По материалам периодической печати за сентябрь 1917 год.
 

А что же дальше?

— Так жить нельзя,—говорят буржуи всех видов и оттенков.

— Нет, можно,—отвечают товарищи демократы,—и мы вам жизнь устроим.

Но они только так говорят, а сами знают, и что и им самим скоро жить будет нельзя, ибо не к кому будет предъявлять требований и не с кого будет получать.

„Догорают огни, облетают цветы"...

В надвигающемся сумраке все яснее и яснее вырисовываются мрачные фигуры его величества Голода под руку с ее величеством Нуждой.

„Что же дальше?"—слышится со всех сторон, читается во всех глазах.

— Контрреволюция!—кричат сверху.—Вооружайтесь, готовьтесь дать отпор, иначе погибнет и революция, и вы все вместе с ней.

Вооружились, машут руками, грозят во все стороны, подбадривают друг друга, но контрреволюции нет.

- Некоторые наиболее прозорливые увидали ее и доносят, что идет она за их величествами Голодом и Нуждой и выступит не раньше, как Голод очистит ей путь. Тогда-то она начнет действовать.

— Во имя революции кинемся, товарищи, на последнюю борьбу с коронованными особами, возглавляющими человеческое горе!

— Рады бы, — отвечают из передних рядов,—да не можем, а не можем потому, что не умеем. Умеем же мы только говорить...

Ну, а как же с войной?
Да, пожалуй, совсем плохо, ибо с митингующей толпой воевать трудно..

Итак, значит, что же,—сепаратный мир?

Нет, не мир, а сдача на жалость победителя, так как когда нет силы сопротивляться, тогда не сговариваются, а сдаются, при чем об „аннексиях и контрибуциях" уже не говорят, как, кажется, не говорили под Калущем и Тарнополем, сдавая немцам огромные запасы... Пока что, а контрибуцию уже заплатили. А тут еще сдача Риги...

Ну, все-таки, что же дальше?

А дальше придут немцы и наведут порядок. Что в конце-концов он будет—это несомненно, но за какую цену?
Наша сдача в глазах союзников будет изменой, мы, конечно, охрипшими от шестимесячных разговоров голосами будем спорить и доказывать противное, но как в известном еврейском анекдоте: „Поди доказывай, что ты не верблюд"...

В конце-концов выданные нами векселя будут оплачены немцами, а засим эти векселя полностью с наросшими процентами будут предъявлены нам, и начнется расплата...

Заглядывая в будущее, лет на 5 — 10 вперед, нетрудно видеть нас в жестокой кабале у соседа:

Мы будем выплачивать. Некоторые местности будут еще оккупированы. Помимо Польши, Финляндии, совсем отделившихся, будут автономными:    Украина, Кавказ, Сибирь, Литва, а может быть и другие, имена их Ты, Господи, веси.

Наши громадные богатства в недрах земли, наши леса, железные дороги, порты, таможни будут в руках немецких компаний, а мы будем работать, правда, работать мы будем хорошо, подпоясанными, с утертыми носами, без семечек, часов этак 12, а то и 14 в сутки. В трамваях и в вагонах железных дорог будем ездить, не портя подвижного состава, и вытирать животами траву на бульварах не будем.

Нам будет очень жалко нашего прошлого, то есть, не нашей вольницы, которой мы будем стыдиться, нет, другого прошлого, когда Россия была независимой и великодержавной. Но нам не позволят вспоминать об этом (мечтанья мешают работе), и когда наиболее памятливые из нас будут собираться в редкие праздники, чтоб вспомнить старину, пропеть общую молитву (тогда мы научимся молиться), затянуть родную песнь—какой-нибудь Карл Иванович, который будет нас опекать, прикажет нам расходиться...

И будут нас бить и бить батожьем
А мы ему стукать, да стукать челом
Ой ладо, ой ладушки ладо!

А, ночью, засыпая, мы будем перебирать старые, тяжелыя воспоминания и раздумывать: как и почему „мы дошли до жизни такой" и будем искать виновников свалившихся на Россию несчастий...

Память откажется воссоздать события, исчезнут лица, имена,— слишком мелки они... Будет только общая мысль, что какая-то огромная, грязная лужа клеветы, лжи, измены, предательства, прикрытая доктринерской фразеологией, затопила Россию, заполнила всю нашу жизнь, и что на этой луже были какие-то пузыри, которые вскакивали, играла цветами радуги, лопались, на смену им вскакивали другие и также лопалась.

И сны у нас будут тяжелые, тяжелые...

Н.Р.

"Московские Ведомости", № 198, 8 (21) сент. 1917 г.

Кадеты жаждут крови

Изо дня в день центральный орган корниловцев тянет одну и ту же песенку: большевики-де готовит выступление, большевики готовы выйти на улицу, повторение июльских дней неизбежно, мятеж-де неминуем и т. д.

— „Большевики же, отложившие свое выступление в столице, чтобы не попасть под удар, приготовленный по их адресу, теперь приурочивают свои планы, как всегда, к новой тяжелой минуте, которую Россия переживает внутри и извне.

О серьезности их намерений свидетельствует имевшийся у Правительства документ, из которого видно, что военная комиссия Исполнительного Комитета вызвала в Петроград из Финляндии миноносцы и войска.

Вот вам отрывок из одной передовицы „Речи".

„Нам грозит повторение июльских дней... снова в Петрограде вспыхнет братоубийственная война"

—вот вам предсказание, заимствованное из вчерашней передовицы „Речи".

Им хочется, чтобы это было так, им нужно, им до зарезу нужно, чтобы это было так. Они жаждут, чтобы рабочие выступили на улицу теперь и тем помогли бы буржуазии спасти положение, испорченное поспешностью Корнилова.

В нашей газете („Рабочий Путь" № 2) на днях было помешено в высшей степени важное сообщение. Оказывается, что при произведенных в последние дни арестах контрреволюционеров обнаружены документы, устанавливающие с несомненностью, что корниловцы готовили на 2 сентября новое провокаторское выступление под видом большевистского.

Это сообщение заслуживает самого пристального внимания со стороны рабочих. Генеральный штаб корниловцев, заседающий в Петрограде, прекрасно знает, что популярностью, безграничным доверием среди питерских рабочих и солдат пользуются только большевики. И подделываясь именно под наше знамя, корниловцы надеются вызвать рабочих на улицу тогда, когда это выгодно контрреволюции.

Почему кадеты жаждут крови именно сейчас, именно сию минуту?

Потому, что они видят: наступает решающий переломный момент. Пока вожди эсеров и меньшевиков в Петрограде продолжают еще колебаться, на местах власть практически уже переходит к Советам. На Кавказе, где главенствуют меньшевики, власть уже перешла к Советам. Комиссаров Временного Правительства прогнали. Между меньшевиками и большевиками состоялось соглашение. То же произошло на Урале. То же произошло в Донецком Бассейне. То же, по-видимому, происходит в Москве, Одессе, Киеве. Кадеты понимают, что это события решающей важности.

Вожди корниловщины знают, что повернуть назад даже петербургским виртуозам соглашательства теперь уже будет трудно. Они отлично отдают себе отчет: единственное, что еще могло бы их спасти, это взрыв в Петрограде. На крови и костях петербургских рабочих и солдат надеются они построить свое политическое благополучие. Только путем кровопускания надеются они еще спасти свое поколебавшееся политическое положение.

Да не будет этого, товарищи!

Помните: что враг советует, то верно худо.

Выдержка и организованность — сим победиши.

Г. Зиновьев.

Еще по теме