На пути к внутреннему Бресту

На фоне всеобщего развала армии начались и проходили Брестские переговоры. И чем дальше шло разложение, чем больше редела наша армия на фронте, тем требовательнее становились немецкие делегаты, тем больше претензий они предъявляли к России, пока, наконец, не предъявили своего ультиматума. И советской власти пришлось принять ультиматум, пришлось подписать архитяжелые условия мира. Развал армии, развал боевой единицы дал свои результаты.

Но не то ли наблюдается теперь во внутренней жизни страны?

На фоне развала нашей промышленности, катастрофического падения производительности труда, разрушения нашего транспорта (к 1 января 1918 г. мы имели 48% больных паровозов и 18% больных вагонов), неудержимо растет безработица, происходит распыление пролетариата, наблюдается разрушение рабочих организаций.

Внешние условия способствуют этому разрушению: в период промышленного упадка наблюдается сокращение числа членов профессиональных союзов, но, помимо этих внешних условий, разрушению классовых организаций пролетариата способствуют представители нашей «социалистической» власти.

Наши профессиональные союзы, бывшие оплотом рабочих в злейшие периоды реакции, теперь, превращаясь в производственные союзы, беря на себя организационно-хозяйственные задачи, утрачивают свой боевой характер. И в это время, когда происходит это преобразование, замечается укрепление классовых организаций предпринимателей, происходит шушуканье части с «деловой буржуазией», в это время вырабатываются условия их сожительства.

Все больше и больше в «соглашательских» кругах советской власти говорят о привлечении буржуазии к хозяйственному строительству страны. Все больше и больше нитей протягивается между советом народного хозяйства и обществом фабрикантов и заводчиков, все крепче эти организации связываются между собою. Уже проекты некоторых декретов (например, о разработке залежей торфа) предварительно обсуждаются в о-ве фабрикантов и заводчиков, в них вносятся поправки и поправки эти принимаются надлежащими инстанциями. Все это делается негласно, о6о всем этом не оповещаются газеты, об этом лишь исподволь проговариваются советские Репетиловы.

Буржуазия уже привлечена к строительству. Худший вид коалиции—тайная, подпольная коалиция—уже стал фактом. И это привлечение неизбежно, фатально, от него не отмахнешься крикливой и заносчивой фразой. Привлечение это носит пока служебный характер—буржуазия исполняет роль «третьего элемента» при советской власти. Но это приспособленчество до поры до времени... Страна переболеет болезнью всеобщего развала, и буржуазия, как единственная организованная сила, возродится вновь во всей красе своей, займет надлежащее место и вернет себе сторицей все то, что утеряла в смутное время.

И кто тогда ей противостоит? Кто будет сдерживать ее победное шествие?

Профессиональные союзы... Но ведь они превращены в производственные организации, ведь, они уже сейчас не представляют былой силы. Ведь, тем, что они заняты «практическим осуществлением целого ряда важнейших социалистических мероприятий», они выбиты из строя. Не защита интересов труда стоит у них на первом месте, а восстановление промышленности. И так как это восстановление стало для профессиональных союзов целью, то они готовы жертвовать всем, дабы достигнуть этой цели.

С этой целью издаются постановления о введении системы Тейлора, о сдельной оплате труда, устанавливается «хозяйский» внутренний распорядок и т. д., и т. д. За неисполнение или нарушение предписаний виновникам грозят карами, вплоть до удаления с предприятия. Часто представители выборных организаций, давая отчет перед делегатскими собраниями союзов, угрожают рабочим закрытием предприятий. «Закрыли 2—3 фабрики, закроем и двадцать. Имеем право! —так говорил один из руководителей «профессионального» движения на делегатском собрании деревообделочников.

Все эти решения и постановления не создают, конечно, единства в рабочей среде; они порождают лишь недовольство «низов» «верхами», они распыляют рабочие массы. На этой почве уже возникают конфликты в рабочей среде, растет недовольство массы правлением, периферии центром. Эти конфликты еще более способствуют развалу организаций.

И когда этот развал зайдет далеко, когда безработица, нищета, голод достаточно обессилят рабочий класс, буржуазия предъявит свои требования, предъявят их в ультимативной форме: либо принимай, либо —бью.

И разваленные, упраздненные организации нельзя будет оживить воззваниями о защите рабочего класса. Призывы к созданию «красной армии» профессионального движения останутся тщетными: они не найдут массового отзвука в рабочем классе. И придется волей-неволей принять новый брестский договор уже не на внешнем, а на внутреннем фронте. Это неизбежно, если только рабочий класс не даст решительного отпора всем разрушителям его классовых организаций, всем стремящимся превратить его боевые организации в хозяйственные.

Без воссоздания рабочих организаций, без пробуждения рабочей самодеятельности, без решительной обороны завоеваний февральской революции от грядущего наступления буржуазии, рабочий класс ждет поражение—новый Брест, со всеми его гибельными последствиями.

И если Брест внешний, разрушая нашу промышленность, бьет рабочий класс очень сильно, то Брест внутренний окончательно добьет его и превратит рабочего на много лет в жалкого, измученного непосильным трудом и хроническим недоеданием китайского кули.

Гл. Свиров.

Дело народа 1918, № 023 (19 (6) апр.).

Забытые

Полтора месяца прошло со времени подписания большевиками похабного брестского мирного договора.

Уже больше месяца прошло после того, как этот роковой для страны и революции мирный договор был ратификован именем русских крестьян и рабочих.

Большевики уже снарядили и отправили в Берлин свое посольство с пресловутым Иоффе брестским во главе.

На содержание нового русского социалистического посольства большевики отпустили из народной казны огромную сумму в 600 тысяч рублей, не считая тех казенных субсидий, которые пришлось дать, если верить газетным сведениям, чинам коммунистического посольства на фраки, сюртуки, ботинки, галстуки, шелковые юбки и т. п. Словом, рабоче-крестьянское правительство приняло надлежащие меры к тому, чтобы все было «по-хорошему», все было так, как водилось в старину, водится и теперь в царских, королевских, императорских приличных домах.

Одна неприятность. Там, в стане ликующих победителей, разряженные, приглаженные, надушенные на казенный счет коммунистические дипломаты встретятся лицом к лицу с голодными, измученными безысходной тоской по свободе и родине, изнуренными непосильной, подневольной работой военнопленными соотечественниками. О них как-то забыли, мало пишут, мало говорят, еще меньше заботятся. Про дипломатические ботинки и галстуки вспомнили, а про огромную армию военнопленных забыли.

Между тем, в плену томится, по самому скромному расчету, немногим меньше двух миллионов русских граждан в серых шинелях, граждан, еще недавно сильных, молодых, здоровых и бодрых, а теперь униженных, оплеванных, забытых, изнывающих от тоски и непосильной работы в рабской неволе.

Почти два миллиона семейств ждут их возвращения, ждут с тоской и нетерпением, ждут изо дня в день.

А их забыли; про галстуки вспомнили, а про миллионы пленных забыли, их не отпускают из плена, их не везут в социалистическое отечество.

И когда они вернутся домой — не известно.

Брестский мирный договор устанавливает обмен военнопленными, причем каждая сторона обязуется заплатить другой все расходы по содержанию военнопленных. Расплата должна производиться за каждую партию в 50 тысяч человек в течение недели после отправки. Договором не предусмотрено, какие последствия влечет за собой неуплата выкупа в срок. Очевидно, что следующие партии в таком случае будут задержаны.

Как, кем и когда определяются размеры выкупа военнопленных—точно неизвестно.

Какую сумму нужно приготовить для выкупа белых рабов из рук немецкого империализма — тоже определить невозможно.

Можно лишь по разным косвенным признакам и случайным данным, попадающим в печать, предполагать, что сумма эта достаточно значительных размеров даже в том масштабе большевистских финансовых операций, какие поведал социалистической России на днях г. Гуковский.

Немецкие империалисты и здесь не упустили своих выгод. Немцы бросили на фронт большую часть своего работоспособного населения. Начался сезон сельскохозяйственных работ, самым усиленным темпом работают немецкие фабрики и заводы. Дешевая, покорная, совершенно беззащитная армия рабов в лице русских военнопленных — для немецких капиталистов — очень ценный рабочий материал.

Но миллионы томящихся в плену наших крестьян и рабочих, миллионы их семейств в праве спросить большевистскую власть—будут ли выкуплены у немцев наши военнопленные, когда будут они выкуплены, на какие средства будет произведен этот выкуп.

Большевики позаботились о сюртуках и галстуках своего социалистического посольства, а что сделали они, чтобы облегчить участь наших военнопленных, чтобы поскорее вернуть их в родные края?

Дело народа 1918, № 023 (19 (6) апр.).

Еще по теме