Скоропадский. Последние дни Гетманской власти - 4 Января 2019 - Дневник

Грамота пана гетмана о федерации Украины с Россией застала Киев уже неспокойным, волнующимся, отданным всецело во власть паникерским слухам. Главным пугалом являлись конечно большевики. Гром германской революции, совдепы в немецких войсках,—все это вызывало массу толков о позиции немцев во время ожидаемого большевистского выступления. Всех страшил возможный нейтралитет немцев.

Сил для борьбы с большевиками у гетмана не было. Украинская армия состояла из неограниченного числа штабов и, так называемой, Сердюцкой дивизии—украинской гвардии, сформированной из сыновей мелких землевладельцев и состоявший из 19-тилетних юношей, совершенно не обученных да и далеко не надежных. Русские офицерские части только что начинали формироваться, державная варта и властный конвой пана гетмана щеголяли новенькими погончиками,—о боеспособности их говорить, конечно, не приходилось.

Короче говоря, единственной опорой гетманского престола была мощная поддержка центральных держав в лице знаменитого майора Ярош и германских войск. Ждали прихода союзников. Организовывались комитеты встречи их, передавались самые фантастические сведения об имеющих прибыть войсках, с сугубой точностью называли час их появления на улицах Киева.

Грамота его светлости естественно была встречена огромным большинством весьма сочувственно. Как-то сразу утихли шовинистические страсти, оборвались разговоры на „ридной мове“, „будь ласкави “ заменилась старым „пожалуйста". Кое-где замелькал национальный русский флаг, Крещатик был переполнен офицерами в русских старых погонах, везде и всюду говорили о „единой и неделимой", и первая весть о начале какого-то восстания где-то в Белой Церкви была принята чрезвычайно несерьезно. Известно было, что против повстанцев пошли немцы, и все были уверены, что ликвидация „банд“—дело одного двух дней.

Киев продолжал веселиться.

Назначение генерала графа Келлера главнокомандующим всеми вооруженными силами, действующими на территории Украины, сразу заставило широкую публику понять всю серьезность положения, вызвало еще больше страхов и опасений и самым волнующим вопросом дня стало: „войдет ли Петлюра в Киев или нет“. Здесь мнения разделились: в правительственных кругах, в „сферах", среди „буржуев“ господствовала уверенность, что гетману удастся удержать за собою Киев, средние же классы населения, не говоря уже о низах, были уверены, в торжестве директории.

Каковы же были эти вооруженный силы, действующие на территории Украины? Что было сделано для обороны Киева?

Войска гетмана состояли из незначительной части Сердючной дивизии (большая часть ее перешла на сторону директории), добровольческих формирований и мобилизованных под страхом расстрела офицеров и юнкеров. Армия на бумаге была колоссальная. Подумать только, сколько было одних вербовочных бюро, сколько разных названий: астраханская армия, южная армия, северная армия, народная армия, особый отряд северной армии, особый корпус, русская армия, московский отряд, добровольческая дружина генерала Кирпичева, дружины „Наша родина", пресловутый конвой главнокомандующего и др.

Все эти формирования мало чем отличались от знаменитой украинской армии. Каждый отряд начинал свою деятельность по установленному ритуалу: прежде всего формировались контрразведка и штаб отряда, причем численность отряда предполагалось довести до корпуса, минимум до дивизии. Назначались и Комкор и Наштакор и Надивы не существующих частей. Начальники снабжений, неограниченное количество разных офицеров связи, ординарцев, адъютантов и т. п. Численность штаба едва ли не превосходила наличный составь отряда. Формировался штаб, разрабатывались штаты, писались требовательные ведомости, стучали пишущие машинки, изводилась масса бумаги, сыпались приказы, сновали автомобили с национальными флажками. Город наводнили штабы, канцелярии, ординарцы. Стены домов были заполнены плакатами конкурирующих дружин и отрядов. Над всей этой лихорадочной работой царил наблюдающий за формированиями со своим штабом.

Работа по формированию шла вовсю, но едва ли я ошибусь, если скажу, что на улицах Киева гуляла армия куда большая, чем бившаяся на фронте—эта последняя едва достигала 2 1/2 тысяч.

На святошинском фронте действовали части в таком составе: офицерская рота 12 штыков, полковой резерв —6 штыков. „Банды Келлера и Кирпичева" так называл Петлюра в своих донесениях гетманские войска.

В городе было неспокойно. Однако, популярность покойного графа Келлера среди офицерства и населения была очень велика. Ему верили, на него надеялись...

Расстрел студентов на Владимирской, назначение на пост Начальника Гражданской части при главнокомандующем известного генерала Спиридовича, наконец, уход графа Келлера.—все это вместе не могло не взволновать Киевское общество и если не увеличило числа врагов его светлости, то во всяком случае ряды его сторонников сильно поредели.

Новый главнокомандующий князь Долгоруков не пользовался у населения абсолютно никаким доверием, объявленная же им всеобщая мобилизация вызвала лишь взрыв возмущения. „Гетман города Киева без окрестностей", находясь в Киеве, пребывал в стане врагов...

Тем не менее настроение правящих кругов продолжало оставаться по-прежнему бодрым. Газеты были полны известий о победах над Петлюровскими бандами, сообщениями о приближении союзников. Из разных штабов передавались самые бодрящие слухи, а канонада становилась все слышнее и слышнее,—ясно было, что линия боев приближалась к городу. Несмотря на массовые аресты, на усиленную работу многочисленных контрразведок, чуть ли не каждое утро то в той, то в другой части города разбрасывались прокламации, порой явно большевистского направления.

***

Как уже говорилось, в начале восстания немцы решительно выступили против петлюровцев и действовали весьма удачно, но очень скоро активность немцев свелась к нулю, и вскоре последовало и перемирие немцев с директорией.

В своих действиях немцы преследовали только одну цель:

обеспечить себе возможность скорого и безопасного выхода на родину. Защищать гетманский трон у них не было ни малейшего желания. Об этом солдаты заявляли открыто, а высшее командование, всеми силами стремясь сохранить хорошие отношения между солдатами и командным составом, чутко прислушивалось к мнению совдепов и готово было на все ради поддержания падающей дисциплины в войсках.

Перемирие немцами было заключено два раза. Первое перемирие было заключено на следующих условиях: боевые действия между германскими и республиканскими войсками прекращаются, войска Директории отходят повсюду на расстояние 30 километров от города; вместе с тем немецким войскам предоставлялось право свободного выхода на родину с оружием в руках. На фронте между боевыми линиями обеих сторон устанавливалась нейтральная зона. Таким образом, Киев попадал в положение осажденного города, не имеющего сношений с внешним миром.

Поэтому, а также и потому, что перемирие было заключено немцами (в лице Оберкомандо и Совдепа) без согласия и ведома главнокомандующего, князь Долгоруков этого перемирия не признал и боевые действия между „гетьманцами" и петлюровцами продолжались.

Несмотря, однако ни на огромный численный перевес войск Директории, ни на вышеприведенные недочеты формирования и организации гетманцев, ни на то, что много было ловких людей, своеобразно истолковывавших громкий плакат генерала Кирпичева, заявлявший, что „героем можешь ты не быть, но добровольцем быть обязан", и записывавшихся сразу в несколько отрядов и отовсюду получавших деньги и обмундирование (чтобы потом продать его на Еврейском базаре), победа досталась петлюровцам нелегко. „Мальчики в касках", как шутя называли в Киеве добровольцев, вели себя геройски, не говоря уже о командном составе.

Ведь исключительными в военной истории являются случаи, когда главнокомандующий сам водил бы в атаку войска, как то сделал гр. Келлер, объезжая фронт Сердюцкой дивизии. Сердюки, эти молоденькие мальчики, не обученные, необстрелянные, имевшие смутное представление о рассыпном строе и сбившиеся в толпу, когда попали под пулеметный огонь, не только перешли в наступление, но и потеснили сечевых стрельцов—пришедших из Галиции ветеранов последней войны и захватили 4 орудия.

Граф Келлер, опираясь на палку, шел в цепи.

Командир броневого поезда генерал Качинский, наводивший страх на „республиканцев" и выказавший удивительную неустрашимость, губерниальный староста Андро объявивший себя главноначальствующим и громивший петлюровцев на Волыни, полковник Ратманов, уведший из Полтавы горсточку офицеров, не пожелавших соблюдать нейтралитет и подчиниться новому «порядку», и пришедший в Ромодан с полутора тысячным отлично вооруженным и дисциплинированным отрядом, генерал Литовцев, генерал Канцеров, генерал Кислицын,—все эти имена хорошо известны петлюровцам по ряду неудач, понесенных войсками Директории.

Но ни героизм офицерства и добровольцев, ни мобилизация,—ничто не могло помочь Киеву. Положение могли снасти лишь иностранные войска. Немцы разложились,—оставались лишь упования на союзников. Надежды было на них очень и очень мало,—положение было явно безнадежным.

Тем не менее борьба продолжалась.

***

Какова же была позиция немцев, единственной силы, которая легко могла бы потушить восстание и спасти Гетмана?

После заключения перемирия они решили соблюдать строгий нейтралитет, ограничиваясь лишь поддержанием порядка на улицах. Но далеко не везде поведение их было одинаковым, — в тылу у Петлюры они явно содействовали Директории и республиканцы вошли в Киев, имея массу немецких орудий, лошадей, повозок, пулеметов и т. п. Кое где немцы держась пассивно, тем не менее мешали добровольцам действовать против петлюровцев и, если они и выступили снова против Директории, то единственно с целью занятия ж. д. линии, ведущей из Киева к границе и необходимой им для эвакуации войск. Оберкомандо отлично понимало безнадежность положения гетмана, но ограничивалось лишь формальностями, а с уходом гр. Келлера сократило свою благожелательность до минимума, чтобы не сказать больше.

Немцы не помогали, войск не было, помощи ждать не откуда, а борьба все продолжалась, огонь восстания все шире разливался по Украине, от орудийной пальбы порой в Киеве стоял сплошной гул.

Наконец, в декабря прошлого года войска Директории вступили в Киев. Скоропадский спешно бежал в Германию, а в город вернулся Симон Петлюра, командовавший всеми войсками.

Так бесславно закончилось гетманство Скоропадского.

Донская волна 1919 №07(35), 10 февраля

Еще по теме