиться ему трудно, потому что французское правительство уступило почти всем требованиям Бельгийского и, в заключенной ныне железнодорожной конвенции, выговорило себе только кое-какие призрачные льготы, единственно с целью замаскировать, сколько возможно, перед страной свое новое, дипломатическое поражение. Бельгийский первый министр Фрер-Орбан настоял-таки на своем и с ловкостью, приносящей ему величайшую честь, как государственному человеку, выпутался из затруднений, созданных отчасти его собственным чрезмерным упорством и надменной неподатливостью.

Но если с франко-бельгийским вопросом дело, по-видимому, совсем покончено, то зато на политическом горизонте возникает другой, совершенно новый вопрос—египетский. Все, что мы говорили о предполагаемых замыслах Хедива-Измаил Паши, на основании простых догадок,—начинает ныне подтверждаться фактами. Хедив открыто усиливает свое войско, снаряжает по военному свой немногочисленный флот и начинает заменять понемногу свой титул вице-короля, просто королевским титулом турецкое правительство сильно встревожено таким образом действий своего могущественного вассала, но, по-видимому, решительно еще не знает, как ему укротить «крамольника». До сих пор, оно только ограничивается угрожательными манифестациями, да бранью своих официозных газет против Хедива, но Измаил-Паша этим нисколько не смущается и продолжает путешествовать по Европе, допытываясь по-видимому у всех дворов, как они намерены отнестись к его отложению от Порты.

Долго ли продолжится эта подготовительная игра—определить трудно, но верно только то, что в решительную минуту египетский вопрос непременно вызовет новое возникновение вопроса Восточного и в этом отношении не лишен значения тот факт, что, как теперь оказывается, Измаил-Паша, во время недавнего пребывания своего в Корфу, поднес королеве Эллинов Ольге Константиновне 100,000 пиастров, в пользу кандиотов.. Прибавим еще к этому, что, по самым последним известиям, которые мы находим в славянских газетах, в Балканах опять началось болгарское восстание и «четы» гайдамаков снова собираются в непроходимых ущельях, где так трудно бороться с ним турецким полкам.

Всемирная иллюстрация. - СПб., 1869 г. № 28 (5 июля)

Еще по теме