В Баварской республике

Курган, 4-го марта

То, что Россия пережила в несчастные декабрьские дни 1917 года, во время так называемого большевистского переворота, в наше время, по-видимому, переживает Бавария.

Как гласит последнее сообщение Рейтера—в Мюнхене, столице вновь образовавшейся Баварской республики, вслед за убийством премьер-министра Курт-Эйснера произошли обстоятельства чрезвычайной важности.

А именно, во время заседания Баварского парламента, когда министр внутр. дел Ауэр делал заявление по поводу убийства Курт-Эйснера, с галереи раздались выстрелы, которыми оказался тяжело ранен министр, делавший доклад и депутат Озель.

В поднявшейся панике одному из преступников удалось проникнуть в зал заседаний, смешаться с толпою депутатов и оттуда продолжать свое страшное дело. В тоже время как сообщает телеграмма, стрельба была открыта также и в стороне коллегии, где сидели иностранные представители.

В результате ранено три министра— внутр. дел Ауэр, юстиции Тимм и общественных работ и несколько депутатов.

Но происшедшими в парламенте далеко не исчерпываются Мюнхенские беспорядки.

Они захватили и улицу и, быть может, распространились даже за пределы город. В самом же Мюнхене движение достигло уже такой силы, что по сообщению телеграммы, военное командование сознает свое бессилие справиться с создавшимся положением.

Серьезность этого положения, можно думать, усиливается еще вследствие того, что беспорядки вылились в дикие формы социального движения, выразившегося в разгроме магазинов и поджогах, когда людское общество превращается в 6уйную толпу, руководимую отвратительными инстинктами хищничества, наживы и мести, и когда оно теряет всякое подобие организованности.

Эта дезорганизованность и деморализованность, по-видимому успели слишком далеко проникнуть и в баварские войска, обратив их в жалкое неспособное к поддержанию порядка человеческое стадо.

Словом — Мюнхен переживаете так хорошо известную нам по собственному опыту картину практического осуществления социализма, которое мы, по своей наивности, долгое время считали за открывающееся царствие Божие на земле, распевая революционные гимны с ярко выраженными признаками общественного атавизма: сказывающегося в призыве «раздайся крик мести народной", "бей и режь их, злодеев проклятых" и т. п. лозунгах во имя непостижимого для здравого рассудка довода, что в результате подобного рода действий "зацветет новой жизни заря".

Аналогия Мюнхенских событий с Петроградскими увеличивается еще более тем, что там, как это наблюдалось и до сих пор еще наблюдается у нас, в рядах спартаковцев (немецких большевиков) в данное время сделавшихся господами положения, по словам телеграммы Рейтера, находится масса заведомых анархистов.

Как в свое время в Петрограде, так теперь в Мюнхене по улицам разъезжают вооруженные автомобили, которые возвращают обратно в город толпы бегущих оттуда мирных жителей. Одним из первых же действий спартаковцев, как и русских большевиков, явился арест военного министра.

С этой точки зрения заслуживает подражания политика Берлинского правительства, которое, верное духу власти "железного канцлера", беспощадно раздавило в самом зародыше прусский большевизм; во время совершив спасительную ампутацию заражённой части государственного тела и тем спасти страну от ужасов гражданской войны, внутренней разрухи и экономического и духовного обнищания.

Kurgan_svob_1919-03-04(046)