По материалам периодической печати за сентябрь 1917 г.

Крестьянское движение

Разрешение земельного вопроса и наделение крестьян землею было обещано буржуазным правительством, но осталось и до сего дня не выполненным. В результате этого начинается стихийное, неорганизованное выступление крестьянских масс, начинаются аграрные беспорядки, посылаются карательные экспедиции для подавления стихийного движения, — все это ровно так, как и при самодержавии.

Вот факты:

в Козловском уезде, Тамбовской губ. вспыхнули беспорядки и принимают все более широкие размеры, горят села, разгромлено свыше 25 имений частных владельцев, введено военное положение. Насколько это серьезно, можно заключить из того, что Козловский уезд снабжает продовольствием шесть центральных губерний: Московскую, Рязанскую, Тульскую, Владимирскую, Пензенскую, Калужскую и кроме этого еще армию.

Из Кишинева телеграфируют о разрастающемся аграрном движении. В Новоград-Волынском уезде, Волын. губ. начались беспорядки. Для водворения порядка высланы войска. То же самое сообщают из Перми, Казани и др. городов.

По словам очевидцев, в деревне в первые два месяца революции наблюдалось полное спокойствие. Крестьяне с радостью встречали вести о падении старого строя, о грядущей воле, о наделении землей, о скором окончании войны.

Но прошли месяцы, приближается суровая, голодная зима, а мира нет, хлеба нет. Крестьяне поняли, что правительство ничего не сможет и не хочет сделать для коренного разрешения земельного вопроса, оно отвергает необходимость конфискации земель и передачи их в руки крестьянских комитетов, наоборот, все делает для буржуазии, для помещиков. Оно удваивает цены на хлеб и принуждает громадные массы крестьян покупать хлеб у помещика в двадорога.

И в результате начинается то же, что имело место в 1905 г., — поджоги, разгромы, убийства и принимаются те же карательные меры, что и раньше. Революционное правительство хочет бороться с беспорядками „железом и кровью" и карательными экспедициями, т. е. истинно столыпинскими мерами.

Выход один возможен, одна мера нужна для окончательной ликвидации начинающегося аграрного движения,— это немедленная отмена частной собственности на помещичью землю без выкупа и передача ее в заведывание Крестьянских Комитетов.

Н. Глебов.

Событие в Острогорске

В областном бюро Московского Совета Солдатских Депутатов получены телеграммы о беспорядках, происшедших в городе Острогорске, Воронежской губернии, входящем в состав Московского округа.

Солдаты местного кавалерийского полка разгромили винный склад. Склад от поджога сгорел. Из Воронежа прибыл начальник запасной бригады с отрядом. В ночь на 16 сентября в Острогорске явилась толпа солдат из соседнего города Коротояка и пыталась напасть на склад. Залп, произведенный охраной, рассеял толпу. Беспорядки в городе сопровождались исключительно разгромом винного склада.

"Московские Ведомости", № 208, 22 сент. (5 окт) 1917 г.

За пределами анархии

Мы уже не только подошли к самой бесшабашной, к самой отчаянной анархий, мы перешли за ее пределы.

Ужасом веет от одного описания погромов имений в Козловском уезде. Погромщики не столько грабили, сколько жгли, и не было пощады даже тому, что составляет культурную ценность; уничтожался и хлеб, и племенной скот. По телеграфным сведениям, сожжено и разграблено около 25 имений, но в действительности значительно больше, ибо погромная волна не закончилась, а перебросилась в другие районы, да и каким способом можно добыть верные телеграфные сведения из тех районов, где надо всем властвуют погромщики и где едва ли даже работает телеграф?

Официозные известия у нас почему-то все связывают с неудавшимся и совершенно ничтожным корниловским „мятежом"; связывают с „мятежом" и эти разнузданные и дикие погромы имений, хотя связать их поистине труднее, чем связать огородную бузину с киевским дядькой. Официальное Агентство сообщает благоглупости о том, что погромами руководит какая-то шайка каторжников. Крестьяне, терроризированные и якобы под угрозами, слепо повинуются этим мифическим каторжникам. Но, ведь из текста самой телеграммы, из утверждения, что погромщики не столько грабят, сколько жгут, ясно, что всякие шайки каторжников тут решительно ни при чем. В интересах шайки каторжников именно грабить, в интересах шайки-крестьян-погромщиков только громить и жечь. Значит, при чем же тут небылицы в лицах о шайке каторжников?

Да и какие, напр., каторжники терроризировали крестьян при разгроме имения облагодетельствовавшего их кн. Вяземского, где тоже все было не разграблено, а разгромлено и сожжено?

Нет, каторжников следует сдать в архив и смотреть истине прямо в лицо: покончив с полевыми работами, с наступлением сентября „мужички" приступают к „погромной работе", и если ее не пресечь в начале, погромная волна, несомненно, прокатится по всей Руси.

Погромам и сожженью имений способствуют и почти полная безнаказанность погромщиков, и современная растерянность власти. Обратите внимание на странный факт: все мы читали о десятках, о сотнях погромов, но читали ли хоть раз о суде над погромщиками? Нет, не читали, да, вероятно, и не было такого суда. Почему же? Разве разгром имений не уголовно наказуемое преступление?

Вместо работы каторжников, не проще ли в погромах искать работу бывшего министра-погромщика В. М. Чернова, земельные циркуляры которого уже по выходе его из министерства признаны неправомерными и подлежащими отмене. Но как же неправомерные циркуляры допущены были до проведения в жизнь?

Земельной анархии способствуют не угрозы мифических каторжников,- а боязнь власти быть строгой в земельном вопросе, боязнь власти властно заявить, что никакой грабеж ни в настоящем, ни в будущем в цивилизованном государстве недопустим. Достаточно заявить, что ни одно разгромленное имение даже по выкупу не перейдет к крестьянам, чтобы волна погромов затихла. А вместо этого различные советы, да комитеты, даже губернские земские управы и губернские комиссары (так было в Тамбове) пытаются утихомирить страсти чисто провокаторскими „призывами к благоразумию":

— Через короткое время Учредительное Собрание, созываемое 29 ноября, передаст вам все имения. Поэтому не уничтожайте, не жгите их. Все и так будет ваше.

Но, ведь, какая же беда, если „мужички" по мере своего разумения, как им кажется лучшим, распоряжаются со „своим"?

Затем „Учредительное Собрание передаст все имения". Но как же можно предупреждать его волю? А если оно всех имений не передаст? Что же настанет тогда? Новая волна погромов, пожаров, грабежей и убийств? И не в праве ли будет народ сказать после неосуществившихся обещаний диких „призывов к успокоению":

— Я обманут!

В борьбе с погромами, как нигде, нужна твердость власти.

Если этой твердости не проявится, волна огня и крови зальет Россию.

Лиговский.

Щепки летят

Очередная телеграмма:

„Ряжск, Рязанской губ. Разграблен дворец княгиня Белосельской-Белозерской, со всеми драгоценностями, мебелью, картинами, редкостной библиотекой, собранной „Белым-Генералом" Скобелевым, родным братом княгини.

В так называемом „Скобелевском доме" уничтожены все реликвии, в том числе мундиры всех полков, в которых Скобелев служил или состоял шефом. Уничтоженная библиотека была, по преимуществу, из книг на французском языке по военным вопросам".

Прости нам, Белый Генерал! И твоей светлой памяти грубо коснулась наша рука разрушения; поругано и разрушено Твое гнездо, уничтожены мундиры, в которых Ты водил когда-то к славе Русские полки, и книги, из которых, с несравнимой любовью к Родине, Ты черпал свои знания.

Ныне мы „рубим лес“, ныне все разрушается, и нет для нас ни заповедных рощ, ни священных дубов, которых не смела бы коснуться кощунственная рука безумных дровосеков.

—Все „щепки" в нашей переоценке, унаследованных от отцов и дедов, сокровищ.

Но пусть понято свершающееся ежедневно разрушение Романовских дворцов и богатств, пусть понятно разрушение и расхищение памятников и хранилищ реликвий прежнего строя, пусть понятно гневное уничтожение дворянских и помещичьих гнезд и богатств, — это все отражения идейной борьбы,—но кто же и чем оправдает уничтожение тех реликвий нашего национального богатства, в которых должна быть равно дорога обеим борющимся сторонам и обеим эпохам—и до и после 1917 года? Что, кроме безумия, тьмы и власти невежественной силы, руководило теми, кто посягнули на память Белого Генерала?

Я знаю, что взывая к благоразумию, помощи и к защите таких народных святынь, как дом ли Белого Генерала, или реликвии других, незапятнанных и вечных в любви народной, гениев и светочей нашей земли,—ныне бесплодно: „лес ребят—щепки летят"!

Сегодня разрушено Скобелевское гнездо, вчера расхищены Сенатские реликвии Петра, Ясная Поляна Толстого, или Лицейский Пушкинский музей, завтра узнаем, что срублена и поругана память Суворова или Достоевского,—нет больше силы, которая остановила бы руки безумных дровосеков. И проклятие и презрение грядущих потомков нашему поколению за презрение к "щепкам" великой рубки неотвратимо.

Хочется только одного: оставить наследникам нашего времени, как знак единственного нашего оправдания, хоть след негодования и протеста бессильного меньшинства против сковавшего нас насилия, и, именно здесь, на страницах газеты— выразительницы истинных идеалов Русской Армии, отозваться негодованием на поругание памяти того, кто один, воплотив свой дух в кого-либо из живых вождей, мог бы спасти нашу Родину от гибели и позора.

Б. Адамович.

Еще по теме