Берлин, 6 апреля.

Невольное признание

Третьего дня копповская газета, изображая благополучное состояние советской России, не постеснялась заявить, что больше всего выиграли от революции крестьяне, а сегодня в Берлин пришли советские газеты, содержащие подробное изложение речи самого Калинина на последнем съезде.

Речь эта, имеющая задачей выяснить сущность новой «политики», касается именно положения крестьянства, и сопоставление ее с утверждениями Коппа может служить весьма яркой иллюстрацией безграничной смелости этого субъекта... в обращении с истиной.

Речь Калинина является дополнением к известной уже нашим читателям речи Ленина на ту же тему.  

«Ленин, пусть так, дал теоретическое обоснование новому курсу. Правда, это обоснование сводилось к тому, что если коммунисты спросят, как можно примирить новую политику с коммунистическими принципами, то на это надо ответить, что рассуждать не приходится, а нужно скорее провозгласить происшедшую перемену, но самый вопрос о принципах был поставлен в упор.

Калинин уходит от теоретических соображений и дает более интересное житейское обоснование. Он указывает, что необходимость вознаграждать крестьянина за его труд, не отнимать у него плодов его тяжелой работы, давно уже осознана коммунистами, но все, что в этом направлении делалось до сих пор, оказалось недостаточным и не только не успокоило крестьянства, но все больше обостряло его недовольство.

Категорически подтверждая уже высказанное на столбцах советской печати мнение, Калинин без всяких оговорок подчеркивает, что так как бандитизм ничего общего не имеет с обычными имущественными преступлениями, что это есть настоящее восстание против советской власти. Конечно, он ищет лазейки в том, чтобы приписать движение «кулацким слоям населения» которые де недовольны уравнительным распределением земли.

Но если это правда, то тем безнадежнее положение большевиков. В самом деле, если народ идет даже за кулаками, раз «они рядятся в шкуры защитников крестьянских масс», то очевидно большевистский режим так осточертел народу, что он готов идти за всяким, кто выкинет знамя восстания против большевистской власти. Если кулацкие элементы пользуются в глазах крестьян большим доверием нежели советы, то на что же большевики могут рассчитывать, как они могут заставит массу поверить правильности нового «курса»?

А ведь поверить не так просто. Калинин это отлично понимает и спешит рассеять те недоумения, которые сами собой встают.

«Многим, говорить он, кажется удивительным, зачем же натуральный хлебный налог, если рабочие работают. То, что они сделали, можно обменять на продукты крестьянина».

Оказывается, что рабочие пока ничего дать не могут, Калинин может лишь обещать, что в будущем рабочие сторицей вознаградят крестьян за то, что теперь «с таким трудом» (?) они у них отбирают, а кроме того, натуральный налог нужен для содержания армии. Этот последний довод несомненно покажется крестьянам особенно убедительным после того, как они испытали на себе все прелести карательных экспедиций!

Вообще при том настроении крестьянства, о котором дает довольно ясное представление эта речь Калинина, трудно усомниться в том, что запоздалые уступки не произведут никакого действия, но если бы и можно было на это надеяться, то достаточно одной ссылки на необходимость поддержать натуральным налогом красную армию, для борьбы с которой и организуется повсюду «бандитизм», чтобы предсказать позорный крах «новой политике».

Руль. - Берлин, 1921 № 115, № 117, 7 апреля (25 марта)

Новый Брест-Литовск

Копенгаген, 6-IV. Как сообщают из Москвы новый поворот в политике советской власти, являющийся победой ленинского течения, вызвал сильную оппозицию со стороны бухаринской группы. Признавая за крестьянами право собственности на землю и ограничивая натуральный налог 10% производства, советская власть одновременно разрешает крестьянам продавать свои продукты в вольной продаже, по вольным ценам.

Таким образом создается необычайный порядок: в городах будет продолжаться коммунистическая система и рабочий будет получать не полное количество вырабатываемых им продуктов, а лишь жизненный минимум, тогда как ничто не помешает крестьянину свободно развивать свое экономическое достояние, собирать капитал и превращаться в капиталиста-помещика, в то время как городской рабочий не в состоянии будет собирать этот капитал.

К чему приведет такая система — это, по мнению бухаринцев, — можно сказать наперед. Однако, ленинская группа смотрит на этот эксперимент не как на выход и разрешение вопроса, а лишь как на необходимую уступку "для передышки", как на новый моральный Брест-Литовск, без которого советская власть сейчас очутилась бы в критическом положении.    

(ц)

Воля России. - Прага, 1921 № 171 (7 апр.)