По материалам периодической печати за декабрь 1917 год.

Заявление Британского Посла

Вчера у Великобританского Посла состоялось интервью с представителями Петроградской прессы, в котором Посол заявил:

Сегодня 25-го ноября в 5 час. дня сотрудники петроградских газет были приняты Великобританским послом, сэром Джорджем Бьюкэненом, который охотно пошел навстречу желанию русской печати выяснить сложные вопросы о нынешних отношениях Англии к России.

„Судя по недавним событиям,— сказал Великобританский посол,—тайная дипломатия скоро отойдет в область прошлого, и потому дипломаты теперь чаще прежнего прибегают к печати, как к способу общения с народом. В виду этого, я особенно рад видеть вас, ибо при вашем любезном содействии я могу обратиться к суду русской демократии против тех, кто умышленно неверно истолковывает политику моего правительства.

Вы спрашиваете меня, как относится Англия к России и как она смотрит на переговоры о перемирии, ныне ведущиеся на русском фронте.

Что касается первого из этих вопросов, я могу вас заверить, что мы глубоко сочувствуем, русскому народу, измученному тяжкими жертвами, которых потребовала от него эта война, и той дезорганизацией, которая является неизбежным последствием всякого крупного политического переворота, каким была ваша революция. Мы не питаем к русскому народу никакой злобы,—и в усиленно распространяемых слухах, будто мы замышляем против него принудительные или карательные меры, в случае, если Россия заключит сепаратный мир, нет ни единого слова правды.

Что касается второго вопроса, то тот факт, что Совет Народных Комиссаров вступил в переговоры с неприятелем, не посоветовавшись предварительно с союзниками, является нарушением договора, заключенного 23-го августа (5-го сентября) 1914 года, и на это мы имеем право жаловаться.

Мы ни на минуту не можем признать уважительной ссылку на то, что договор, заключенный самодержавным правительством, не может налагать обязательств на демократию, заступившую место этого правительства, ибо такого рода принцип, если принять его, подорвал бы значение всех международных договоров. Но, не признавая этой новой доктрины, мы не хотим, однако, и пользоваться правами, предоставленными нам договором, и принуждать союзника, который не желает более вносить свою долю в общие труды и усилия.

Есть более высокие принципы, на которые мы, при желании, могли бы сослаться, тем более, что эти принципы признает и Совет Народных Комиссаров. Это—принцип демократического мира, - мира, согласующегося с желаниями народов—малочисленных и слабых,—мира, отвергающего мысль об ограблении побежденного врага под видом вознаграждения за военные убытки и включении в состав больших империй новых территорий, против воли их населения.

Таков, в широком смысле слова мир, к обеспечению которого стремится мое правительство, наравне с русской демократией.

Совет Народных Комиссаров ошибается, если думает, что он может обеспечить этот мир, требуя немедленного перемирия, за которым должен последовать мирный договор. Совет, как говорит наша английская пословица,—ставит телегу впереди коня. Союзники, наоборот, хотят сперва прийти к общему соглашению, отвечающему заявленным ими целям войны, а затем уж вести разговоры о перемирии.

До сих пор еще ни один представитель власти в Германии не сказал ни единого слова, которое доказывало бы, что идеалы русской демократии совпадают с идеалами германского императора или его правительства, а, ведь, сейчас переговоры о перемирии ведутся не с германским народом, а с германским самодержавием.

Есть ли какое-нибудь вероятие, что император Вильгельм, узнав, что русская армия, как боевая сила, перестала существовать, склонен будет заключить демократический и прочный мир, какого желает русский народ. О, нет. Он имеет в виду немецкий мир—мир империалистический. Хотя Союзники не могут прислать своих представителей для участия в переговорах о прекращении вооруженных действий на фронтах, они готовы, как только в Россия установится прочная власть, признанная всем русским народом, в целом, рассмотреть, вместе с этим новым правительством, цели войны и возможные условия справедливого и прочного мира.

Ныне они оказывают России весьма существенную помощь, удерживая на своих фронтах главные силы германских армий. Крупные победы, недавно одержанные британскими войсками под Каморэ— доброе предзнаменование для будущего, ибо демократического мира, которого мы все жаждем; не будет раньше, чем не будет сломлена военная мощь Кайзера.

Надеюсь, из моих слов ясно, как дружественно мы настроены и как искренне хотим поддержать Россию в этот критический момент. Я позволю себе спросить:—можно ли сказать то же относительно чувств России к нам.

Ведь не проходит дня, чтобы в тех органах печати, которые ныне можно считать официозными, не появлялось самых резких нападок на мое отечество. Читая их, можно подумать, что враг России не Германия, а Великобритания, что это Великобритания вызвала войну ради своих империалистических и капиталистических целей, что это на нее падает ответственность за всю пролитую кровь.

Не буду возвращаться к истории происхождения войны - об этом говорилось достаточно. Я бы только хотел задать вопрос: каково было бы ныне положение России, если бы мы не вмешались, когда Германия нарушила нейтралитет Бельгии. Без британского флота, без нашей вновь сформированной армии, в которую записалось три миллиона добровольцев, Россия была бы теперь вассалом Германии, и самодержавие царило бы во всей Европе. Если бы отошли в сторонку, не было бы ни революции, ни освобождения народа. Об этом уж позаботилась бы германская армия, и без нашего содействия Россия не завоевала бы свободы.

Неужели все это не дает нам права требовать, чтобы к нам относились, как к друзьям, а не делали нас предметом грубых и непристойных нападок. В своем воззвании к мусульманам Востока, г. Ленин называет нас „алчными хищниками" и „грабителями" и подстрекает наших индийских подданных к восстанию. Он ставит нас даже ниже, чем турок, которым он готов вернуть Армению, забывая о страшных избиениях армян, которые учинялись там турками. Неслыханное дело, чтобы человек, который имеет притязание руководить русской политикой, говорил таким языком о дружественной и союзной стране.

Каким же образом, в его представлении, Британский тиран навязывает свою волю Индии, имеющей 300 миллионов населения. Знает ли он, что британский гарнизон в Индии, до войны исчислявшийся в 75,000 человек, за время войны был уменьшен до 15,000, в виду лояльности туземных рас и добровольной поддержки, которую они, нам оказывали. Известно ли г. Ленину, что одна из главных наших задач - подготовлять к самоуправлению различные, частью враждебные нам расы, и что наше правительство поощряет образование с этой целью Индийских обществ и комитетов. Но едва ли хоть одно из этих обществ—антибританское и ни одно, по своему характеру, не приближается к Совету.

Положение англичан в России в данный момент незавидное. На них нападают, относятся к ним подозрительно. Одно из наших учреждений, основанное с целью лучшего ознакомления России и Англии, обвиняют даже в союзе с контрреволюционерами. Для подобного обвинения нет никаких оснований, если только не преступление защищать свою родину от клевет и наветов германских агентов. Пока Россия принимала активное участие в войне, наше учреждение также вело пропаганду войны, и это было вполне естественно, но теперь оно более этого не делает.

Я желал бы, чтобы русский народ знал, что ни я сам, ни какое-либо агентство, находящееся под моим контролем, не имеем ни малейшей охоты вмешиваться во внутренние дела России.

В течение семи лет, которые я провел здесь в качестве посла, я работал, стараясь создать возможно более тесную близость между Россией и Великобританией, вкладывал в это всю свою душу и сердце, но хотя, как это велит мне мой долг, и встречался с представителями всех партий—со времени февральской революции я держался строго нейтральной позиции. Правда перед этим я пытался использовать все свое влияние на бывшего императора, чтобы убедить его ввести конституционный образ правления в той или иной форме и неоднократно советовал ему удовлетворить справедливые желания народа. Ныне, когда верховным владыкой России является русский народ, он, надеюсь, простит мне это нарушение строгих правил дипломатического этикета.

В заключение позволю себе обратиться к русской демократии со словом предостережения. Его вожди, я знаю, воодушевлены искренним желанием создать братство пролетариев всего мира, с тем, чтобы обеспечить всеобщий мир. Я глубоко сочуствую их цели но я просил бы их подумать, найдут ли нынешние их методы отклик и сочувствие у демократий союзных стран вообще и моего отечества в частности.

Без сомнения, неумышленно, но они производят такое впечатление, что германскому пролетариату русские придают больше значения чем пролетариату британскому. Их отношение к нам может скорее оттолкнуть, чем привлечь симпатии британского рабочего класса. Во время войн, последовавших за Французской Революцией, нападки на Великобританию и попытки вызвать революцию в нашей стране только укрепили решимость британского народа воевать до конца и объединили его вокруг тогдашнего правительства. Или я очень ошибаюсь, или та же история повторится и в XX столетии".

"Зауральский Край", № 196, среда 6 декабря 1917 г.

Как лжет буржуазная Республика

Парижский радиотелеграф источает из себя ежедневно волны клеветнических сообщений о русской политической жизни и ее деятелях. Какое-то бюро русской информации в Париже, состоящее из нескольких русских рептилий низшего разбора, сообщает ежедневно самые фантастические сведения об ужасах, творимых в России большевиками, причем о товарищах Ленине и Троцком говорят не иначе, как об агентах германского правительства.

Радиотелеграф Французской республики предоставляет себя ежедневно неизменно в распоряжение этой заборной литературы. Клеветническая работа радиотелеграфа г-на Клемансо производится сразу на русском языке, очевидно, для того, чтобы проложить себе прямо путь к сердцу русского народа.

Нельзя сомневаться, что если бы русские радиотелеграфные станции находились бы в руках Милюкова, Корнилова, Каледина и др. друзей г-на Клемансо, отвратительная литература французского правительственного радиотелеграфа доставляла бы этим господам большое нравственного удовлетворения.

Но сейчас радиотелеграфные станции находятся в руках солдат, рабочих, вообще честных людей. Они относятся с спокойным презрением к наглым призывам „стряхнуть с себя диктатуру банды изменников, преступников и обманщиков", а именно такие призывы к русскому народу перебрасывает ежедневно радиотелеграф г.г. Пуанкаре и Клемансо.

Нынешний глава французского правительства, призванный на этот пост волею союзной биржи, тем легче может верить в продажность вождей могущественной революционной партии, что у самого г-на Клемансо в прошлом имеется скандальная прикосновенность к панаме.

Но передовые русские солдаты, рабочие и крестьяне слишком близко наблюдают работу Совета Народных Комиссаров, слишком хорошо знают личную жизнь старых революционеров, вошедших в состав этого Совета, чтобы клевета газетных пилотов могла произвести на них какое-либо впечатление.

Единственное чувство, какое у них может вызвать работа радиотелеграфа г-на Клемансо, это чувство глубочайшего презрения к клике растерявшихся панамистов, которые пока еще имеют возможность говорить от имени обескровленного и преданного ими французского народа.

„Точные" сведения

«Московския Известия совета раб. и солд. депут.» вещают:

«Рабочие и солдаты Франции, Англии, Италии и других стран с каждым днем все больше убеждаются, что власть буржуазии есть единственное препятствие к миру. В них растет воля к миру и воля к революции.

Чем более упорствует буржуазия наших союзников в своем стремлении продолжать кровопролитную бойню, тем более растет недовольство народа, тем ближе подвигается повсюду грозная революция, которая принесет, наконец, всеобщий мир, осуществит братство народов и освободит их от всякой эксплуатации».

Нельзя ли сообщить читателям «Известий» какия-либо официальные постановления «рабочих и солдат Франции, Англии, Италии и других стран» об их отношении в миру большевиков?—просит «Власть Народа».

Пока известно немного: японские солдаты заняли Владивосток, китайские Харбин, а немецкие готовятся занять Петроград. Да и в собственном отечестве, кажется, не все благополучно: украинские солдаты, донские, кубанские и оренбургские казаки вовсе не склонны без «критики оружием» признать «мирные» действия большевиков правильными.

Надо же уповать на кого-нибудь, надо же обманывать «свой» народ.

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

Принимая во внимание, что Советская власть стоит на почве принципов международной солидарности пролетариата и братства трудящихся всех стран, что борьба против войны и империализма может только в международном масштабе привести к полной победе, Совет Народных Комиссаров считает необходимым придти всеми возможными и в том числе денежными средствами на помощь левому интернационалистическому крылу рабочего движения всех стран, совершенно независимо от того, находятся ли эти страны с Россией в войне или в союзе, или же сохраняют нейтральное положение.

В этих целях Совет народных Комиссаров постановляет ассигновать на нужды революционного интернационалистического движения в распоряжение заграничных представителей комиссариата по иностранным делам два миллиона рублей

Председатель Совета Народных Комиссаров Вл. Ульянов (Ленин).
Народный Комиссар по Иностранным Делам Л. Троцкий.

Еще по теме