ВНУТРЕННЯЯ И ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА

11 августа 1870 года

На этих днях публика наша узнала из «Правительственного Вестника» о скором введении весьма существенных и приятных для нее перемен в действующей у нас паспортной системе, неудовлетворительность которой уже давно сознана общественным мнением, а в последнее время с особенной яркостью обличается целым рядом оправдательных приговоров присяжных заседателей, произнесенных в процессах о нарушении паспортных законов. Общественная совесть, всегда с наибольшей смелостью и определенностью высказывающаяся в приговорах присяжных, ясно указывает, что она не признает пользы и законности некоторых из ныне действующих постановлений о паспортах, и публика с радостной благодарностью узнала, что голос этой совести не оставлен без внимания правительством.

Не имея возможности теперь же радикально изменить всю паспортную систему, в многом тесно связанную с ныне действующими системами налогов о рекрутской повинности, правительство признало однако ж немедленно необходимость устранения некоторых, наиболее несогласных с установившимся строем нашей новой жизни, частностей этой системы. Официальная газета извещает нас, что в самом непродолжительном времени предполагается ввести в паспортную систему следующие изменения:

Лица принадлежащие к неподатным сословиям, а также все женщины и дети без исключения, будут освобождены от обязанности предъявлять особые виды на жительство в тех местностях, куда они перемещаются. Вместо этого, им поставляется только в обязанность представить удостоверение о своей личности, в случае требования этого от местных властей. Затем, устанавливаются особые, пожизненные и долгосрочные паспорты, а также лицам, живущим не в том месте откуда им выдан вид на жительство, предоставляется переменять и возобновлять этот вид в месте их настоящего пребывания. Для лиц подлежащих рекрутской повинности установляются паспорты особого цвета.

Перечисленные нами в кратких чертах изменения имеют неоспоримую важность и явятся истинным благодеянием для тех классов, жизнь которых бывает иногда так прискорбно стеснена нынешними паспортными законами. Остается только пожелать, чтоб поскорей осуществились те необходимые реформы в системах наших налогов о рекрутской повинности, без которых немыслима полная отмена ныне действующей паспортной системы.

Из того же «Правительственного Вестника» мы узнаем о важном шаге, имеющем целью ускорить
введение нового городского положения в тех местностях, где это предписано недавно изданным Высочайшим указом. В упомянутых местностях решено немедленно открыть губернские по городским делам присутствия, деятельность которых много ускорит введение городской реформы.

Обращаясь к иностранной политике, мы конечно прежде всего остановимся на событиях, происшедших за последние семь дней на театре франко-германской войны.

Ход этих событий несколько замедлился. После громовых ударов нанесенных германскими войсками французам при Вейссенбурге, Вёрте и Шинхерне, началось, как мы уже говорили, отступление французской армии к Меду и Нанси, т. е. к так называемой «стратегической линии Мозеля».

Но на этой линии французам не удалось удержаться. Южная часть ее, между Нанси и Понт-а-Муссоном, была ими вскоре очищена, и вся армия сосредоточилась к северу, т. е. около Меда. Можно было думать, что в этой, весьма сильной, позиции французы попробуют дать отпор неприятелю и решатся на генеральное сражение, но мастерские движения германских армий помешали такому решительному шагу.

Покамест французы сосредоточивались около Меца, имея перед собою соединенные армии принца Фридриха Карла и генерала Штейнмеца; армия наследного принца Прусского, предоставив инвестирование Страсбурга баденским войскам, быстро двинулась на юго-запад от Нанси, заняла Коммерси и дошла еще западнее до Бар-ле-Дюка, откуда она могла идти к северу и ударить в фланг французской армии,стоящей у Меца.

В этом случае французы бы оказались окруженными со всех сторон, превосходным по силам, неприятелем. Чтоб избегнуть такого прискорбного положения, французская армия, уже перешедшая под начальство маршала Базена, оставила Мец и двинулась на Верден. Этот последний город соединен железной дорогой с Шалоном, так что, достигнув его, армии Базена уже легко было бы соединиться с шалонской армией, которая бы оказалась для нее значительным подкреплением, и затем идти на Париж для обороны этого города. По стратегическому плану прусских главнокомандующих, необходимо было помешать французам достигнуть Вердена и этой-то необходимостью объясняется целый ряд кровопролитных сражений, происходивших 3, 4, 5 и 6 августа между Мецом и Верденом.

Сражения эти начались атакой пруссаков против французской армии, переправлявшейся через Мозель, атакой, не помешавшей переправе французов и, следовательно, не достигшей своей цели. Затем в сражениях 4, 5 и 6 августа пруссаки действовали против французской армии, двигавшейся к Вердену. После трехдневного кровопролитного боя, им, по прусским источникам, удалось-таки достигнуть своей цели, т. е. отбросить французов к Мецу и окончательно отрезать им отступление.

Если только пруссаки не были введены в ошибку и не приняли арьергард базеновской армии за полный ее состав, то в настоящую минуту эта армия находится в безнадежном положении. Отрезанная от шалонского резерва и от формирующейся в Париже третьей армии, окруженная со всех сторон врагом, она должна будет или сдаться, или погибнуть в отчаянных попытках прорвать неприятельскую линию.

Шалонской армии, составленной по большей части из непривычных к бою отрядов подвижной гвардии, грозит участь не лучше. Против нее идет наследный принц прусский с 180-ю тысячной армией, умевшей уже получить подкрепления после кровопролитных сражений при Вейссенбурге и Вёрте, и если даже справедливы известия французских газет о том, что в Шалоне сосредоточено до 70.000 чел. и остатки корпуса Дуэ, то все же этой армии не справиться с превосходным по численности и по военному духу неприятелем.

Между тем, Шалонская армия—последний оплот Парижа. В случае ее поражения, путь к французской столице будет совершенно открыты пруссакам и взятие ее ими—несомненно, потому что, по отзыву всех знающих тактиков, для обороны Парижа необходима армия в 360,000 челов., а число ее защитников, даже в случае отступления к столице Шалонской армии, едва достигнет 140,000 человек и в этой массе войск весьма значительный процент будет состоять из неопытных подвижных и местных национальных гвардейцев, да разных волонтеров.

Надо однако заметить, что все это покамест еще одни предположения. Несмотря на категорический тон прусских официальных известий, мы не решимся еще утверждать положительно, что армии Базена окончательно отрезан путь к Вердену. По последним известиям из Парижа, военный министр Кузен де Монтобан категорически опровергнул в законодательном корпусе известие о решительной победе пруссаков 7-го августа и утверждал, что маршал Базен продолжает двигаться на соединение с Шалонской армией.

Покамест положительные факты не опровергнут этого заявления французского министра, мы не можем считать его совершенной ложью и должны допустить,—хотя бы в виде предположения,—что от Вердена отрезана пруссаками только более или менее значительная часть большей «Рейнской армии», а остальная часть продолжает двигаться на Шалон. Впрочем, это недоумение вероятно скоро объяснится, и может быть в нынешнем же номере читатели найдут несколько ниже разгадку противоречия в известиях из французского и из прусского лагерей.

На других местностях театра войны германские войска продолжают одерживать решительные победы, баварско-виртембергские войска, маневрирующие к северу от Страсбурга, принудили сдаться на капитуляцию французские отряды, засевшие в форте Марсало и крепости Пфальцбург. Эта последняя сдалась не без сопротивления. Гарнизон её успешно отразил первый штурм баварцев и в Париже уже радовались этому частному успеху, когда туда пришло известие о сдаче на капитуляцию Пфальцбурга.

Вероятно, такая же участь постигнет в самом непродолжительном времени и Страсбург. Гарнизон этого города, после отказа сдаться на капитуляцию, сделал вылазку, но был отброшен обратно в город. После такой отчаянной попытки баденцы начали бомбардирование Страсбурга, но результаты этого бомбардирования еще неизвестны в эту минуту, когда мы пишем наше обозрение. Надо однако полагать, что командир французского отряда, занимающего Страсбург, не возьмет на себя той страшной ответственности, которую навлекло бы на него бесполезное разрушение богатого и древнего города, и, удовлетворив всем требованиям военной чести, уступит вовремя окружающим его превосходным силам.

Что же касается до французского флота, то он, лишенный возможности бросить на прусское прибрежье какой-нибудь сильный десант, ограничивается простой блокадой этого прибрежья, до сих пор даже не решаясь на нападение против военных портов Северо-германского союза, т. е. против Яде (на Немецком море) и Киля (на Балтийском).

Общая сложность всех перечисленных нами выше фактов ясно указывает на то, что уже приближается момент первых переговоров о мире.

В некоторых немецких газетах начинают появляться статьи по этому предмету. Положительного же ничего пока неизвестно.

Следует однако ж заметить, что вопрос о предстоящих, может быть в скором времени, мирных переговорах рискует значительно усложниться вопросом о том, с кем придется вести эти переговоры прусскому правительству. В настоящую минуту вся власть как-то сама собой перешла в руки законодательного корпуса, который вдруг, подстрекаемый оппозицией, почувствовал себя единственной действительной силой и громко уже заявляет свои верховные права. К величайшему удивлению, новое министерство Монтобана, составленное все из ярых некогда приверженцев Империи, вполне подчиняется воле собрания народных представителей Франции и с величайшей готовностью исполняет все его требования.

Ни об императоре, ни об императрице регентше ни один из министров не упоминают ни слова, и последняя только для формы подписывает свое имя под декретами, издаваемыми в действительности законодательным корпусом. Ходят слухи, что Монтобан той популярностью, которой он вдруг стал пользоваться в палате, обязан положительному заявлению своему о том, что он, приняв министерство, дал только одно обязательство — «заботиться о спасении страны, не принимая в соображение никаких других обстоятельств».

Оппозиция, всевластно господствующая ныне в законодательном корпусе в лице Гамбетты, Жюля Фавра и графа де-Кератри, именно так и поняла заявление Монтобана, и всеми силами старается скомпрометировать его как можно более в желательном для нее смысле. Названные выше вожаки левой стороны не перестают от времени до времени делать враждебные выходки против императора.

Недавно Гамбетта прямо воскликнул: «надо выбирать между спасением страны и спасением династии!» и слова его, хотя и вызвали шум, но повели только к образованию палаты в тайный комитет, т. е. к удалению публики от дальнейших прений, которые тот же Гамбетта открыл прямым требованием низложения, при гробовом молчании бывших бонапартистов крайней правой стороны и при полном отсутствии протеста со стороны министерства.

Через день после этого известный застрельщик оппозиции Глэ-Бизуэн, потребовал, чтоб у императора было отнято отпускаемое ему страною содержание (2,000,000 франков в месяц) и не был призван к порядку.
    
Несмотря однако ж на все это, вопрос о низложении прямо еще не поставлен. Дело в том, что оппозиция выжидает событий. Предвидя неизбежность скорого заключения невыгодного во всяком случае для Франции мира, она предпочитает оставить ответственность за него Наполеону. Всякое новое правительство, которое возникло бы до такого заключения, могло бы сделаться популярным только под условием отчаянного сопротивления неприятелю, а вожаки оппозиции, несмотря на весь их патриотический энтузиазм, хорошо понимают, что такое сопротивление в конец бы погубило уже и теперь истощенную и разоренную Францию.

Надо полагать, что именно вследствие этого они и медлят нанести последний удар официально существующему порядку правления и предпочитают управлять полновластно страной dе fасtо, не принимая на себя той ответственности, которую возложило бы на них в случае заключения мира управление ею dе jurе.

Что касается до упомянутого нами фактического управления, то оно выражается, между прочим, тем, что законодательный корпус, совершенно отдавшийся воле оппозиции, требует ежедневно от министров отчета в каждом их шаге. Хотя, по конституции, заседания его могут обусловливаться единственно необходимостью обсуждения предлагаемых правительством или депутатами законопроектов, собрание французских народных представителей смело нарушает конституционные постановления и назначает заседания единственно с целью «узнать новости от министерства», т. е. иными словами, с целью требовать отчета у министров о всем происходящем. Министры волей неволей повинуются этим распоряжениям и ежедневно являются с докладом палате...

В сущности законодательный корпус понемногу превращается в собрание, напоминающее собой знаменитый конвент, и никто, не исключая даже и министерства, не находит этого странным.

__________________

Редакция получила от главного управления общества попечения о раненых и больных воинах следующее извещение:

«До сведения главного управления дошло, что в рядах сражающихся армий чувствуется большой недостаток в вещах, составляющих первую и самую безотлагательную потребность на перевязочных пунктах, а именно: в корпии, компрессах и бинтах.

Главное управление, желая воспособить этому недостатку, в силу женевской конвенции, обязывающей и нейтральные государства оказывать посильную с их стороны помощь раненым воинам, объявляет во всеобщее сведение, что все приношения в корпии, бинтах и даже в кусках, хотя старого холщевого белья, какие кому, по чувствам человеколюбия к несчастным жертвам войны, угодно будет оказать, могут быть доставляемы ежедневно, от 10-ти до 4-х часов пополудни, в склад главного управления, который помещается в доме министра государственных имуществ (у Синего моста), откуда материалы эти будут немедленно пересылаемы в город Базель, в распоряжение находящегося там международного агентства для оказания пособия раненым воинам.

В получении жертвуемых материалов будут выдаваться квитанции».

Всемирная иллюстрация, № 85 (15 августа 1870 г.)

Еще по теме