Ростов
В одном доме
(Советские дни в Ростове)
Две-три страницы житейских и „буржуазных" воспоминаний о жизни моей в Ростове под большевистским мечом.
Как сейчас передо мною первый большевистский обыск в многолюдном и многоэтажном доме, в котором я живу.
Явились товарищи-пулеметчики и первый вопрос, предложенный ими швейцару, был:
— Жиды у вас живут?
Боги социалистического Олимпа, живые и мертвые, вы слышите?
Грабили наш дом уже при первом обыске основательно и, войдя во вкус грабежа, забыли тотчас деление на эллинов и иудеев.
Хотя грабеж есть и остается всегда грабежом, тем не менее против принципа равенства наций в деле ограбления ничего не имею. Грабить так уж грабить действительно всех!
И все же знаменитая „социалистическая" фраза: „жиды у вас живут" исчезнуть из моей не социалистической памяти не может.
Первый обыск, однако, не успел детально познакомиться со всеми шкафами и корзинами нашего дома, так как из одной ограбленной квартиры, вполне проконтролированной и оставленной товарищами-пулеметчиками, позвонили (в этой квартире не успели оборвать телефон или не заметили его) в военно-революционный комитет с просьбою расследовать „законность" обыска и мандат. И тотчас из комитета была прислана вторая партия пулеметчиков.
Первая партия, узнав о внезапном прибытии второй и будучи „шокирована" этой неожиданностью, поспешно стала спускаться по лестнице к выходу.
У парадных дверей произошло их любопытное и назидательное свидание.
Мы—буржуа, стояли у стенок и изображали собою тот народ, который в пушкинском „Борисе Годунове" безмолвствует.
Главковерх второй партии обратился к главковерху первой со словами хотя и нежного, но все же упрека.
— Товарищ, что вы делаете?
Мы, буржуа, переглянулись и вспомнили знаменитое изречение Эмиля Золя:
— La verite en marche?
Товарищ молчал. Между тем, у этого товарища в руке находились серебряный ложки.
Для нас, буржуа, конечно, было вполне понятно, почему он держал их в руке. Он „не успел" и кроме того все карманы его и то место, что называется „за пазухой" были у него уже переполнены предметами всевозможной необходимости.
— Отдайте, товарищ, ложки и идем отсюда,—заявил второй главковерх.
— Хорошо,—вздохнул главковерх первый.
Повернувшись к одному из жильцов и отдавая ему ложки, он, сделав паузу, прибавил:
— Спрячьте. Мы после зайдем за ними.
Этим окончился первый обыск. Товарищи ушли.
Были еще некоторые подробности обыска, но это, так сказать, уже „мелочи".
Так, напр., к виску одной жилицы шутки ради, а, может быть, и не шутки ради приставили браунинг и довели эту „слишком нервную" женщину до обморока. В другой квартире ткнули сапожищем по клавишам рояля. И это „так понятно". Во-первых, люди торопились, а во-вторых, рояль—вещь громоздкая и вынести его из квартиры не так то легко.
Всего обысков в нашем доме было восемь. Из них был только один приличный, т. е. без грабежа. Все остальные - исключительно грабительские.
Проф. Донского университета Колли, расстрелянный красноармейцами в Ростове на Дону
Постепенно мы даже вошли во вкус этих обысков и если выпадала неделя без обыска, то это нас удивляло.
Самые тяжелые из этих обысков выпали на верхний этаж, занятый мебированными комнатами, где проживает „буржуазная" голь, шмоль и компания.
Совершенно неосновательным является мнение, что большевики грабят только состоятельные классы.
По ростовскому опыту могу заверить, что большевики всех грабили. В меблированных комнатах они сняли у одной очень бедной учительницы обручальное кольцо с руки и вообще ограбили основательно все комнаты, при чем уходя потребовали с одного квартиранта еще денежного выкупа в 300 рублей, при чем, убедившись, что такого выкупа не смогут получить с этой меблированной голи, взяли у него бывшие при нем 53 р.
Начальник ростовской милиции Калмыков, убитый красноармейцами в Ростове на Дону
Между прочим, не могу не отметить, что все эти грабители, напрактиковавшись достаточно в обысках, выработали целую систему.
Первым делом они обрывали телефон и, так сказать, закупоривали квартиру от соприкасательства с внешним миром. На страже ставили хорошо вышколенного ими и увешанного бомбами юнца, который должен был подавать тревогу.
Помню, как после одного из основательных обысков нашего дома, жильцы с облегченным сердцем легли спать. Теперь, значит, можно отдохнуть и придти в себя.
И вдруг на другой день рано утром опять обыск. Тут я не выдержал и обратился к „главковерху" компании с упреком:
— Да ведь, только вчера вечером нас обобрали. А сегодня опять...
— Как? У вас уже были вчера? Предупредили, значит,—воскликнул "главковерх" разочарованно.
— А кто вы будете?—спросил я.
— Мы-то? Мы—сами по себе.
Эти „сами по себе" грабили нас почему-то несколько вяло и бегло и слишком прислушивались к тому, что делается на улице. Кроме того предметов для грабежа в ограбленном несколько раз доме было не так уже много.
Конечно, у нас была домовая охрана из квартирантов и мы весьма добросовестно исполняли свои дежурные часы, ничем не вооруженные мы сидели внизу на скамеечке и только давали своевременно знать по этажам когда приходил „обыск".
Донская волна 1918 № 08
Еще по теме:
В одном доме (Советские дни в Ростове). Часть 1.
В одном доме (Советские дни в Ростове). Часть 2.
| 