ВНУТРЕННЯЯ И ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА

16 сентября 1869 года

В последние годы наше православное духовенство начало понемногу занимать видную и влиятельную роль в общем мире гражданской жизни, создаваемой реформами нынешнего царствования. Лучшие умы России, каковы бы ни были их личные, внутренние убеждения, поняли,что в великом и святом деле народного развития в нашем отечестве духовенство, силой вещей и преемственностью вековых преданий, призвано играть одну из главных и наиболее влиятельных ролей.

Такое убеждение служит главной причиной, заставляющей наше общество горячо интересоваться всем, что касается до быта русского православного духовенства и до движения умов в этом сословии, до сих пор стоявшем совершенно в стороне от остального общества.

Некоторые из верховных иерархов наших, как например, преосвященный Иннокентий, митрополит московский, преосвященный Платон, прежде епископ рижский, а ныне донской, преосвященный Макарий, епископ виленский, успели уже приобрести себе громадную популярность и уважение русского общества за свой образ действий, совершенно согласный с лучшими стремлениями и надеждами этого общества. Духовенство наше понемногу перестает быть изолированной сацердотальной кастой и становится деятельным подвижником нашего общего народного дела.

При таких обстоятельствах становится совершенно понятным интерес, возбужденный в публике недавним известием о созвании нового епархиального съезда в Петербурге. Это созвание было вызвано обстоятельствами, которые, может статься, будет нелишним напомнить здесь читателям.

Последний съезд здешнего епархиального духовенства, рассматривая разные, подлежавшие его обсуждению, вопросы, пришел к убеждению, что в С. Петербургской епархии, по примеру эпархий Виленской и донской, желательно восстановить выборное начало при назначении благочинных и смотрителей разных духовных учреждений. Выразив такое мнение, съезд разошелся, по всей вероятности, в полной надежде, что сделанные им заявления останутся без последствий. Прошло  несколько времени, как вдруг члены бывшего съезда узнали, довольно неожиданно для себя, о созвании нового съезда для вторичного рассмотрения тех вопросов, которые, после трудов первого съезда, могли считаться окончательно разрешенными.

Выборы членов съезда показали, что духовенство С. Петербургской епархии, в значительном большинстве,совершенно одобряет образ действий своих прежних уполномоченных. Почти все они были избраны снова, и второй съезд открыл свои заседания, очевидно, при том же настроении, как и первый. Но на первом же заседании, как мы узнаем из ежедневных газет, съезду пришлось убедиться, что его воззрения не сходятся с воззрениями епархиального начальства. Чтение резолюций, положенных этим начальством на почтительные предложения первого съезда, доказало это самым неоспоримым образом, в особенности, по отношению к воззрениям съезда на выборное начало. Одна из таких резолюций выражала довольно резкое, хотя и не совсем прямое неодобрение этих воззрений, высказанных с особенной энергией членом бывшего и нынешнего съезда, протоиереем о. Никольским.

О. Никольский, выслушав обращенное к нему замечание, счел своим долгом напомнить, что все, сказанное им, было согласно с правами, дарованными епархиальным съездом и все собрание, одобрив это заявление, нашло, что о. Никольский не сделал ничего такого, что могло бы вызвать полученное им строгое замечание. Мнение свое съезд просил своего председателя передать епархиальному начальству.

Отнюдь не позволяя себе произносить решительного мнения на счет вопроса, вызвавшего рассказанный нами вкратце эпизод, мы не можем однако ж не заметить, что образ действий с.-петербургского епархиального съезда вполне согласен с тем, чего ожидала наша публика от своего православного духовенства, снова получившего, наконец, возможность высказывать свое независимое мнение о своих делах.

Убеждение в том, что выборное начало скорее всего способно поставить это духовенство на довлеющую ему нравственную высоту и возвратить должное влияние пастырям и учителям народа — живет в каждом русском человеке, искренно желающем, чтоб наша гражданская жизнь основалась на прочном фундаменте православия, как лучшей охране русской народности, и сочувствие к этому началу, высказанное многими иерархами нашей церкви, — еще более утверждает и поддерживает такое убеждение.

Следует от души желать, чтобы духовенство с.-петербургской епархии получило возможность осуществить свои прекрасные и плодотворные стремления. Во всяком случае, оно может быть уверено в том, что наше светское общество с сочувствием следит за его усилиями, и что его нынешний образ действия, каков бы ни был его непосредственный исход, значительно уменьшит расстояние, еще остающееся до полного слияния между интересами духовенства и остального общества.

Из Северо-западного края, в последние дни, приходят довольно странные вести. Так например, ковенский корреспондент «С.-Петербургских Ведомостей» сообщает, что на жмуди недавно появились какие-то польские революционные прокламации, грозящие жмудским крестьянам скорым отнятием у них большей части их земельного надела, по распоряжению русского правительства.

Подобное известие можно было бы счесть журнальной уткой, если б одновременно с ним «Московские Ведомости» не сообщили о разных попытках, делаемых в северо-западном крае с целью обойти некоторые статьи положения 26-го марта, объявившего, как известно, безвозвратно совершившимся фактом надел тамошних крестьян землей, в том виде, как явился он после трудов проверочных комиссий.

Что подобные попытки — если только они действительно существуют—не удадутся, мы в этом вполне уверены, но их существование делает весьма вероятным появление вышепомянутых польских воззваний. Польские революционеры, как известно, весьма расположены принимать свои надежды за осуществившиеся уже факты, и такая способность драгоценна для нас, потому что она сплошь и рядом разоблачает, в последнее время, сложные интриги польщизны, всегда очень искусно задуманные, но очень часто обнаруживающиеся прежде, чем следовало бы, благодаря торопливости крамольников и недремлющему вниманию русского общественного мнения.

Переходя к иностранной политике, мы должны прежде всего занести в нашу летопись исход недавних выборов в Чехии. Известно. что прежние чешские депутаты не нашли возможным участвовать в заседаниях австрийского рейхсрата, находя, что начала дуализма, восторжествовавшего в Австрии—несовместны с правами чешской короны. Нынешние выборы были назначены правительством с целью попробовать, нельзя ли добиться от Чехии таких депутатов, которые окажутся сговорчивее прежних, и для этого были пущены в ход все избирательные проделки, подкупы и даже устрашения.

Все это, однако ж, не привело ровно ни к чему. Чехи торжественно заявили, что они вполне одобряют действия своих прежних депутатов. Депутаты эти все, за весьма немногими исключениями, были избраны снова и при том по большей части единогласно. Таким образом и после выборов, как до них, австрийское правительство остается лицом к лицу с упорным отстаиванием чехами политических прав короны св. Вячеслава.

Во Франции, едва опомнившейся от тревоги, причиненной ей болезнью императора Наполеона, возникает ныне новое и весьма серьезное усложнение. Оно вызвано непонятным упорством, с которым французское правительство умалчивает до сих пор о своих намерениях, касательно вторичного созвания законодательного корпуса. Собрание это, как известно, было распущено прежде, чем оно окончило проверку избраний своих членов и следовательно, прежде, чем оно получило законное значение законодательной палаты. Таким образом, по строгому смыслу конституции, законодательный корпус, до сих пор, еще не начинал своих законных заседаний, а между тем, по той же конституции, правительство обязано созвать его не позже, как через шесть месяцев после окончания выборов. Этот срок наступит 1-го (13) октября.

И вот, один из оппозиционных (и при том умеренно-опозиционных) депутатов, граф де-Кератри, опираясь на букву постановлений конституции, напечатал на днях воззвание к своим товарищам, приглашая их 1-го (13) октября,— если к этой эпохе не последует созвания законодательного корпуса,—собраться, без приглашения правительства, у дверей Бурбонского дворца (где происходят заседания) и требовать, именем закона и конституции, чтоб двери эти были им открыты.

В первую минуту, оригинальное воззвание графа Кератри значительно ошеломило публику, но когда доводы этого воззвания были взвешены и проверены надлежащим образом, то большинство публики и даже журналистика согласились, что доводы эти совершенно согласны с буквой конституции и незаконного в них нет ничего. В настоящую минуту к тому же убеждению начинает приходить и большинство депутатов. Отовсюду сыплятся заявления согласия на предложение Кератри и даже такой осторожный политик, как Тьер, выражает полное свое сочувствие смелому депутату и готовность последовать его примеру.

Все это должно поставить императорское правительство в крайне затруднительное положение. Что нибудь одно: или ему придется уступить требованиям законодательного корпуса и открыть его заседания, прежде чем оно успеет приготовиться к надлежащей борьбе, или же ему предстоит наткнуться на весьма серьезную и крайне опасную демонстрацию.

В самом деле, что останется ему делать, если депутаты действительно соберутся у дверей Бурбонского дворца и станут требовать, чтоб им отворили эти двери? Уступить — но тогда законодательный корпус откроет свои заседания помимо правительства и явится как бы вполне самостоятельным фактором власти. Разогнать депутатов силой оружия? Но, ведь, это послужит сигналом к весьма серьезным смутам, тем более опасным, что они вспыхнут не во имя какого-либо революционного и анархического порыва, а во имя прав конституции, самим же императором созданной и навязанной Франции.

Положение оказывается безвыходное, потому что единственный возможный выход, т. е. созвание законодательного корпуса прежде 1-го (13) октября, будет все-таки уступкой весьма бесцеремонно заявляемыми требованиям и придаст этому собранию небывалое значение. Решительно, светлые дни второй империи кончились и им более уже не возвратиться.

В Испании опять начинаются революционные смуты. В Барцелоне произошло народное восстание республиканцев. Чтоб покончить со всеми этими прискорбными треволнениями, нет другого исхода, как поскорей избрать короля и учредить окончательное правительство. Покамест страна будет находиться в переходном положении, она неизбежно будет служить ареной интриг и происков всех партий, и прискорбные кровопролития не прекратятся.

Всемирная иллюстрация. - СПб., 1869 г. № 39 (20 сентября)

Еще по теме