Берлин, 2 июня.

Новая  сенсация

Рыков, Ломов, Милютин — столпы Советской власти, создатели обновившего мир коммунистического режима, не удостоились переизбрания в Совнархоз и должны были уступить свои места новым людям.

Что это значит?

Как нельзя более кстати вчера одновременно с получением этого «потрясающего» известия «Новый Мир» на целой полосе изложил доклады Рыкова и других названных лиц на последнем съезде Совнархоза.

Надо отдать честь большевистскому органу: это с его стороны поистине геройское самопожертвование, подлинное харакири. Если бы нечто подобное было напечатано у нас, хотя бы и со ссылкой на советские газеты, «Новый Мир» не замедлил бы с присущей ему бесцеремонностью заявить, что эта ссылка ложна. А сегодня ему самому приходится печатать, снова повторяем, такую правду, которая хуже всякой лжи.

Г. Милютин заявил, что советская экономическая политика проводилась хотя и медленно, но весьма настойчиво и с большим успехом.

«Овладение средствами производства делалось путем национализации промышленности. 1920 год подвел итоги овладения средствами производства; в 1920 году овладение можно считать законченным. Советская власть владеет теперь фабриками и заводами, их оборудованием, сырьем, топливом и продовольствием».

Но именно в эту минуту наступил полный крах как у того цыгана, который приучал свою лошадь обходиться без пищи, но она околела именно в ту минуту, когда уже совсем было привыкла. Крах этот объясняется очень просто.

«Начиная с ноябрьской революции, говорит Милютин, наша промышленность жила теми запасами, которые имелись ранее».

Иначе говоря, коммунистический режим только потреблял, но ничего не производил, и когда запасы кончились, тогда наступил конец эксперименту. Судьбу промышленности в равной мере разделяло и земледелие. На протяжении четырех лет, свидетельствует Рыков,

«мы могли из года в год наблюдать уменьшение посевов, уменьшение урожайности и почти полное исчезновение некоторых наиболее ценных для промышленности, для хозяйства, для экспорта культур, как лен, конопля, масличные семена и т. п.»

Этот трагический, но неизбежный результат заставляет господ коммунистов вернуться без всяких оговорок к прежнему, старому. Сначала они пытались по обыкновению пустить пыль в глаза, доказывали, что они делают шаг назад, чтобы сильнее потом пройти вперед, что никаких принципиальных изменении они не вносят и т. д. Теперь Рыков сбрасывает маску и заявляет, как когда-то перед свержением самодержавного режима, что нужны не реформы, а реформа.

«Мы победим в том случае, если будем вновь революционерами такими же, какими мы были накануне октябрьской и после октябрьской революции».

Другими словами, теперь нужен такой же резкий поворот назад, какой в октябре 1917 года был сделан в сторону коммунизма. И действительно Рыков беспощаден, он заявляет, что то, что теперь большевики сделали

«есть установление института собственности в буржуазном смысле этого слова и совершенно неизбежно ведет к развитию, легальному развитию буржуазии на экономической базе».

Он констатирует, что все настолько уверены в Москве в предстоящей денационализации предприятий, что уже теперь широко практикуется их продажа.

«Продаются даже предприятия сгоревшие, просто фирма, вывеска этого предприятия».

При этом Рыков подтверждает, что уверенность вполне основательна, что придется целый ряд предприятий передавать отдельным лицам.

«Если какая-нибудь фабрика, продолжает он, может работать у частного собственника, а стоит у нас, то было бы преступлением не отдать частному собственнику ее, когда мы не можем сами пустить ее в ход».

На этом пути решительно заявляет докладчик ни перед чем останавливаться не следует.

«До сих пор, признается он, мы стесняли все, мы не имели конкурентов, мы их всегда убивали, умерщвляли путем реквизиций, конфискаций и так далее, даже в том случае, если конкуренты были более талантливы и толковы».

Теперь нужно признать свою полную неспособность, за 4 года коммунистического режима среда почти не изменилась и на нее надежды нет. Поэтому

«нет такого правила, обычая, закона, постановления, которого не нужно было бы отменить, если в результате мы получим лучший товар, большее количество товара... улучшим промышленность».

Как была эта речь принята на съезде, каковы были прения, нам неизвестно: привести же «Новый Мир» уже не решился. Из резолюции, которую газета приводит решительно ничего понять нельзя, это просто бессмысленный набор слов. Но из упомянутых телеграмм стало известно, что, с одной стороны, как сказано выше, Рыков и его коллеги не переизбраны в совнархоз, а с другой, что он получил высокое назначение, дающее ему право участвовать с решающим голосом в совете нар. комиссаров.

Очевидно таким образом, что внутренняя борьба достигла крайнего напряжения и это вполне понятно, ибо наиболее практические коммунисты понимают, что для того, чтобы восстановлять буржуазный строй, не нужны ни Ленин, ни его оппоненты, что признание необходимости его восстановления равносильно подписанию себе смертного приговора.

Политика Советов

Франкфурт, 2. 6.

«Frаnkfurteг Zеitung» сообщает из Стокгольма:

декрет советского правительства устанавливает новую политику по отношению к частным промышленным предприятиям. Для поощрения промышленности должны быть принимаемы все необходимые меры. Предписывается избегать нынешнего формализма. Советским органам вменяется в обязанность поддерживать частные промышленные предприятия заказами, авансами и т. д. Вместе с тем отменяется ряд ограничений и запрещений.

 

Руль. - Берлин, 1921 № 163, 3 июня (21 мая)