По материалам периодической печати за август 1917 год.

Все даты по старому стилю.

Трагедия демократии

МОСКВА, 26 августа.

Поистине, потрясающа и почти беспримерна та трагедия, которую должна переживать русская демократия в наши дни, особенно, если вспомнить те победные клики и звуки фанфар, от которых почти несмолкаемый звон стоял в ушах наших несколько месяцев с первых же дней „великой революции", вылившейся в такую великую разруху, в такое великое бедствие государства.

Рассуждая здраво, ни для кого не секрет, что роль демократии в самой революции была совершенно ничтожна. Старый строй изжил самого себя и рухнул, едва к нему прикоснулись. И прикоснулась, конечно, не „революционная демократия", которой никто не знал, никто не верил и за которой никто бы не пошел, а прикоснулись как раз не демократические, а цензовые элементы Гос. Думы во главе с М. В. Родзянко. Только им верили и только за ними шли.

Революционная демократия объявилась уже после переворота и на подобие известной мухи из басни довела до всеобщего сведения и при том тоном, не допускающим возражений:

— Мы пахали!

Цензовые элементы, в сущности, совершившие переворот, как-то быстро перешли на амплуа „буржуев", коптящих небо, бременящих землю и только мешающих „работе революционной демократии".

Цензовые элементы сделали капитальную ошибку,— они устранились. И за их устранением началась „работа революционной демократии", раздались победные клики, загремели звуки фанфар. Они оглушали нас около 6 месяцев, мы слышим их еще и сейчас, но сейчас вместо победных тонов звучит тот жалкий хрип, который дает граммофон перед тем, как замолкнуть.

Наиболее ликующей арией демократического граммофона была ария о „завоеваниях революции". Но о каких же завоеваниях революции можно говорить в наши дни? О потере Риги? О мече Вильгельма, занесенном над нашей головой? Об общем презрении к нам? О нашем позоре? О нашем голодном пайке в 1/3 фунта хлеба в день на человека? О трех аршинах земли, которые, кажется, останутся в обширном ранее государстве на долю каждого из нас? Как это ни грустно, но все это такие „завоевания революции", о которых не хочется помнить, о которых не хочется говорить.

Можно в одном испытать неудачу, но возвыситься в чем-нибудь другом; можно потерпеть поражение на одном из фронтов жизни и быть победителем на другом; но терпеть поражения везде и всюду, вносить разруху во все и вся—для этого нужны или чрезмерное неудачничество, или чрезмерное невежество, или же чрезмерную бездарность. Трудно определять, что именно послужило причиной для безмерно-печальных итогов работы революционной демократии, важнее отметить, что итоги эти имеются налицо.

Разве это не трагедия—мечтать о переустройстве всех государств мира и довести до полного расстройства свою собственную родину. Разве не трагедия заняться „обновлением" армии и превратить старую армию, умевшую побеждать, в новую, умеющую сдавать без боя врагу почти неприступные (или бывшие такими около 2 лет) позиции; разве не трагедия в шесть месяцев довести почти до полного краха финансы государства, пути сообщения, работу на оборону и вообще всякую работу в стране?

Несомненно, что „революционная демократия" не стремилась к разрухе государства, что она в меру своего разума стремилась принести пользу, но как же мал оказался этот разум и как велико оказалось невежество демократии в вопросах государственного строительства, если в итоге, после 6-ти месяцев непрерывной работы, перед „революционной демократией" такой ужасающий, такой неожиданный результат? Это работа какого-то злого волшебника сказки, но, к сожалению, вред от этой работы не сказочный, а самый реальный вред: реальна потеря территории, реальны тысячи отданных пушек, десятки тысяч русских солдат, попавших в плен, реальна вся наша разруха, голодные пайки, замирающие пути сообщения, реальны позор, обрушившийся на нас, и презрение к нам всего мира. Германцы так пишут о войсках нашей обновленной и обильно снабженной всем армии:

„По дорогам бегут толпы, бывшие когда-то русскими войсками".

Германцы не смели писать так о наших войсках, когда без оружия, без снарядов они отступали в 1916 году из Карпат, из Галиции, защищаясь, как львы. Ту демократию, у которой сохранилась хотя капля собственного достоинства, такой позор не может не потрясти.

Жутко и тяжко теперь всем в нашем разоренном государстве, жутко и тяжко всем, в гибнущей России, но ту трагедию, которую переживает демократия, переживают далеко не все, и в коже русской демократии едва ли кому бы то ни было хотелось бы очутиться.

Так розовы были недавние надежды восходящей на строительство жизни демократии, и так зловещ и черен среди грозовых туч ее бесславный закат!

Демократия по старому может бросать „всем, всем, всем" крикливые лозунги, но теперь уже и слепому ясно, что лозунгами спасти России нельзя и что от строительства жизни, которое ей по плечу, демократия должна отойти к сторонке.

"Московские Ведомости", № 188, 27 августа (9 сент.) 1917 г.

Обзор печати

Борьба за мир

Н. Суханов в «Новой Жизни» находит, что:

Борьба за мир российской демократии, несомненно, ослабла, не находя достаточного отклика в странах Запада.

Легко, конечно, «кивать на Петра». А выполнила ли российская демократия свой революционный долг, взяла ли она на себя почин революционной, т. е. единственно действительной, «борьбы за мир?».

Прежде чем требовать отклика на Западе, нужно самим заговорить языком пролетарской революции. Н. Суханов лепечет совсем по-иному:

Германская социал-демократия обязана немедленно поставить дело мира в порядок дня. По примеру русской демократии, она должна добиться немедленного официального признания австро-германской коалицией принципа мира без аннексий и контрибуций.

К какой это «германской соц.-дем.» обращается Суханов? Ясно: «объединявшаяся» с русскими Шейдеманами «Новая Жизнь» теперь намерена выступать в политическом блоке с немецкими оборонцами. Нет, русский пролетариат обращается за братской поддержкой только к революционному немецкому социализму, изо всех сил убеждая его при этом не следовать «примеру» русской так наз. «демократии» —примеру оборонцев, предающих дело революции своими шутовскими кампаниями за «официальные признания».

Не дипломатические комбинации и торги с правительствами, а общая борьба против общего врага— империалистического разбоя. Мы обращаем внимание запутавшейся «Нов. Жизни» на след. заявление «Известий», достойным образом венчающее оборонческую «борьбу за мир».

Какой же смысл имеют слова „борьба за мир"?.

Если это не пустые слова, если это не старание скрыть свое полное бессилие, то они могут иметь только одно значение. Борьба за справедливый, демократический и почетный мир с нашей стороны в настоящем положении может иметь только один реальный смысл: борьба с оружием в руках против наступающей вооруженной силы германского империализма.

«Известия», официальный орган Ц. И. К., заявляют, что путь к миру лежит теперь прямо через войну, ведущуюся российской буржуазией. Решение простое — его легко можно было найти раньше. Откровенные денщики союзного империализма вроде Плеханова давно нашли его. «Известиям» — остается теперь только заявить, что «неопытная» в борьбе с левой опасностью (слова Церетели!) демократия... была неопытна и в борьбе за мир. Учитесь, учитесь, гг. ренегаты,—Милюков скоро вполне будет вами доволен.

Не правда ли, как кстати «Новая Жизнь» вошла в партию оборонцев? Она показала цену своему интернационализму. Рабочие покажут «Новой Жизни» спину.

В тюрьмах Франции душат

«День» сообщает следующее о судьбе арестованного во Франции за пропаганду мира журналиста Альмерейды.

Альмерейда в один прекрасный день был найден мертвым в своей тюремной камере... По свидетельству тюремного врача, смерть последовала от кровоизлияния в мозгу, но эту версию скоро пришлось отбросить, и медицинской экспертизой было установлено. что смерть последовала от удушения. Тогда администрация заявила, что Альмерейда покончил с собой, но родственники покойного редактора оспаривают это утверждение и возбудили уже дело о том, что Альмерейда умер насильственной смертью.

Тюремный врач и администрация, чтобы выгородить палачей, идут на лжесвидетельство. Вот какова цена официальной правды во французской республике! Она расправляется с политическими противниками — по-турецки. Мы рекомендуем эти усовершенствованные западные «приемы» вниманию прокуроров и тюремщиков нашей «республики».

Эсеровское признание

...Повторяется старая история.

«Было время, когда разложение армии приписывалось чуть ли не целиком большевистско-анархистской агитации; и когда измышлялись меры борьбы с этим разложением, то в первую голову называлась борьба со зловредными большевиками. Рецепт очень соблазнительный по своей простоте. И, надо правду сказать, власть энергично и планомерно спасает армию... арестами большевиков».

Читатель! Где это напечатаны приведенные слова?

— В редакционной статье центрального органа партии социалистов-революционеров («Дело Народа» № 138):

«Было время»... Увы, оно не только было, оно не прошло еще и сейчас. Разве репрессии против большевиков прекратились? Мы что-то об этом не слышали.

Но всего замечательнее, что это говорит орган той самой партии, члены которой, в своем качестве министров, эти репрессии проводили и проводят.

Кто же это закрывал «Правду», «Рабочий и Солдат» и еще на-днях газету «Пролетарий»? Разве не Авксентьев с Керенским? Кто держит в тюрьме Троцкого? Разве министр Чернов не ответствен за это? Кто преследует Ленина и Зиновьева? Разве Чернов не несет ответственности за деяния Зарудного и Каринского?

Стыдитесь, господа эс-еры! Вы покрыли себя несмываемым позором.

Об убийстве флотских офицеров в Гельсингфорсе

30 августа Революционный комитет Гельсингфорса предложил всем воинским частям устроить собрания и выяснить, согласны ли они поддержать центральные демократические органы и по первому требованию выступить в защиту революции и ее завоеваний, а также опросить офицеров, согласны ли они выступить со своими частями в защиту революции или же стоят на стороне генерала Корнилова, а о решении их отобрать с каждого подписку. Все подписки и резолюции направлять в Революционный комитет.

Последствием такого опроса явилось убийство командой линейного корабля „Петропавловск" четырех своих офицеров: лейтенанта Тизенко, мичманов Михалова, Кондыба и Кондратьева, отказавшихся как это видно из сообщения от 1 сентября центрального Комитета Балтийского флота, разосланного всем судам и береговым учреждениям Балтийского флота, дать таковую подписку. Центральный комитет осуждает самосуд команд над офицерами, рекомендует не прибегать к насилиям и направлять всех лиц, заподозренных в контрреволюционном движении в распоряжение полномочных органов демократии для предания строгому революционному суду.

Временное Правительство осведомленное о самосуде команды линейного корабля Петропавловск над офицерами, категорически запретило отобрание от командного состава каких-либо расписок о доверии или недоверии, указав на то, что оно всецело доверяет верности Балтийского флота в целом и требует такого же доверия всех к Командующему флотом Адмиралу Развозову и всем начальникам им поставленным. На точку зрения осуждения самочинств действий команд встал и сам Революционный комитет Гельсингфорса, выпустив воззвание в котором между прочим читаем:

Революционный комитет усматривая в сепаратных выступлениях отдельных частей войск крайне нежелательное явление и ни коим образом не одобряя подобного рода поступков объявляет о своем решительном постановлении о недопустимости впредь подобного рода поступков предписывает всем судовым полковым и ротным комитетом, а также и командам немедленно доводить до сведения Революционного комитета о всех замеченных в контрреволюционной деятельности лицах.

Твердо веря в организованность демократии и революционную дисциплину армии и флота Финляндии, революционный комитет уверен, что с желанием и волей революционного комитета избранного Вами же будут считаться все революционные войсковые части Финляндии и в силу данных ему Вами же полномочий, революционный комитет предписывает исполнять все его постановления.

Только при таких условиях возможна продуктивность дальнейшей работы комитета его в целях проведения в жизнь желаний и воли избравших его. Революционный комитет объявляет, что аресты, дознания и следствия над контрреволюционерами находятся в ведении революционного комитета.

Товарищи, знайте, что революционный комитет стоит на страже революции и всеми мерами будет бороться с изменниками и контрреволюционерами и не оставит их без должного и законного наказания.

 

Еще по теме