Материал из журнала "Нива" за август 1916 года.

(Окончание. Начало)

Турецкая военная организация изумляла в XIV и XV веках всех современников.

Турки сохранили у себя свойственную тогдашним европейским государствам феодальную систему воинской повинности, но они придали ей организованность и определенность: было точно указано число вооруженных воинов, которых был обязан выставить под знамена каждый „военнообязанный", подвластный султану деспот. Но этого мало: турки завели у себя настоящее регулярное войско. Это были знаменитые янычары.

Начало этому войску было положено в 1326 году Орханом и его братом, визирем Алаэддином. Эти люди сумели не только превратить военную службу в специальное сословие, но и подготовляли людей к военному делу с детства. Они создали замкнутую касту, значение которой для государства оказалось громадным: это было зерно той страшной силы, которая смела потом Византию.

Как мы уже говорили, турки при каждом набеге на христианские государства забирали в плен христианских мальчиков. Самые красивые, понятливые и здоровые из них посылались в специальные школы, и там их воспитывали в духе ревностного мусульманства и делали из них преданных своему ремеслу воинов. Когда эти „кадеты" оказывались достаточно подготовленными к военному делу, их завербовывали в янычарские полки.

Если же нельзя было набрать подходящих детей из числа забранных в плен, то посылались особые султанские вербовщики в покоренные христианские земли с жестокой миссией: подыскивать среди „райи", т.-е. христианского населения, наиболее многообещающих мальчиков в возрасте от 7 до 12 лет. Это была натуральная повинность райи, исключительная воинская повинность.

Сын Орхана Мурад I преобразовал янычарскую армию, и поэтому некоторые историки считают учредителем этой армии именно его, а не его отца. В том виде, в каком янычарское воинство вышло из рук этого насадителя военной организованной мощи в Турции, оно сохранялось в течение нескольких веков. Нельзя отказать организаторам этой армии в здравом понимании воинских задач и целей и в умении создать крепкие формы для военной силы. Основы, на которых покоилась организация янычарской армии, прочны и целесообразны.

Это явствует уже из простого перечня правил, предписанных янычарам Мурадом I.

1.    Первая обязанность каждого янычара есть безусловное повиновение офицерам, хотя бы последние были освобожденными рабами.

2.    Среди людей, принадлежащих к „Очагу" (так назывался корпус янычаров), должно господствовать полное согласие и единение. Поэтому они обязаны постоянно жить вместе.

3.    Они обязаны избегать всякой роскоши, воздерживаться от предосудительных поступков и соблюдать простоту во всем.

4.    Они никогда не должны пренебрегать учениями святого Хаджи Бекташа в своих молитвах и в точности соблюдать обязанности истинных мусульман.

5.    Начальники обязаны строго наблюдать за тем, чтобы в „Очаг" допускались лишь те, кто был взят и воспитан согласно закону о дани, уплачиваемой детьми.

6.    Производство в „Очаге" всегда должно быть по старшинству.

7.    Янычар может быть наказан только своим начальствующим офицером.

8.    Янычары, неспособные к службе по болезни, или по старости лет, получают пенсии от „Очага".

9.    Янычары не должны носить бород. Им не разрешается жениться.

10.    Они никогда не должны слишком удаляться от своих палаток.

11.    Янычару воспрещается учиться ремеслам, или работать в качестве мастерового. Исключительным занятием его должно быть упражнение в военном искусстве.

Янычарам были даны многие привилегии: некоторые из них были направлены исключительно к тому, чтобы возвысить их корпоративный дух. Так, например, в военное время их палатки ставились прямо перед шатром султана, так что, выходя из своего шатра, или возвращаясь в него, султан всегда проходил мимо своего избранного войска. Другою своеобразною привилегией янычарского корпуса было то, что казнь янычара происходила не публично и не днем, а непременно в полночь, в присутствии лишь немногих начальников.
В первые времена своего существования янычарский корпус не превышал 12.000 человек. Все янычары были пехотинцы, и вооружение их состояло главным образом из лука, и только некоторые были вооружены ятаганом или копьем. Но тем не менее ни одно войско в Европе не могло с ними сравняться по храбрости, выносливости и дисциплине.

И вот с этим-то войском турки завоевали для себя целую империю и были грозою Европы в течение целых веков.

Не лишено интереса следующее описание турецкой армии, сделанное уже упоминавшимся „владельцем Вье-Шато и первым конюшим герцога бургундского", Бертраном де-ла-Брокьер. В данном случае речь идет не только об янычарах, но и об иррегулярной армии.

„Они охотно поднимаются рано, живут неприхотливо, довольствуясь плохо пропеченным хлебом, сырым мясом, вяленым на солнце, свежим и кислым молоком, сыром и фруктами и даже просто пригоршней муки, из которой они делают похлебку в достаточном количестве, чтобы накормить 6-8 человек в день. Им все равно, где спать; обыкновенно они ложатся на голую землю. Платье у них состоит из двух-трех одежд, ниспадающих до пят. Сапоги у них доходят до колен, и они носят широкие шаровары. На войне, или в путешествии для того, чтобы им не мешали длинные одежды, они затыкают их в шаровары.

„Оружие их состоит из лука, маленького деревянного щита, сабли и тяжелой палицы с толстым концом, вырезанным углами. Это очень опасное оружие, если им ударить по незащищенной руке.

„Повиновение их старшим безгранично. Никто не осмеливается ослушаться, даже если бы это им стоило жизни. Главным образом благодаря их повиновению, ими и были одержаны весьма важные победы".

Характерно, что автор этих строк счел необходимым особенно подчеркнуть это последнее качество турецких войск и немало дивился их „повиновению", т.-е. тому, что мы называем воинской дисциплиной. Значит, в достаточной степени слаба была дисциплина в тогдашних европейских войсках, если турецкое „повиновение" явилось для европейца новостью и откровением.

„Меня уверяли,—говорит далее Бертран де-ла-Брокьер,— что, когда бы христианские государства ни вооружались против турок, последние всегда получали своевременное предупреждение об этом. У султана есть особые люди, которые наблюдают за движениями неприятеля, и он ожидает его со своей армией на расстоянии трехдневного пути от того места, где намеревается дать сражение. Если только есть к тому малейшая возможность, он нападает неожиданно. Для этих случаев у них есть особый марш, исполняемый на барабане. По этому сигналу находящиеся во главе отряда идут без шума вперед, а остальные следуют за ними в таком же глубоком молчании, и вереница не прерывается. До такой степени дрессированы и люди и животные. Двести тысяч турок в подобных случаях производят меньше шума, чем сто тысяч солдат христианской армии.

„В своих обыкновенных походах они всегда идут быстрым шагом, вернее, бегут рысью. А так как они легко вооружены, то таким способом могут пройти от вечера до рассвета больше, чем другие в три дня.
Они выбирают для более продолжительных и спешных переходов лошадей, которые отличаются способностью делать большие переходы. Благодаря таким форсированным маршам, туркам удавалось застигать христиан врасплох и разбивать их в различных войнах.

„Если неприятельская армия начнет их преследовать, они бегут врассыпную, даже если бы за ними гналась сила в четыре раза меньшая, чем их собственная. Но во время бегства турки именно всего более опасны и почти всегда тогда-то и разбивали христиан. Спасаясь бегством, они стреляют до такой степени метко, что стрелы их каждый раз попадают в человека или лошадь.

„Политика турок заключается в том, чтобы их армия всегда была вдвое многочисленнее христианских армий. Это превосходство численности подстрекает их мужество, дозволяет образовать несколько корпусов и совершать нападения одновременно на несколько частей неприятельских войск".

Автор цитируемых строк был совершенно подавлен виденными им чудесами турецкой военной организации. Его изумляли даже такие обычные с современной точки зрения вещи, как уменье соблюдать тишину в походе, или заурядная шпионская осведомленность. Но надо добавить к его словам, что в те времена даже техника боевых средств стояла у турок неизмеримо выше, чем в европейских государствах. У турок были лучшие луки, лучшие сабли.

Их боевые лошади славились во всем мире дрессировкой и выносливостью. Наконец,—совершенно как нынешние немцы с их 42-дюймовыми орудиями,—турки поразили мир чудовищной пушкой. У них был свой Крупп—инженер Урбан, и он отлил для султана Магомета во время осады Константинополя чудовищное орудие, единственное и первое во всей Европе по размерам. Греки прозвали эту пушку „Базиликой" и когда раздался ее первый выстрел, то, по свидетельству современника, от потрясающего грома многие в Царьграде попадали на землю.

Султан Магомет II

И в значительной степени прав был султан Магомет, который ободрял свои войска следующими словами:

— Вы слышали, что христиане заключили союз против нас! Но не бойтесь! Вы хорошо знаете гяуров и их обычаи. Они ленивы, сонны, не деятельны, обидчивы. Они любят много пить и есть. В беде они нетерпеливы, в счастье надменны и самонадеянны. Они обожают покой и спят не иначе, как на пуховых перинах. Когда при них нет женщин, они мрачны и грустны, а без большого количества доброго вина неспособны держать совет между собой. Они несведущи по части военных уловок. Они держат лошадей только для того, чтобы охотиться. Когда им нужна хорошая боевая лошадь, они посылают покупать ее у нас. Они неспособны выносить голод, и им всегда нужны горячие блюда. Словом, в них нет никакого добра.
„К тому же христиане постоянно дерутся между собою, потому что каждому хочется первенствовать между всеми. Каждый заботится только о себе, и никто не помышляет об общем благе. Они совершенно лишены чувства повиновения старшим. Дисциплины у них нет никакой, а от этого зависит все.

„Зато вы, мои славные воины, можете проявить множество отличных качеств! Вы мало заботитесь о своей жизни. Ничто не кажется вам тяжелым, и нет ничего, что вы сочли бы невозможным!“

Эти слова были сказаны накануне войны, приведшей к падению Константинополя. В них много самовосхваления, и сгущены краски, чернящие христианские войска и народы, но много также и горькой истины. И горечь этой истины прежде всего пришлось испытать именно Константинополю.

Неорганизованные в военном отношении христианские государства Балканского полуострова падали одно за другим под ударами турецкого „бронированного кулака" в XIV и XV столетиях. В начале XIV века турки завоевывают Бруссу, Никею, ряд греческих колоний в Малой Азии. В 1354 г. они занимают Галлиполи. Затем в Византии вспыхивает церковный раскол, порожденный борьбой между национальной и западнической партиями, свирепствуют обычные усобицы из-за престола — и турки наносят грекам и славянам целый ряд тяжких поражений. В 1361 году взят Адрианополь. В 1339 г. произошла страшная битва на Коссовом поле, решившая участь Сербии. В 1393 году сокрушена Болгария. Еще несколько десятков лет — и гибнет великий оплот христианства на Балканах — Константинополь.

Тяжело и обидно читать агонию Византии, над которой занесен кулак средневекового турецкого милитаризма. Греки истощаются в усилиях привлечь на свою сторону христианские государства западной Европы и объединить их в борьбе с турками. Посылаются легации к папе, к королям французскому, английскому, к могущественному герцогу бургундскому Филиппу. Греческие послы объезжают все города Италии и всюду со слезами молят о помощи. Но англичанам некогда: у них еще не кончено следствие об Орлеанской Деве, а кроме того король английский Генрих согласен выступить вместе с французским королем в защиту Византии только в том случае, если Англии вернуть все пункты, потерянные ею во Франции. Папа дал свое благословение — и больше ничего. А что касается итальянских государей, то греческие послы со скорбью говорили о них: „уши их глухи, а глаза слепы!"

И кулак упал на Византию и раздробил ее.

Спустя почти пять веков картина резко изменилась. Если в дни Магомета II Европа не пожелала, или не смогла объединиться против гнезда милитаристов, грозивших миру и спокойствию христианских государств и дерзавших даже осаждать Вену, не говоря уже о разгромленной Византии, то в наши дни вся Европа, наоборот, восстала, как один человек, против другого грозного гнезда милитаризма. И если средневековый милитаризм безнаказанно поражал мир злодейством своих военных замыслов, военной организации и военной техники, то современные турки—германцы наткнулись на такую же организацию во всей остальной Европе.

А что касается турок, то цитированные нами презрительные слова Магомета II о христианах обернулись целиком против империи османлисов.

„Свой своему поневоле брат". Немцев, милитаристов нынешнего времени, потянуло к туркам—милитаристам былых времен. В этом тяготении чувствуется какой-то рок, нечто мистическое. Судьба свела двух мировых разбойников — старого и нового, и соединила их пред лицом восставших наконец на них христианских государств.

Для чего? Не для того ли, чтобы они совместно понесли и наказание за свое разбойничество?

Турция. Гнездо милитаризма в средние века. Часть 1

Турция. Гнездо милитаризма в средние века. Часть 2