По материалам периодической печати за сентябрь 1917 год.

Все даты по старому стилю.

«МАВР СДЕЛАЛ СВОЕ ДЕЛО»

События развивались. Керенский вступил в переговоры с генералом Корниловым. По приказу Керенского, Корнилов двинул третий конный корпус на Питер. В последний момент Керенский, однако, отрекся от Корнилова. Партия кадетов заблаговременно создает кризис правительства, отозвав из него своих членов. Керенский публикует о новом кризисе правительства.

Проституированная демократия Дан—Черновы в панике прячется за спину рабочих. Рабочими руководит наша партия. Партия большевиков выступает вождем, организатором отпора белому генералу.

Но партия видит ясно:

„В происходящей теперь борьбе между коалиционным правительством и партией Корнилова выступают не революция и контрреволюция, а два различных метода контрреволюционной политики, причем партия Корнилова, злейший враг революции, не останавливается перед тем, чтобы, сдав Ригу, открыть поход против Петрограда для того, чтобы подготовить условия для восстановления старого режима.

Рабочие и солдаты примут все меры к тому, чтобы дать решительный отпор контрреволюционным бандам Корнилова, если они появятся в революционном Петрограде.

Но они будут отстаивать его не для того, чтобы одну диктатуру, чуждую им по духу, заменить другой диктатурой, не менее чуждой им, но для того, чтобы проложить дорогу для полного торжества русской революции.

И партия требует:

1)    немедленного удаления контрреволюционных генералов в тылу и на фронте, замены их выборными от солдат и офицеров и проведения вообще снизу доверху полной демократизации армии;
2)    восстановления революционных солдатских организаций, единственно способных установить демократическую дисциплину в армии;
3)    отмены всех и всяких репрессий, и в первую голову— смертной казни;
4)    Немедленной передачи всех помещичьих земель в распоряжение крестьянских комитетов, с обеспечением беднейших крестьян инвентарем;
5)    законодательного установления 8-часового рабочего дня и организации демократического контроля над фабриками, заводами, банками, с преобладанием представителей от рабочих;
6) полной демократизации финансового хозяйства и—в первую голову—беспощадного обложения капиталов и имуществ и конфискации скандальных военных барышей;
7)    организации правильного обмена между городом и деревней, с тем, чтобы город получал нужные припасы, а деревня— необходимые товары;
8)    немедленного провозглашения права народов России на самоопределение;
9)    восстановления свобод, декретирования демократической республики и немедленного созыва Учредительного собрания;
10)    отмены тайных договоров с союзниками и предложения условий всеобщего демократического мира.

Партия заявляет, что без осуществления этих требований невозможно спасение революции, полгода задыхающейся в тисках войны и общей разрухи.

Партия заявляет, что единственным путем, необходимым для осуществления этих требований, является разрыв с капиталистами, полная ликвидация буржуазной контрреволюции и переход власти в стране в руки революционных рабочих, крестьян и солдат".

Так заявляют большевики на заседании ЦИК ночью 27 августа.

А Корнилов наступает:

„Я, генерал Корнилов, верховный главнокомандующий, заявляю, что беру власть в свои руки, чтобы спасти Россию от гибели. Временное правительство идет за большевистским советом рабочих и солдатских депутатов.

Временное правительство—шайка германских наймитов. Я, генерал Корнилов, сын казака-крестьянина, люблю свою родину и доведу русский народ до Учредительного собрания. Не я послал Львова к Керенскому, а, наоборот, Керенский первый послал Львова ко мне и провокационно вынудил меня на наступление. Приказываю не исполнять распоряжения Временного правительства".

ЦИК прячется от белого генерала за спину рабочих. Но ЦИК верен себе. Тайком подготовляет измену защитникам „демократии"!

ЦИК ведет сокровенные переговоры с кадетами, ищет компромисса с ними. В „Революционную Директорию" зазывают чистейших корниловцев, буржуазию.

В рабочих районах—все в движении. Под руководством партии рабочие вооружаются. Установлена связь с парторганами и „военной". Все полки—против Корнилова. Все под ружьем. В военных училищах юнкера ликуют. Но солдатские команды этих училищ—на стороне революции. Под Лугой взорваны железнодорожные пути.

Продвижение корниловцев приостановлено у станции Дно. Но 28-го через Лугу прошло 12 эшелонов. Всего до 3000 человек. Буржуазная печать кричит о 70000.

Работа по укреплению Питера, работа вооружения, организации Красной гвардии кипит. Кипит под руководством партии большевиков, по крепкому призыву ЦК партии.

„Торжество Корнилова—гибель воли, потеря земли, торжество и всевластие помещика над крестьянином, капиталиста — над рабочим, генерала—над солдатом.

...Спасение народа, спасение революции—в революционной энергии самих пролетарских и солдатских масс. Только своим силам, своей дисциплинированности, своей организованности можем мы доверять.

...Население Петрограда!

На самую решительную борьбу с контрреволюцией. 3а Петроградом стоит вся революционная Россия!

Солдаты!

Во имя революции—вперед, против генерала Корнилова!

Рабочие!

Дружными рядами оградите город революции от нападения буржуазной контрреволюции!“

Рабочие и солдаты дружно отвечают на призыв партии. А за их спиной, в Зимнем дворце, Временное правительство ведет торг с кадетами и генералом Алексеевым. Уже сообщается, что никакого кризиса власти нет, кадетские министры остаются, но Корнилову объявляется „гражданская война“. Гражданский мир с корниловцами, война с их вождями...

И кого только они собираются надуть!

Соглашательские иллюзии умирают в рабочих районах. Оборонцы теряют последние позиции. Даже Обуховка принимает резолюцию—за правительство рабочих и крестьян.

Эшелоны туземного корпуса генерала Крымова завязли у Луги. Порыв белого генерала выдохся. Корнилов кончен. Отстранен. Будто даже арестован.

Ну, а как с корниловцами?

31 августа большевики предлагают отстранить от власти представителей к.-д. партии, открыто замешанной в мятеже, а также представителей цензовых элементов вообще; отказаться от политики соглашательства и безответственности. Создать власть из представителей пролетариата и крестьянства с программой:

„Декретирование демократической республики, немедленная отмена частной собственности на помещичьи земли, без выкупа, рабочий контроль, беспощадное обложение крупных капиталов, разрыв тайных договоров, немедленное предложение народам всех воюющих государств демократического мира".

Эта резолюция была отвергнута ЦИКом. Но,—как гром над головой соглашателей,—принята в ночь на 1 сентября (279 против 115, при 30 воздержавшихся) Петроградским советом рабочих и солдатских депутатов.

Это—исторический поворот. Массы поворачивают от соглашательства к революции.

„Влево идет страна. Вправо идет правительство. Что из этого выйдет—ясно”.

Корнилов смещен. Корнилов предается суду. Но корниловщина держится. Ибо на место Корнилова назначен генерал Алексеев. Тот генерал Алексеев, который на Государственном совещании в Москве требовал введения смертной казни на фронте и в тылу, отмены солдатских комитетов и т. д.

Устранен Чернов, не приятный помещикам тем, что хоть и вяло и под сурдинку, но напоминал о необходимости передать их землю крестьянам. Кишкин стал министром внутренних дел. А Кишкин—член ЦК кадетской партии. Правый кадет Пальчинский назначен генерал-губернатором Питера. Это— тот Пальчинский, которого, в бытность его товарищем министра торговли и промышленности, даже меньшевики обвиняли в саботаже промышленности.
Корнилов побежден. Корниловщина осталась. Вот результат „борьбы” Керенского с Корниловым.

Но победила революция, победила окончательно в сознании рабочих и солдатских масс.

Антонов-Овсеенко, Владимир Александрович. В семнадцатом году.

Обзор печати

„Торжество большевизма"

„Речь" так начинает свою передовицу:

„Торжество большевизма вырисовывается гораздо более серьезным и угрожающим, нежели можно было предполагать“.

В чем же торжество большевизма? В том, что м-ки и с-ры должны были перестроить свою тактику. «Наступление» Корнилова заставило их бросить первоначальные позиции и двинуться по направлению к лучше укрепленным позициям — позициям большевистским.

Страницы оборонческих газет полны теперь самых характерных признаний и констатирований «горьких истин». Особенно замечательны сегодняшние рассуждения „Рабочей Газеты":

„Революционная демократия отнюдь не отказывается от коалиции социалистических и несоциалистических сил страны; она не отказывается и от сотрудничества с цензовыми элементами. Но опыт нескольких месяцев и особенно корниловский мятеж кое-чему научили, на кое-что открыли глаза. Выяснилось, что участие в коалиции связывает революционную демократию и, наоборот, оставляет полную свободу действий цензовым элементам.

Почему оказалась невыполненной программа внешней политики, борьбы за мир первой коалиции?

Почему дальше бумажного разрешения не подвинулось дело радикальных финансовых мероприятий и государственного контроля над промышленностью и ее регулирования?

Почему армия революционной России осталась в руках контрреволюционных генерального штаба, ставки, командного состава?

Почему, наконец, коалиционная власть оказалась вынужденной разить налево и быть весьма щепетильной по отношению к проискам с правой стороны, закрывая глаза на открыто подготовляющиеся мятежи, оставлять неприкосновенными очаги контрреволюции?

Не потому ли, что до сих пор коалиция покоилась на обмане, — стране внушали, что во имя революции необходимо сотрудничество имущих верхов и демократии, а фактически, под вывеской коалиции, имущие верхи вели реакционную политику, стараясь остановить ход революции, подготовить почву для своей победы над нею?“

 „Раб. Газета" не может отрицать „опыта нескольких месяцев", показывающего, что „коалиция" оставляет полную свободу действий цензовым элементам, что коалиция служит вывеской, под которой „имущие верхи вели реакционную политику"; она не может не признать, что банкротство ее собственной программы объясняется тем, что она была в коалиции с буржуазией, что она была связана этим участием.

Но какую же перспективу намечает орган социал-перебежчиков? „Революц. демократия не отказывается от сотрудничества с цензовыми элементами"! Видно, меньшевистские политики „научились только наполовину, видно, ждут, чтоб корниловщина нового „усовершенствованного" типа как следует „проучила" их и „усовершенствовала" их зрительный аппарат.

Но, протирая глаза, которые „открыл" им Корнилов, оборонцы проговариваются самым забавным образом.

„До сих пор, пишут они, коалиция покоилась на обмане — стране внушали, что во имя революции необходимо сотрудничество имущих верхов и демократии".

Кто же это внушал, кто поддерживал обман — сами же усердные писатели из „Раб. Газеты", после Московского Совещания окончательно сообщившие, что окончательно заключена окончательная „честная коалиция"!

Вот это дело!

Все буржуазные и полубуржуазные газеты вкривь и вкось толкуют о Демократическом Совещании.

„День" готовит свои „ударные батальоны", которые, как это теперь выясняется, будут состоять из плехановцев и потресовцев. Но, конечно, не эта команда „потешных" решит исход боя.

На практическую почву ставит дело орган правых с.-р. „Воля Народа", вопрошающая:

„Авторитетна ли будет чисто советская власть в международном отношении? Достаточно ли кредитоспособной она явится? Сомневаемся".

Министерская газета хорошо знает, что всякому правительству нужны деньги. И министерская газета предупреждает, что „кредитоспособность" советского правительства будет недостаточной. Министерская газета уже сейчас услужливо проводит давление международной буржуазии на ход русской революции. Вот почва, на которой дан будет бой. Вместе с международной буржуазией или против международной буржуазии? И если международная буржуазия не дает денег под „чисто-советскую власть", что сделают м-ки и с-ры?

Мы готовы предположить, что эти социал-империалистские партии не окажутся способными оказать какое бы то ни было серьезное сопротивление империалистской диктатуре фунта стерлингов и доллара.

Еще по теме