ВНУТРЕННЯЯ И ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА

15 июля 1869 года

Истекшая неделя не была особенно богата событиями по части внутренней политики. Из числа законодательных мер, обнародованных за эти семь дней, приходится только упомянуть о новом уставе православных духовных академий. Устав этот, весьма долго обсуждавшийся в высших сферах духовного ведомства и выработанный после нескольких редакций проекта о нем, носит на себе все следы тщательной и обдуманной обработки. Главные его черты состоят в следующем:

Духовным академиям придается организация весьма сходная с университетской. Доступ в них открыт лицам всех классов, как в качестве студентов, (своекоштных и казеннокоштных), так и в качестве вольнослушателей. Внутренние распорядки академий ведаются ректором и учебным советом из профессоров; преподавание распадается на три отделения или факультета:

а) богословский,

б) церковно-исторический и

в) церковно-практический.

Воспитанники выпускаются с званием действительного студента и кандидата и затем имеют право держать экзамены на степени магистра и доктора богословия. При этом является та, вполне рациональная, особенность, что звание действительного студента дается после трехгодового курса, а четвертый курсовый год служит для приготовления желающих к званию кандидата и магистра.

Преподавание распадается на общее и специальное.

При такой организации, наши духовные академии несомненно должны приобрести действительно (а не номинально только) характер высших учебных заведений или богословских факультетов. Имея весьма много общего с университетами, по своей ученой организации, они отделяются от них отныне только в материально-административном смысле, будучи подчинены главенству другого ведомства...

Будучи поставлены в такие условия, духовные академии легко могут приобрести все те качества, стремление к которым лежит в основе идеи заменения отдельных высших духовных училищ богословскими факультетами при университетах. Принимая во внимание причины, не дозволяющие еще у нас подобного полного слияния, следует признать, что новый устав духовных академий составляет весьма важный шаг вперед и почти венчает собой предпринятую у нас, в последнее время, реформу материального и нравственного быта нашего духовенства.

Далее, мы должны упомянуть о слухе, сообщенном «Моск. Ведомостями» и возвещающим, что состоялось Высочайшее утверждение на отделение Могилевской губернии от Виленского генерал-губернаторства. Так как это важное известие сообщено частной газетой, да при том в виде слуха, то мы и должны еще воздержаться от признания его уже совершившимся фактом, но все-таки не можем не сказать, что подобный факт был бы в высшей степени желательным, потому что в нем можно видеть первый шаг к весьма важной и полезной мере, т. е. к уничтожению особых главных управлений на наших западных окраинах.

Генерал-губернаторства в Привислянском, Западном и Эсто-Латышском краях, до известной степени способствуют обособлению этих местностей от остальных частей Империи. Создавая в них иерархический порядок, особый от существующего в центральных губерниях, они как бы являются подтверждением идей о том, что они составляют нечто отдельное и поддерживают существования таких псевдостолиц, каковы губернские города:    Варшава, Вильна, Киев и Рига.

Не будь этих искусственных центров, вокруг которых группируется местная жизнь, было бы гораздо легче убедить обитателей окраин в роковой необходимости слиться вполне с остальными частями Империи. Мы совершенно понимаем необходимость наместничеств и генерал-губернаторств на Восточных окраинах: для тамошних полуцивилизованных или даже совершенно диких жителей, необходимо чувствовать вблизи над собой руку представителя власти, облеченного особыми полномочиями, но смеем думать, что необходимое для разных дагестанцев, абхазцев, киргизов, сартов и бухарцев, вовсе не необходимо для немецких баронов, варшавских поляков и шляхты западного края; сравнение их с аборигенами наших восточных окраин, вряд ли может быть лестно для самолюбия людей, считающих себя передовыми представителями Европейской культуры в России.

За привислянских поляков мы, однако ж, не станем в этом случае ручаться. Их ослеплению нет пределов, что лучше всего доказывается теми озлобленными и дикими выходками, которые шлются из привислянского края, в польские заграничные газеты, по поводу учреждения в Варшаве русского университета. Из этих выходок ясно видно, чего хотела польская интрига, когда она так усердно добивалась и добилась открытия в Варшаве высшего учебного заведения. Варшавские корреспонденты заграничных польских газет слезно плачут теперь, о преобразовании той самой главной школы, которую еще недавно с презрением обзывали «жалким суррогатом» университета. Для нас это отличный и, вероятно, последний урок, после которого ни один здравомыслящий русский не решится утверждать, что отстаивание поляками своей племенной национальности, может быть чуждо противоправительственных и крамольных целей. Sapienti sat.

Впрочем не одно основание Варшавского университета огорчает за последнее время поборников польщизны. В Австрии им тоже что-то не везет. Галицкие поляки приготовляли было грандиозную демонстрацию, в годовщину Люблинской Унии, (т. е. соединения Литвы с Польшей), но австрийское правительство, против своего обыкновения, воспротивилось этой затее. Говорят, что оно решилось на такую меру, потому что проведало о приготовлявшейся контрдемонстрации галицких русских, которые собирались, в день предположенного польского торжества, служить панихиды в своих церквах, обтянутых трауром. Если это действительно правда, то нам остается пожалеть, что не осуществился этот эффектный протест, которого игнорировать западной Европе не было бы уже никакой возможности.

Во Франции положение дел довольно напряженно. Законодательный корпус, во всех своих фракциях, обнаруживает крайнее неудовольствие за отсрочку проверочных прений. Особенно горячится правая сторона, которая опасается распущения палаты и поражения на новых выборах; фракции правого и левого центра составляют коллективные протесты и только одна левая сторона, хотя также притворяется раздраженной, но в сущности весьма довольна, потому что вообще недовольство ей на руку и сильно помогает ее пропаганде... При такой обстановке, новому министерству, которое, как мы это предсказали еще на прошлой неделе, решительно все считают переходным, будет весьма нелегко вести дело.

Что же касается до уволенных министров, то все они получили награды за свою службу. Вюитри и Дюрюи сделаны сенаторами, маркиз де Лаваллет назначен посланником в Лондон, а Руэр сделан президентом Сената. Это последнее назначение объясняют намерением Наполеона, вызвать со стороны Сената умаление обещанных им реформ в конституции, которые теперь уже начинают ему казаться менее неотложно необходимыми.

Столкновение между английскими палатами лордов и общин, по поводу поправок, предложенных перво в биле об Ирландской церкви, чуть-чуть было не привело к распущению парламента, но ныне уладилось миролюбиво. Лорды и коммонеры пошли на сделку и, при помощи взаимных уступок, пришли к соглашению, так что биль можно считать окончательно принятым.

Египетский вопрос грозит вскоре разразиться сильной катастрофой. На днях Хедив Измаил-Паша, вследствие известий, полученных им из Константинополя, поспешно вернулся в Египет, заключив первоначально в Европе заем в 30.000,000 франков, целью которого открыто объявляют военные приготовления. В Константинополе весьма серьезно идет речь о низложении хедива.

 Всемирная иллюстрация. - СПб., 1869 г. № 30 (19 июля)

Еще по теме