В Советской России

Советские перспективы

Большевистская печать на все лады твердит о незыблемости советской власти. Но странное дело: чем дольше длится владычество большевиков, тем явственнее и резче оно становится самоцелью, тем дальше оттягивается момент обещанного торжества коммунизма, тем чаще в советских газетах встречаются рассуждения о неизбежности долгого и мучительного «переходного периода».

Теперь большевистские теоретики уже не скрывают, что они совсем не представляли себе, как труден будет переход от капиталистического строя к другому, какое глубокое разрушние всей хозяйственной жизни потребуется для этого... Зато о неизбежном «переходном периоде» они приобретают все более отчетливое и все более безотрадное представление. В этом отношении очень поучительна недавно вышедшая книга одного из главных большевистских руководителей, Бухарина, «Экономика переходного периода», книга, в некотором роде подводящая итоги «ума холодных наблюдений и сердца горестных замет» за три тяжких и бурных года большевистского владычества.

Бухарин признается, что осуществление «диктатуры пролетариата» в России пошло совсем иным порядком, чем ожидали даже самые смелые марксисты. По его словам, разрушения буржуазного государственного строя, экспроприации капиталистов и введения диктатуры пролетариата оказалось недостаточно, для того, чтобы социализировать производство. Пришлось «разрушить все капиталистическое хозяйство». Пришлось «террором и голодом» подчинить весь технический персонал промышленных предприятий, начиная с мастера и кончая инженером.

Процесс этот, признается Бухарин, оказался, особенно длительным и мучительным. Но когда он был более или менее закончен, пришлось приняться за новое, еще более трудное дело: заставить подчиненных и сломленных с помощью террора и голода техников и специалистов снова приняться за работу. И опять-таки средствам для этого должны служить террор и голод.

Нужно отдать справедливость господам диктаторам; этими средствами они воспользовались в широчайшем размере, голодом еще больше, чем террором, и уже давно утратили всякую власть над ним. Голодают не только буржуи, не только непокорные, но все, кто сам не производит хлеба или кто при помощи взяточничества, хищений или необузданной спекуляции не сумел поставить себя вне действия «переходного периода».

Пришлось для привлечения специалистов прибегнуть кроме принуждения еще и к подкупу в виде пайка, высоких окладов и предоставления дискреционной власти в разрез, с элементарнейшими советскими принципами. Но всего этого недостаточно; оказывается, восстановление хозяйства возможно только при помощи извне, а такая помощь пока что может быть оказана лишь народами, еще не отрясшими со своих ног прах старого мира, лишь государствами, не подпавшими еще под советскую диктатуру. Как же тут быть?

Книга Бухарина дает прямой и решительный ответ на этот вопрос. Он заяляет, что одной гражданской войной советская диктатура ограничиться не может. Гражданские войны должны получить, по его мнению, естественное дополнение и продолжение в виде «классовых войн», т. е. войн, ведущихся во имя классовой борьбы между различными государствами, и эти-то классовые войны и должны сокрушить буржуазный мир.

Таковы перспективы, которые рисует большевистский идеолог, и нужно добавить не он один. В том же духе составлен ряд советских обращений к рабочим различных стран. В них настоятельно подчеркивается, что муки переходного периода будут длительны, что он затянется на десятки лет, может быть на полвека. А до истечения этого неопределенного срока все народы, в случае водворения у них диктатуры от пролетариата, превращающей его в пушечное мясо, подвергнутся тем же мукам, какие переживает теперь Россия.

И еще одно признание делает Бухарин. Он сознается, что крестьянство осталось за пределами намеченного большевиками хозяйственного переустройства, что по отношению к нему большевики ограничились применением тех же мер понуждения к поставке продовольствия, которые нашли себе такое широкое применение в воюющих государствах за время войны.

Бухарин понимает, что такая политика чрезвычайно далека от выставленных большевизмом принципов, но он, тем не менее, с грустью удостоверяет, что иного выхода нет.

П. Ш.

Руль, №7, 24 ноября 1920 г.

Еще по теме