Раньше и теперь

В деревне особенно, да и в городе тоже, частенько вспоминают:

— Эх, и житье же было раньше... Все то было: и хлеб и порядок. А теперь...

Оратор делает кислую гримасу, разводит руками и качает годовою. Слушатели как будто соглашаются:

— Оно, конечно... Тово... все энто так, да все же плоховато раньше было.

Оратор пускает новую струю теплых слов по адресу старого порядка и, если бы не один крестьянин с фронта, то победил бы.

Крестьянин с фронта, встряхнув кудряши, поправившись в плечах, горячо начал:

— Сичас плохо, как плохо в дурную погоду... Но после дождя бывает солнышко...

Крестьянин с фронта вспомнил, как раньше жили люди богатые, помещики, купцы, дворяне и как ютился бедный люд в худых коморках. Дождь бьет в открытые щели, ветер не даёт покоя больному ребенку, забиваясь к нему чрез дырявые окна, в худую люльку.

А богатеи ходили мимо этой лачуги, видели оборванных ее обитателей, слышали стоны матерей, но сами качались целый день в гамаках, на качелях, заводили породистых собак, танцевали, веселились... им мало дело было до бедняков, которых у нашей несчастной родины так было много.

Редко найдется «добрый барин» отдаст какой-нибудь ненужный сарай, иль развалившийся каретник из-за «милости» беднякам под школу, или иное богоугодное заведение с тем, однако, условием, чтобы его доброе имя красовалось в каждом углу и во всех книгах значилось:

Пожертвовал сие здание потомственный дворянин такой-то...

А за сие жертвование награждали медалями, звездами и крестами; любуйтесь, мол, на меня, какой я благодетель!

Русская революция освободила бедняков, как от насилий «доброго барина», так и от милостей. Бедняк, простой крестьянин или рабочий сам взялся строить себе новую жизнь, как он хочет, а не так как ему приказывают.

Раньше приказывал земский начальник, приказывал урядник, приказывал городовой, а народ слушай и повинуйся. Теперь народ свободен, ему никто не приказывает он сам избирает себе должностных лиц, которые следили бы за порядком в волости, городе, или деревне... Раньше должностные лица были начальниками для народа, а теперь—слуги его. Они не приказывают, а творят волю народа—что народ хочет, что народу хорошо, что в пользу ему.

А то, что для народа хорошо, что хорошо для трудящихся, то невыгодно для бездельников, кто не привык трудиться, кто привык чужой хлеб есть.

Бездельники, все эти прежние богатеи, почувствовав свою неминуемую гибель, заголосили на все лады, кто как:

— Разруха!... пожар!... гибель!... голод!..

На каждом переулке, в каждом городе, в каждой девевне слышны эти нашептывания, видны эти люди, проливающие потоки слез о старом порядке, о прежнем «житье-бытье», полном роскоши и удовольствий.

Кто думает сейчас о старом, кому дорого погибшее самодержавие, кому ненавистна новая власть, кому не по сердцу рабоче-крестьянское правительство?.. Тем, кто раньше жил чужим трудом, кто благодушествовал раньше, кто жил во дворцах, кто не знал раньше горя, кто не проливал слез. Такими были все люди зажиточные, помещики, купцы, богатеи, все, кто не трудился, не проливал кровяного пота за станком, или за сохой.

А беднякам, а трудящимся... Памятны, еще прежние горделивые осанки всех становых, их надменный вид, слышны еще начальственные тоны всех этих господ, что занимали громадные усадьбы, лучшие участки земли, забивая крестьян в болото в развалившиеся лачуги-избенки.

Это ли вспоминать «добрым» словом, этого ли хотят снова в нашей жизни.

Нет и нет—беднякам и трудящимся этого не нужно, довольно прежних страданий, довольно старых издевательств, довольно!

Вл. Рум-ев.

Перелом среди евреев

Продолжает свои работы Всероссийская конференция представителей еврейских комиссариатов. Во вчерашнем заседании конференции с большой и красивой речью на тему о текущем моменте и дальнейших задачах выступил тов. Шемшелевич. Он охарактеризовал в своей речи роль еврейского пролетариата в ходе текущих событий и на перелом по отношению к Советской власти, происшедший не только в среде еврейской интеллигенции, но и среди еврейских социалистических партий, которые так недавно враждебно относились к ней и боролись с ней. Как доказательство перелома, он цитирует воззвание, выпущенное на днях комитетом бунда к еврейским рабочим, где сказано:

"Воронеж в опасности, красновские банды, последняя ставка царского правительства, собираются затопить в крови русскую революцию и уничтожить завоевания; до этого не должно быть допущено, и все силы должны быть направлены на спасение революции. Все еврейские рабочие, как один человек, — на фронт. Революционная Россия должна быть очищена от черносотенных банд, должен быть положен конец выступлению белых генералов и их опричников.

Долой апатию и нерешительность!

Да здравствует победа рабочего класса!

Да здравствует мировая революция!"    

Известия Вологодского губ. исполкома раб., крест. (красноарм.) деп. 1918 № 228, 20 (7) окт