В Советской России
Правда — неправда
Некоторые беглецы из советской России, описывая ужасы тамошней жизни, добросовестно оговариваются:
— Но в области обучения и воспитания большевиками действительно сделано много хорошего. Учреждена единая трудовая школа, в университет доступ открыт всем, малых детей обучают по лучшей системе, играя, так сказать, с ними. И кормят их. Да, этого отрицать нельзя.
***
В этих словах - все правда. Но правда и то, что следует ниже.
В детских садах обучение и воспитание действительно идет не только «легко», но и разумно. Но большевики, их идеи и система, тут не при чем. В садах трудятся барышни, ничего общего с коммунизмом не имеющие. Это интеллигентные девушки из прежних хороших семейств, которые все остатки свой измученной души отдают детям. Не всегда им удается исполнить свой долг. Любая ревизорша из коммунистических сфер, объезжающая «свои» учреждения (ведомство императрицы Марии сменено Советом с участием советских дам-патронесс) одним жестом может разрушить «буржуйскую затею». И так бывало уже не раз.
В средней школе совместное обучение извращено до совместного безделия и до цинического времяпрепровождения. Почему эта школа называется единой трудовой — никто объяснить не может. Учебников почти нет, о систематических курсах по любому предмету и думать нечего. Учителя живут под террором взрослых Митрофанушек, состоящих членами союза коммунистической молодежи.
К этому надо добавить, что и такое обучение происходит только в теплое время. Школы не отапливаются, холодно до того, что замерзают чернила. Кое где поставлены печки, но они дают больше дыму, чем огня. Многие родителей не пускают детей в школу из-за отсутствия теплого платья и калош. Ордера на эти предметы, правда, выдаются школьникам, но дождаться реализации ордеров почти никому не удается.
В таком же положении дело с даровыми завтраками. Детям приходится становиться в длинную очередь только затем, чтобы получить похлебку или кашу, в большинстве случаев изготовленные так, что их есть невозможно.
Из средней школы выходят девушки и юноши с очень скудным запасом знаний, с психикой, если не больной, то странной, с нравственными устоями, далеко не прочными.
Нельзя упускать из виду и того обстоятельства, что только небольшая часть детей и юношей посещает школу. Обязательная всеобщая учебная повинность — мертвая буква. Большинство подростков, особенно в крупных центрах, нигде не учится. Для них открыта лишь школа советской жизни. Они вращаются в мире спекуляций, чрезвычаек всех родов и т. п. Сколько детей промышляют доносами, куплей-продажей из под полы, всякого рода аферами...
***
Но настоящий кошмар — это университетская жизнь.
Раньше всего приходится отметить один, на первый взгляд, странный факт. Чуть ли не 80% студенчества числится на медицинском факультете, все остальные факультеты пустуют. Объясняется эта исключительная любовь молодежи к медицине тем, что медиков-студентов не берут на фронт. В Московском университете числится на медицинском факультете 11000 слушателей, а в аудиториях на лекциях можно насчитать всего 20—30 человек. И тем не менее такие студенты легко получают свидетельства на звание врачей. Происходит это посвящение так. Из военного ведомства требуют несколько сот «докторов» для отправки на фронт. Учебное начальство отбирает группу из контингента числящихся на старших (считая от седьмого) семестрах и объявляет их врачами. Никаких экзаменов, никаких проверок.
«Прикажут — буду акушером».
Такова правда внутренняя. А формально в советской России существует и свободный для всех университет, и единая школа, и даровые завтраки.
Старая Россия разрушена. Но будущая Россия — страна безграмотных и невежд — еще ужаснее нынешних обломков. Гибель подрастающего поколения — гибель последней надежды.
Н.
Руль, №7, 24 ноября 1920 г.
Еще по теме
| 