Турецкие гаремы

Из-за маленькой пятнадцатилетней искательницы приключений дело чуть ли не дошло до разрыва дипломатических сношений между Италией и Турцией. Читатели отчасти из газетных телеграмм знакомы с делом юной итальянки Сильвии Генелли. Эта девушка бежала из родительского дома с одним турецким офицером, приняла мусульманство и очутилась затем в гареме.

Узнав о судьбе, постигшей его дочь, отец обратился с просьбой о помощи к итальянскому министру иностранных дел, которому удалось извлечь несчастную из гарема лишь после энергичных переговоров с турецким правительством и после угрозы отозванием итальянского посла из Константинополя.

Девочка из гарема

Случаи похищения молодых девушек нередки, конечно, во всех больших европейских городах, но нигде они не встречают такого поощрения со стороны властей, нигде их виновники не пользуются такой безнаказанностью, как в Турции.

Вход в султанский гарем

В любом турецком городе можно видеть дома с решетчатыми окнами, сквозь которые не проникает ни один луч света, и совершенно недоступные постороннему взору. Турецкий дом разделяется на две части, строго отличающиеся друг от друга и снабженные отдельными входами: селамлик, или мужская половина, и гаремлик, или женская половина. По издревле установившемуся обычаю, муж проводит все время от заката солнца до восхода в гареме, где жены развлекают его танцами и музыкой.

Обыкновенно полагают, что турок может иметь столько жен, сколько ему вздумается, но это совершенно неверно. Коран ограничивает число „законных“ жен четырьмя, а Шариат, турецкое каноническое право, строго распределяет роли каждой из них. Каждая из „законных" жен имеет свое собственное хозяйство, своих прислужниц, и „законной" она становится лишь тогда, когда муж обеспечит ее материально. Таким образом, только очень богатый турок может позволить себе роскошь многоженства, большинство из них, как и у нас в Европе, довольствуется одной законной женой.

Разрешая многоженство, Магомет руководствовался тем, что на Востоке женщина отцветатает быстро, и в 25 лет она уже стара. Вот почему, по мысли основателя ислама, восточному человеку необходимо предоставить полную свободу заменять одних жен другими, лишь бы предупредить худший из грехов—нарушение супружеской верности. Турецкий брак преследует именно практические этические цели, и действительно, до самого последнего времени случаи нарушения супружеской верности были чрезвычайно редкое явление в турецкой жизни.

Привратница в гареме

Вместе с европейской цивилизацией стала проникать в империю османов и вольность нравов, раньше ей чуждая, но зато и единобрачие делает там быстрые успехи. Так, например, нынешний министр иностранных дел Тевфик-Паша, бывший послом в Берлине, женат на немке, которой он, еще до помолвки, обещал довольствоваться одной женою.

Тем не менее, в полуевропейском Константинополе довольно часты случаи, полные глубокого комизма. Так, например, узнают светские дипломатические дамы, что у такого-то высокого турецкого сановника родился сын, и при первой встрече с его супругой в обществе они поздравляют ее со счастливым событием, но та, краснея, благодарит за внимание и с поникшей головой заявляет, что сын, действительно, родился у нее в доме, но от второй или третьей „законной" жены.

Иначе обстоит дело с рабынями,так называемыми „одалисками“. Это слово, заметим мимоходом, совершенно неизвестно образованным туркам, которые в беседе употребляют для обозначения рабыни французское слово „сircassienne", потому что большинство рабынь — черкешенки, но среди них немало европейских женщин, преимущественно француженок, занесенных случаем на восток. Число рабынь для отдельных домов неограниченно, и обыкновенно оно очень велико, так как турецкие „законные“ жены нуждаются в многочисленном штате прислуги. Права рабынь точно установлены Кораном и Шериатом.

Прослужив семь лет в одном гареме, рабыня становится свободной, получает известную денежную сумму, обеспечивающую ее, по крайней мере, на десять лет, а если она подарила своему властелину ребенка, то она получает свободу тотчас после родов, при чем счастливый отец обязан позаботиться о судьбе матери новорожденного.

Самое печальное заключается в том, что рабынь покупают. Константинополь кишмя-кишит притонами, в которых торгуют живым человеческим товаром и куда разные влиятельные богатые паши посылают своих агентов-вербовщиков. Турецкое правительство это отрицает, но совершенно напрасно, так как притоны эти известны всякому, кто немного пожил в турецкой столице. Цена молодой, по турецким понятиям, красивой рабыни в Константинополе— 10,000 франков, но в провинции их покупают дешевле, а в стороне от военной дороги, на базарах небольших вилайетов, их покупают по 200 и 300 франков.

Если какой-нибудь Эфенди вздумает угодить своему паше или паша пожелает отличиться в глазах падишаха, он покупает красивую рабыню и отправляет ее в сераль. И наоборот, падишах, желая выказать свое внимание паше, посылает ему красивую, хорошо воспитанную одалиску из султанского гарема, обильно снабжая ее подарками.

Строгий надзор за женщинами в гарем возложен на евнухов. Проникнуть в гарем европейцу поэтому очень трудно, да и невозможно, так как турецкий закон дает каждому мусульманину право убивать всякого, кто туда проникнет; кроме того, турецкие женщины с большим высокомерием относятся к гяурам. В плохо освещенных помещениях базаров турчанка охотно кокетничает с европейцем, но жизнью рисковать она не любит.

Европейские дамы, которым удалось посетить много гаремов, утверждают, что действительность куда ниже, менее приглядна, чем фантазия.

Огонек, №10, 13 (26) марта 1900 г.